— Значит, я не должен чувствовать себя поистине королевским stronzo за то, что раздавил вас, ребята? — простонал Данте.

— Авария была непредсказуемой, поэтому у меня не было возможности увидеть ее. Это все изменило, но я не видел других путей, пока этого не случилось, — сказал Габриэль, перебираясь через меня, чтобы похлопать Данте по руке.

— Хвала звездам, что ты неуклюжий Дракон, — сказала Элис, с ухмылкой ткнув Данте в ребра, и он захихикал.

— Почему ты не убрался с дороги, Гейб? — спросил Леон.

— Потому что у меня было видение в тот момент, когда молния Данте ударила в здание, — сказал Габриэль, его брови сжались. — И у меня была лишь доля секунды, чтобы действовать в соответствии с ним.

— Он крикнул мне гипноз, и я мгновенно захватил его в свою власть, — сказал я. — Фишка гипноза в том, что он дает вам все время в мире для разговора, даже если это всего лишь мгновение в реальности.

— Так о чем вы, ребята, болтали? — Леон слегка подпрыгнул на кровати, прижимаясь к Габриэлю.

— Я сказал Райдеру, что он должен разорвать свои узы, завладеть Скарлет, а затем использовать свои новые способности хамелеона, чтобы изменить внешность обоих. Я видел, как он может использовать этот дар, чтобы изменить свою внешность и внешность Скарлет, и только он сможет отменить это. Магия не похожа на иллюзию, она не разрушается под давлением и даже не может быть обнаружена другим фейри, так что это оказалось надежно, — объяснил Габриэль.

— Вот дерьмо, — рассмеялась Элис. — Это потрясающе, — она улыбнулась мне, и я ответил ухмылкой.

— Габриэль сказал, что у меня было как раз достаточно времени, чтобы создать каменную камеру вокруг меня и Скарлет, чтобы защитить нас от падающего здания, и заманить ее в нее вместе со мной, — сказал я, хмуро глядя на Габриэля.

— Но мне нужно было использовать магию земли, чтобы укрепить эту камеру, иначе Райдер погиб бы при падении, — сказал Габриэль, выражение его лица стало жестче. — Поэтому мне пришлось принять удар на себя. Я видел, что не умру, но это было неприятно.

— Хах, это было чертовски круто, — сказал я с ухмылкой. — Держу пари, это было очень больно, да?

— Как сука с кувалдой, разбивающей каждую косточку в моем теле, — согласился Габриэль, и Элис, задыхаясь, повернулась и поцеловала его в челюсть. — Я знал, что не умру, — добавил он негромко, обращаясь к ней. — Но Райдер умер бы, если бы я не помог ему.

— Ты герой, чувак, — прошептал Леон ему на ухо, и Габриэль отмахнулся от него рукой.

— Не, он un guerriero, — сказал Данте с ухмылкой. — Воин.

Габриэль фыркнул от смеха, но никто из нас не смотрел на него с чем-то, кроме глубочайшего уважения за ту жертву, которую он принес ради меня. Я никогда не смогу отплатить ему за это. Мое доверие к нему было непогрешимым, и я надеялся, что в будущем он будет так же верить в себя.

— Значит, тебе удалось схватить Скарлет? — спросила Элис, ее глаза загорелись от этой истории.

— Да, как только камера была установлена, я просто выбил из нее все дерьмо, — рассмеялся я. — Эта сучка никогда не была достаточно сильна, чтобы сразиться со мной фейри на фейри, в конце концов, я не оставил ей выбора.

— Вот почему ты отрезал ей язык, — сказала Элис, осознав это.

Я усмехнулся. — Мне нужно было быстро заткнуть ее, детка. Кроме того, я обещал ей отрезать ее лживый язык, когда она впервые отвернулась от меня, так что я должен был выполнить это обещание.

Данте хлопнул меня по плечу. — Гениально, serpente.

Элис подтянулась, чтобы поцеловать меня, и я закинул ее ногу себе на бедро, мрачно усмехнувшись ей в рот, когда углубил поцелуй. Я не собирался принимать ни одной секунды своей новой жизни как должное. Это было оно. Я был целиком в этом гареме, и будь я проклят, если какой-нибудь засранец в этом мире встанет между нами когда-либо снова.

— Ты будешь скучать по своему королевству, Райдикинс? — спросил Леон, наклоняясь над Габриэлем, чтобы поцеловать Элис в шею.

— Он все еще король, — сказала Элис, прижимаясь к моим губам, ее ногти чертили линии на моей шее. — Вы все мои короли.

— Лучше я буду королем для тебя, чем для кого-либо еще в Солярии, — сказал я, потираясь носом о ее нос.

— Итан собирается соблюдать мирный договор? — спросил Данте с ноткой беспокойства в голосе.

— Да, — поклялся я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Я доверяю ему. Он доказал свою ценность.

Данте кивнул, удовлетворенный этим, и я почувствовал, как наша связь на мгновение зажужжала в воздухе.

— Как ты думаешь, почему Скарлет была такой шлюхой? — размышлял Леон. — Думаешь, кто-то засунул ей в задницу острую палку при рождении?

Элис фыркнула от смеха.

— Ее брат-близнец погиб от рук Оскуры, — сказал я, и смех Элис стих, а я засомневался, стоит ли продолжать эту историю.

— Ее брат был психопатом, — мрачно добавил Данте. — Я был слишком мал, чтобы знать все, что с ним происходило, но папа однажды рассказал мне о нем. Роланд Тайд отлавливал щенков из нашей семьи, увозил их в фургонах, а через несколько недель их находили изуродованными в канаве, или в реке, или в поле, — он покачал головой, на его лице была написана боль за тех детей, которых он не знал, но все равно чувствовал боль от их потери.

Я сжал челюсть от этого мрачного знания, еще одного факта, который от меня скрывали.

— Папа сам отправился за ним вместе с родителями тех, кто потерял из-за него детей, — продолжал Данте. — Я не знаю, что именно они сделали, но…

— Они вырезали ему глаза и отрубили руки, после чего привязали его к четырем столбам в земле в Империанской пустыне, а затем оставили его на съедение воронам Северис, — добавил я. — Скарлет любила напоминать нам всем об этой части, но я полагаю, что остальное вылетело у нее из головы.

— Она никогда не собиралась соглашаться на мирную сделку, — прорычал Данте.

— Она, вероятно, планировала мою гибель с того момента, как я снова вернулся от Мариэллы и отвоевал у нее место лидера Братства, — прошипел я. — Но тогда у нее не было поддержки, чтобы просто взять и уйти, поэтому она ждала, строила планы, набирала своих сторонников и планировала свой ход. Если бы я не поверил ее словам, возможно, все могло бы быть по-другому…

— Ты не можешь изменить прошлое, fratello, — сказал Данте, положив руку мне на плечо. — Il passato non ha altro da dire, ma il futuro è una canzone senza fine.

— Что это значит? — спросил я, мне уже нравилось, как это звучит.

— Прошлому больше нечего сказать, но будущее — это бесконечная песня, — ответил он, и мы замолчали после этих слов, пока надежда ласкала мое сердце.

Я видел, как передо мной разворачивается жизнь, о которой я даже не мечтал, и все решения в ней были еще не написаны. Впервые в жизни мне не терпелось прочитать следующую главу собственной истории. 

Я проснулась следующим утром от запаха подгоревших тостов и множества ругательств, доносившихся от Леона откуда-то из кухни.

Я застонала, чувствуя восхитительную жесткость в конечностях после нашей ночной сессии, а также более интригующую жесткость в области задницы благодаря Данте.

— Доброе утро, amore mio, — промурлыкал он, сильнее прижимая меня спиной к своей груди и проводя наэлектризованными кончиками пальцев по бокам моего обнаженного тела.

— Доброе утро, Drago, — пробормотала я, зевая. Мои клыки покалывало, и я вздохнула с облегчением, почувствовав, что мои Орденские дары снова в пределах досягаемости, Подавитель явно вышел из моего организма, и я полагала, что должна благодарить за это Райдера.

Данте поцеловал меня в шею, и я вздохнула, глядя сквозь ресницы на пустую кровать и приоткрытую дверь спальни.

— Просто воткни туда нож и вытащи его силой, — огрызнулся Райдер откуда-то из глубины зала, звуча более чем немного раздраженно.

— Я думал, что нельзя засовывать металлические предметы в тостеры? — с любопытством спросил Леон. — Или это относится к газонокосилкам?