Я, расширив глаза, вспыхиваю. Тело вздрагивает, когда мне в сознание приходит только припустимся мысль того, что все узнают о ночи с Максимом. Игнат Ростиславович пустит меня по миру, Андрей тоже будет не в восторге и покажет мне сладкую жизнь под тотальным контролем… А родители…
Нет уж! Такого допустить точно нельзя!
— Ты… Хорошо, я напишу новую статью, хочешь? Я могу взять у тебя интервью с записью диктофона… Или… — я жалостливо, почти заскулив, посмотрела на мужчину, который недовольно смотрел на меня из-под бровей. — Ладно. Ладно, хочешь я назначу интервью и сознаюсь, что я не объективно написала статью? Я придумаю, как выкрутиться… Всегда получалось и в этот раз тоже получится. Пожалуйста.
Максим наклонился, подхватив мой подбородок крайне собственническим жестом. Сузил глаза, а губы дрогнули в подобии усмешки. Впервые кто-то добился от меня такого жалостливого скулежа и признание ошибки, услышав такое предложение с моей стороны. Это унизительно — выпускать две статьи под своим именем, и после будет очень много критики в мою сторону, из-за чего хейта станет в два раза больше. Но я готова, лишь бы наша связь была секретом.
— Похоже, ты готова на многое за мое молчание. Это правда, Ярослава? — слишком заинтересовано спросил Гордеев.
Я сразу утвердительно закачала головой, не думая ни о чем. И тут же одернула себя, шокировано замерла, разгадывая его лукавый взгляд. Как только губы мужчины расплылись в насмешке, я нахмурилась, выдернув подбородок.
— Чтобы ты не придумал — это заведомо плохая идея. Я предлагаю тебя оправдать с доказательствами. А то, о чем ты думаешь совсем другое, Максим, — прошептала я, удивленно смотря на то, как Гордеев наклоняется и изучает туфли, в которых я была на интервью. Поднимает взгляд выше, и немного задрав узкую юбку, разглядывает ажурное кружево черных чулков.
— И о чем же я думаю? — он поднял свой взгляд на мое лицо, пустив по моему телу стаю мурашек. Сейчас он выглядел, как настоящий, превосходящий меня по силе и хитрости, хищник. Не сложно было догадаться, что у него на уме.
Но мое тело было под каким-то его странным влиянием, когда он поставил одно колено между моих разведенных ног в тесной юбке, а я даже не пошевелилась… Даже не думала вырваться из плена его горячих рук. Но мозги все еще работали, и я отчетливо поняла — я не готова совершать свою ошибку дважды.
— Не принуждай, Максим. Это плохая идея, — я покачала головой, взволнованно выдохнув. Еще одна ночь с Гордеевым — это верное самоубийство меня, как журналиста. Я не должна была позволить ему сделать это снова…
Не должна была, но… Но его ладонь прикоснулась к моей щеке, вызывая стаю мурашек. Он опустился пальцами к моей шее щекотливым жестом, тут же придушив, жестко прижав к кровати. Меня окутал сильный и поглощающий жар, который контрастировал с долей страха. Я задохнулась от его ласк, прикрыв глаза. Гордеев накрыл меня своим широким телом, опустив свои губы на мою горящую в смятении щеку.
— А ты разве против? — издевательски спрашивает Максим, очень тихо, шепотом… Провокационным жестом прикусывая шею, расстегивая воротник блузки, прикасаясь к обнаженным ключицам.
— Максим, одна ночь ничего не значила. Но это уже большая ошибка. Мы не должны… — я посмотрела в его глаза и поняла, что он не станет меня слушать. Максим уже горел, полыхал огненной страстью, целуя с непреодолимой жаждой. — Мне нужно домой, меня ждет брат, — я попыталась оттолкнуть Гордеева, но эту громадину совершенно не удалось сдвинуть ни на сантиметр.
— Значит, подождет еще, пока я тебя не отпущу, — ответил мужчина, до конца расстегнув блузку, прикасаясь к нежному кружевному белью, через него прикусив сосок.
Спина непроизвольно прогнулась, и я захватила губу зубами, чтобы не простонать с первой секунды от его коварных, откровенных ласк. Руки Господина Гордеева будто в одно мгновенье были везде, трогали, ласкали… Нет, просто невозможно бороться с этим наваждением, под именем Максим Гордееев. Он заставляет чувствовать то, что я не могла почувствовать и долю капли с моими бывшими. Максим словно нечто из тех фантазий, которые случайно воплотились в жизнь.
— Если я не отвечу, когда он позвонит, ты будешь не в восторге, когда эту высотку начнут штурмовать полицейские! — я взвизгнула, когда он остервенело сдернул бюстгальтер вверх, прикасаясь языком к чувственной коже, остро контрастируя с прикусами.
— Правда? — без интереса спрашивает Максим. — Господи, как же ты хороша. Эти туфли, чулки, белье… Не поверю, если скажешь, что не ждала меня.
— Да, о боже… — уже без какого-либо сопротивления, я обхватываю его бедра коленями, опустив руки на его торс. Желание распалило настолько, что, кажется, меня мало волновал мой недавний принцип и надежда избежать близости с Максимом. Идиотка, разве от такого отказываются?
Руки мужчины подобрались к юбке, до неприличия задирая ее, обнажая бедра. Он отпустил мою шею, но по ощущением я стала задыхаться еще больше, чем до этого. Тело стало предавать меня, ощущая кожей теплоту и силу его рук, которые прикоснулись к моим влажному белью.
— Видишь, детка, ты сгораешь в страсти только для меня. И с этого момента ты будешь моей женщиной в моей постели ровно столько, сколько я буду хотеть тебя. Никакого сопротивления, Ярослава, ты же не хочешь меня разозлить еще больше? — он шлепнул ладонью мои руки, которыми я хотела перехватить его запястья, когда пальцы прикоснулись к чувственному местечку в внизу живота… Гордеев яростно прожог меня своим взглядом, как и я его, не до конца осмысливая его слова. Некое сопротивление между нами подогревало соперничество, и никто из нас не хотел сдаваться первым.
Я его жутко хотела… Но я не хочу с ним ничего общего, кроме интервью. Я точно запуталась… Просто знала, что подобные отношения ничем хорошим не закончится, поэтому и должна была сдерживать себя, лишить Гордеева возможности манипулировать мной. Мысль о брате и родителях, о Игнате Ростиславовиче немного отрезвила, как и возможные разбитые мечты рядом с таким человеком. Я не должна…
— Ты что-то перепутал. Я не личная шлюха, Максим, которую ты можешь приглашать в свои апартаменты когда тебе заблагорассудится, — он попытался перехватить мои запястья, которые мешали ему добраться к внутренней части моих бедер. И я резко укусила его за руку, когда он попытался меня обездвижить. Максим отдернул ее, громко рассмеявшись.
— Перестань, Ярослава, — он поставил руки на матрас, больше не прикасаясь ко мне, но я все еще была под ним и не могла никуда откатиться, как и встать. — В прошлый раз ты не была столь категорична, особенно когда раздвигала свои прекрасные ножки передо мной. К чему эти игры? Ты хочешь, глупо это отрицать.
Я чувствую, как сжалось в моей груди сердце.
— Если ты еще раз ко мне прикоснешься, я напишу заявление в полицию и дополню новую статью, где буду уже крайне необъективной! Я не какая-то девочка из твоих шлюх, которая раздвигает ноги по первому твоему требованию. Я вообще не раздвигаю ноги перед кем-попало, — жестко процедила я сквозь зубы. И злилась я точно не на Гордеева, а на себя, ведь мое тело изнывало от желания, а внизу живота скрутился острый узел неудовлетворения.
Максим приподнялся, дав больше пространства, но не торопился слезать с меня. Мужчина недоверчиво осмотрел меня, а затем нахмурившись, схватил мои запястья, буквально вбив их по разные стороны моей головы крепкими руками, буквально на первых секундах сбив с меня всю пылкость.
— Мне еще никто не угрожал, как это делаешь ты, Ярослава. Но я ничего плохо не делал и не сделаю, предлагаю лишь себя и свое внимание только для тебя, — спокойно говорит Максим, глядя сверху вниз, изучая мое лицо, которое я отвернула в сторону. — Ты вызываешь во мне эмоции и вожделение, разве это плохо? Тебе это должно льстить, Ярослава.
— Да, конечно, а как только я тебе надоем ты пинками выпихнешь меня со своей постели и хлопнешь перед носом дверью. Это мне льстить не будет, — изогнулась я, пытаясь высвободиться, но все тщетно. Он только с большим наслаждением смотрел на мою оголенную грудь, мягко улыбаясь.
