Но сегодня мне просто было необходимо побыть одной. Не надолго. Мне просто нужно было побыть одной, не имея никого, кроме брата, для компании и своего горя, чтобы занять себя. У нас никогда не было денег на празднование дня рождения, но я всегда готовила ему завтрак, и мы проводили день вместе за каким-нибудь занятием. С тех пор как он стал Пегасом, он часто брал меня с собой на прогулку, и мы находили какое-нибудь уединенное место, где можно было просто побыть и на время забыть о наших проблемах. Потом мы ели торт, болтали о всякой ерунде и проводили вечер за просмотром старых фильмов, только вдвоем, пока мама не возвращалась со смены и не присоединялась к нам за кусочком, счищая всю глазурь и оставляя настоящий торт.

В итоге я спустилась к озеру Темпест, глядя на воду, когда солнце взошло и окрасило ее в золотые тона.

Я заставила себя сосредоточиться на всем хорошем, что было между нами, на любви, счастье и смехе. Слезы прочертили дорожку по моим щекам, но я просто позволила им скатиться, крепко сжимая в руках дневник Гарета, стараясь не думать о том, что он все еще где-то жив.

Это была такая красивая фантазия, и я слишком часто предавалась ей с тех пор, как обнаружила фальшивые документы, которые Гарет сделал для нас с мамой. Неужели сейчас в моих руках были ответы на вопросы о его местонахождении? Может быть, в этом дневнике спрятан какой-то код, который приведет меня к нему?

Я оказалась между отчаянным желанием просмотреть каждую страницу в поисках хоть малейшего намека и немыслимым страхом ничего не найти.

Если бы я поддалась желанию надеяться, то знала бы, что не смогу остановиться, пока не найду его. И конечно если он действительно где-то там, прячется, ждет, мечтает провести свой день рождения со мной, разве я не должна сделать все возможное, чтобы разыскать его?

Но что, если это не так? Какую цену я заплачу за то, что поддалась сладкой мечте о надежде?

Я закрыла глаза и молила звезды дать мне какой-нибудь знак, какой-нибудь символ того, что мне нужно сделать, чтобы получить ответы, которых я так жаждала. Должна ли я просто позволить себе попасться на приманку, которую мне подложили? Ведь если я этого не сделаю, то останусь с бесконечным вопросом «а что, если…».

— Ты не должна быть здесь одна, bella, — голос Данте раздался позади меня, и, оглянувшись через плечо, я увидела, что он идет по пляжу ко мне в одних трениках.

Должно быть, я была очень увлечена и не заметила, что рядом приземлился Дракон, но меня это не удивило. Моя голова была настолько забита потерей и болью из-за брата, что я едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы обращать внимание на окружение.

— Я знаю, — вздохнула я, в моем тоне звучало извинение, хотя я знала, что сделала бы то же самое снова, если бы могла вернуться в прошлое. Мне просто нужно было это, немного покоя с моими воспоминаниями и времени с моим горем.

— Пойдем, — Данте протянул мне руку, и я медленно взяла ее, позволяя ему притянуть меня ближе и уткнулась лицом в его грудь. Он пах грозой и свежестью воздуха перед тем, как небеса расходятся и обрушивают свою ярость на мир.

Он поднял меня на ноги, прижал к себе и пошел по камням в сторону лодочного домика. Но вместо того, чтобы направиться туда, как я ожидала, он просто продолжал идти, введя меня обратно к кампусу и бормоча под нос какую-то песню на своем родном языке.

Пока мы шли, мои слезы не прекращались, но я не отвлекалась от воспоминаний о брате, желая искупаться в них, впитать их в свою кожу и поглотить. Я никогда не хотела потерять ни одного из них. Никогда не хотела колебаться, вспоминая его лицо, его смех или то, что я всегда чувствовала, когда была с ним.

— Давай, amore mio, пора ехать, — мягко сказал Данте, и я подняла на него глаза, когда он открыл дверь своей машины и усадил меня на пассажирское сиденье.

Он запрыгнул на пассажирское сиденье и завел двигатель, не сказав ни слова, но я не в силах побороть свое любопытство, заговорила.

— Куда мы едем? — спросила я, не в силах сдержать вопрос.

— Навестить мертвых, bella. Ты должна быть сегодня с братом.

Я нахмурилась на этот странный ответ, но просто села на свое место, когда мы направились вниз по улице прочь от академии и к окраине города. Я не знала, как Данте догадался, что я сокрушаюсь из-за Гарета, но я начинала чувствовать себя очень благодарной за то, что он это сделал.

Мы молчали всю дорогу, но я была счастлива, что он рядом со мной, пока я горевала, что я больше не одинока, как тогда, когда у меня забрали Гарета.

Когда мы остановились у кладбища, я даже не удивилась, но все же нахмурила брови и сдвинулась со своего места.

— Гарета здесь нет, Данте, — тихо сказала я, стыд переполнял меня, потому что я не смогла дать брату даже столько. — Участок здесь стоит дорого, и я…

— Мы четверо заплатили за тебя, bella, — сказал он, прервав меня. — Каждый из нас несет определенную долю ответственности за то, что случилось с твоим братом до того, как его забрали из этого мира. И я, например, хотел бы вернуться назад и посмотреть на все по-другому с учетом того, что я знаю сейчас. Леон и я были его друзьями, мы должны были понять, что ему нужна помощь…

— Не надо, — прошептала я, качая головой. — Ни в чем из этого не было твоей вины. Так же, как мне пришлось признать, что ни в чем из этого не было моей вины. Я любила своего брата самой яростной, самой прекрасной любовью, но он лгал мне. И я понимаю, почему. Я понимаю. Но если бы он был честен, все могло бы быть по-другому во многих отношениях. Так много раз его судьба могла измениться, но не изменилась, и нет никакого смысла в том, чтобы кто-то из нас чувствовал себя виноватым из-за этого. Все, что мы можем сделать, это сосредоточиться на том выборе, который остался за нами сейчас.

— Вот, — Данте потянулся на заднее сиденье машины и взял коробку, а затем протянул мне.

Я с любопытством открыла крышку и сглотнула, обнаружив внутри прах Гарета вместе с небольшим праздничным тортом и свечой.

— Тебе не обязательно развеивать его сегодня, — сказал Данте, когда слезы снова навернулись мне на глаза. — Но если тебе понравится участок, который мы нашли для него, то у тебя будет такая возможность.

— А что, если он на самом деле не умер? — спросила я, не в силах сдержать вопрос, который горел внутри меня.

— Тогда… мы должны найти время, чтобы полностью изучить эту возможность. Ты не можешь оставаться с мыслями «что если», bella. Но я думаю, что сегодня ты должна позволить себе горевать. А завтра мы сможем дать надежде шанс.

Я закусила губу и кивнула. Данте вышел из машины и направился к багажнику, дав мне несколько минут тишины, чтобы все обдумать, пока я заглядывала в коробку и проводила пальцами по урне, в которой, возможно, было все, что осталось от мальчика, с которым я выросла.

Через мгновение дверь с моей стороны открылась, и я посмотрела на Данте, который переоделся в элегантные брюки и белую рубашку, а также надел блестящие туфли и галстук. Он наклонился и поцеловал меня в щеку, и я позволила ему расстегнуть мой ремень, прежде чем выйти из машины.

— Мы знали, какой сегодня день, поэтому мамы Леона прислали для тебя платье и туфли, если ты хочешь, но решать тебе, — добавил он.

Я посмотрела вниз на свои менее чем абсолютно чистые треники и фыркнула от смеха.

— Возможно, это хорошая идея, — согласилась я, позволяя ему провести меня к задней части машины, чтобы я тоже могла переодеться.

Было безумно рано, поэтому парковка возле кладбища была пуста, и я переоделась в облегающее фигуру белое платье и туфли на каблуках, а затем бросила свои мешковатые треники в машину.

Данте подхватил коробку с прахом Гарета и торт, затем протянул мне вторую руку, направляя меня к внушительной каменной стене, опоясывающей кладбище.

Тяжелые железные ворота преграждали путь внутрь, в маленькой хижине рядом с ними сидел охранник, но когда его взгляд встретился со взглядом Данте, он просто кивнул ему, и ворота распахнулись, пропуская нас.