Мы поднялись по ступенькам в дом рука об руку. Леон оставил дверь открытой для нас, и я молча поблагодарила своего партнера за то, что он дал нам несколько минут побыть наедине. Леон всегда был настолько в курсе всех наших эмоций, что каким-то образом знал, что нам нужно, даже раньше, чем мы сами.

Я напрягла слух, чтобы услышать обитателей огромного дома, когда мы переступили порог, и мое внимание привлек звук мужских голосов, доносившийся из зимнего сада в задней части дома.

Я держала Габриэля за руку, ведя его по безупречно чистым коридорам, и он наслаждался видом произведений искусства, развешанных по стенам и выставленных на маленьких постаментах в причудливых нишах. Львы определенно очень гордились своими достижениями и вещами, которыми они владели/крали, и я вспомнила, что, когда я впервые пришла сюда, мне показалось, что это место напоминает музей. Но сейчас я уже не воспринимала это так. Несмотря на кажущуюся холодность обстановки, я теперь знала бесчисленные истории экспонатов и понимала их важность для семьи.

Напряжение в комнате стало ощутимым, когда мы вошли в зимний сад, и я посмотрела на Леона, который стоял у окна рядом с отцом, держа в руках книгу в кожаном переплете и хмуро глядя на нее.

Реджинальд оглянулся на звук нашего прибытия, и его лицо озарила широкая улыбка, когда его взгляд упал на меня. Он, как всегда, был безупречно одет, его длинная золотистая грива была идеально расчесана и сияла на свету.

— Ах, Элис! Мы так волновались за тебя, моя дорогая! — он пересек комнату и направился ко мне, и прежде чем я поняла, что происходит, я оказалась в его объятиях, насыщенный аромат его одеколона — или, может быть, это был мускус Льва — окутал меня, и я уткнулась лицом в его грудь.

Тройное возбужденное мяуканье и крики восторга возвестили о прибытии мам Леона, и я потеряла хватку на руке Габриэля, оказавшись в центре Прайда. Меня мяли, тискали, взъерошивали мои волосы так сильно, что я была уверена, что к тому времени, когда они меня отпустят, они будут стоять дыбом, а вокруг меня раздавалось восторженное мурлыканье.

Сафира наконец-то вытащила меня из кучи Львов и взяла мое лицо в свои руки, ворча и суетясь, запустив пальцы в мои волосы и поглаживая мое лицо. Я не могла не улыбнуться этой ласке, какой бы странной она ни казалась.

— Бедный маленький детеныш, — пробормотала она. — Они не кормили тебя там, где тебя держали?

— А что случилось с твоей бедной шерсткой? — с грустью добавила Латиша, ее пальцы расчесывали мои сиреневые локоны сзади. Я была уверена, что, если не считать того, что они их взъерошили, мои волосы были в полном порядке, но у Львов были более высокие стандарты в отношении таких вещей, чем у меня.

— Нет, я нормально питалась, — попыталась я, но они не слушали, уже переговариваясь между собой и предлагая маникюр, педикюр, кондиционер для волос и еще кучу всякой ерунды, которую я даже не была уверена, что понимаю.

— Ооо, а это последнее пополнение? — ворковала Мари, внезапно заметив Габриэля, который пытался спрятаться у стены.

Менее чем через мгновение все три Львицы набросились на него, поглаживая его черные волосы и делая комплименты его телосложению.

— О, он такой сильный, — промурлыкала Латиша, сжимая его бицепс.

— И впечатляюще высокий, — добавила Сафира, доставая откуда-то рулетку и задыхаясь, когда проверяла его рост. — Метр девяносто восемь!

Между ними троими пронесся хор «метр девяносто восемь», а Леон мурлыкал, наблюдая за происходящим.

— Ооо, у тебя много татуировок, не так ли? — прокомментировала Сафира, потянув за низ рубашки Габриэля и приподняв ее, чтобы посмотреть.

Габриэль выглядел более чем немного смущенным, его глаза расширились и устремились на меня, когда он беззвучно проговорил «помоги», а я фыркнула от смеха.

— Как ты думаешь, какой толщины у него бедра, Мари? — спросила Латиша, снова размахивая рулеткой, но прежде чем Габриэлю пришлось выдержать еще одно измерение, Реджинальд щелкнул пальцами.

— Разве вы не говорили что-то о маникюре, мои любимые? — спросил он, вскинув бровь на своих жен.

Три Львицы внезапно отпустили Габриэля, хихикая, когда они сравнивали заметки о Габриэле и о том каким прекрасным дополнением он будет в Прайде Леона, прежде чем выбежать из комнаты с волнением, разливающимся между ними, а я прикусила губу, пытаясь не рассмеяться. Ладно, быть Львицей было настолько далеко от моей натуры, насколько я могла себе представить, но я должна была признать, что мне нравилось быть частью этой семьи. Мама Леона суетилась вокруг меня так, как, я не была уверена, моя мама когда-либо суетилась, и его отец тоже был чертовски крут большую часть времени. Я чувствовала, что Габриэль, приехав сюда, знакомится с моей семьей, так же как и с семьей Леона — я, конечно, не собиралась притаскивать сюда еще кого-то из моих королей, чтобы познакомиться с моей жалкой отмазкой для матери. А Гарет…

Я выдохнула, когда на мгновение меня пронзила грусть. Мой милый, чрезмерно заботливый, странно невинный брат сошел бы с ума, если бы увидел меня сейчас в центре этой стаи язычников. Полиаморные отношения были достаточно распространены среди фейри, и я знала, что он принял бы эту сторону, даже если бы удивился, узнав, что я выбрала именно это. Но сами парни были довольно грозными и пугающими, и я была уверена, что эта ситуация могла бы привидеться ему в кошмарах.

— Папа, это Габриэль Нокс, мой брат в законе, — объявил Леон, отвлекая мои мысли от отсутствия кровных родственников, и я повернулась к ним лицом, когда Габриэль протянул руку, все еще выглядя чертовски взволнованным и более чем немного неловким.

— Приятно познакомиться, сынок, — с мурлыканьем сказал Реджинальд, его улыбка расширилась. — Когда Леонид сказал нам, что его Прайд растет, я не могу передать, как мы все были взволнованы.

— Я бы назвал это Прайдом Элис, если быть до конца честным, — сказал Габриэль, бросив на меня теплый взгляд, от которого Реджинальд засиял.

— Да, конечно. И я ничуть не удивлен. Она — редкое сокровище, и мы были просто в восторге, когда она взяла нашего маленького Леонида себе в пару. А вы двое официально…

— Я не знаю, как Гарпии это делают, папа, но это между ними, не так ли? — вмешался Леон, избавив Габриэля от необходимости отвечать.

— Мне просто интересно, вы трое уже официально оформили свою связь или нет? И, конечно же, когда этот молодой парень Данте найдет время, чтобы навестить нас…

— Папа, — шипел Леон. — Помнишь, я говорил тебе, что ты пока не должен знать о Данте?

Я фыркнула от смеха, когда Реджинальд закатил глаза. — Все, что я спрашиваю, это то, спарились ли уже официально молодой Габриэль и Элис или нет. Потому что ты не можешь принять участие в Прайде, пока каждый из ее мужчин не даст ей обещание, — он выжидающе посмотрел на Габриэля, и я клянусь мой большой, сильный, провидец-парень на этот раз действительно был застигнут врасплох.

Габриэль бросил на меня еще один взгляд «помоги мне», но я просто пожала плечами, не совсем понимая, как я могу это сделать. — Я имею в виду, очевидно, что Леон лучше всего подходит ей. Они связаны узами Элизианской Пары, так что я не вижу, как я могу…

— Леон! — выругался Реджинальд, разочарование промелькнуло на его лице, когда мой Лев зарычал на Габриэля. — Я полагал, что ты лучше знаешь, как управлять Прайдом, чем допускать мысли о ранжировании в своем кругу.

— Да, я знаю, папа. Не то чтобы я не говорил ему много раз, что так не бывает, но Гейб не слушает, не так ли, Гейб?

— Не называй меня Гейбом, — пробормотал Габриэль, но его никто не слушал.

— Глава восемнадцать, сынок, — Реджинальд стукнул пальцем по верхней части книги, которую все еще держал Леон, и я с любопытством посмотрела на нее, пытаясь прочитать название между пальцами Леона.

— Не волнуйся, я займусь этим, папа, — твердо сказал Леон. — Никто из членов моего Прайда не будет чувствовать себя неполноценным к тому времени, когда я с ними закончу.