Киллиан говорит, что это рискованно, но ничего хорошего в жизни не бывает, если впадать в спячку и отгораживаться от внешнего мира.

— Папа. — Я говорю твердо. — У тебя был шанс выбрать Колю своей правой рукой. Я прошу о том же.

— Коля был подброшен твоим дедом, чтобы шпионить за мной, когда мы были детьми. Я его обратил.

— И Илью я тоже обращу. Не ты ли говорил мне, что верных мужчин трудно найти, и если я наткнусь на такого, то должен его оставить?

— Это правда. Хорошо сыграно, сынок. — В его тоне проскальзывает нотка гордости.

— Все благодаря тебе.

Небольшая пауза молчания повисла между нами, прежде чем он сказал:

— Будь осторожен.

— Буду.

— Твоя мать беспокоится о тебе и переживает. Позвони ей как-нибудь.

— Обязательно.

Я нажимаю кнопку завершения разговора и смотрю на мягкое сияние солнца вдали.

Это смесь желтого и оранжевого, но кажется серым.

Даже черным.

Несмотря на все мои усилия, удушье не исчезает. Если что и происходит, так это уплотнение и увеличение плотности.

Я должен выпустить пар другим способом.

На этот раз с тем, кто стоит за этим гребаным беспорядком.

Я отправляю Сесилии местоположение, а затем следую за ней.

Джереми: Будь здесь сегодня вечером. В семь вечера. Не опаздывай.

Она может снова стать трусихой, стереть это сообщение, притвориться, что не признавалась в своих наклонностях вслух, и убить животное внутри себя.

Но что-то подсказывает мне, что она уже давно приближается к точке кипения и, возможно, достигла ее прошлой ночью.

Я чувствовал запертые эмоции внутри нее и видел, как ее глаза светились темной похотью, когда я использовал ее рот.

Возможно, Сесилия наконец-то готова воплотить свою фантазию.

И когда она это сделает, я покажу ей, кто на самом деле монстр в этом уравнении.

Сесилия

Что, черт возьми, я натворила?

Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как проснулась сегодня утром с сильнейшей головной болью, болью между ног и огромным следом от укуса на шее.

Без шуток. Он такой большой и зло-красный, что никакой макияж не смог его стереть, поэтому мне пришлось надеть шарф, чтобы скрыть его.

Во время урока я была как на автопилоте, не могла сосредоточиться дольше десяти минут.

Голова плывет, так что я бросаю одну из своих любимых лекций, о человеческом поведении, на полпути. Слова профессора то повышаются, то понижаются в интонации, но ни одно из них не проходит мимо моих ушей.

Сжавшись в кресле, я достаю свой телефон и смотрю на уведомление, расположенное вверху.

Мой указательный палец потирает переносицу один раз, второй, а затем я поднимаю очки в черной оправе, читая и перечитывая текст.

Джереми: Будь здесь сегодня вечером. В семь. Не опаздывай.

Это Джереми. Мне не нужно гадать, так как здесь написано его имя. У меня не было его номера, но, видимо, он был сохранен в моем телефоне прошлой ночью.

Я была пьяна, но это не значит, что я ничего не помню. Как только я проснулась, воспоминания вспыхнули в моем сознании и взорвали все принципы, которые, как я думала, у меня были.

Например, не связываться с кем-то вроде Джереми.

Сексуально или нет.

Но прошлой ночью я была совершенно не в себе — я отказываюсь верить, что трезвая наслаждалась бы тем, что меня ели и держала его штуку у себя во рту.

Трезвая я бы боролась... да?

Трезвая я бы никогда не отправила то сообщение, которое послужило приглашением для него. Не то чтобы ему это было нужно — если бы он захотел прыгнуть в мое окно, он бы сделал это.

Он — природная сила.

Невозможная дилемма.

И он взял от меня больше, чем я была готова дать. Безоговорочно. Не дожидаясь, соглашусь ли я на это.

Потому что именно так поступает Джереми Волков. Он человек без границ, этики и пределов. И если прошлая ночь — это хоть какой-то показатель, то я видела только вершину его интенсивности.

Я не сомневаюсь, что если ослаблю бдительность, он затащит меня в свою темную пещеру и поглотит целиком.

Но разве это так уж неправильно?

Крошечный, безумный, глупый голос звучит у меня в затылке, обдумывая и развлекая вариант, который я не должна рассматривать.

Помимо ненависти к себе, я испытываю первобытную тоску по ощущениям, которые испытала, когда он ел меня и использовал мой рот.

Я не могу перестать думать о сыром взгляде в его глазах, о том, как он желал меня настолько сильно, что вел себя как животное.

Изучив обе стороны вокруг себя, убедившись, что остальные студенты сосредоточены на профессоре или спят, я опускаю телефон на колени и набираю ответ.

Сесилия: Почему? Что случится в семь?

Странное чувство проходит через меня, когда он почти сразу же читает текст. Моя нога подпрыгивает, пока я жду появления точек. Движения настолько резкие, что парень, сидящий рядом, бросает на меня мимолетный взгляд, и я заставляю себя успокоиться.

Черт возьми.

Почему меня это так задело?

Из-за него?

Потому что ты знаешь, что он, возможно, единственный, кто испепелит те границы, которые ты так боишься переступить.

На моем экране загорается уведомление, и я на секунду перестаю дышать.

Джереми: Как похмелье?

Мои пальцы дрожат. Почему он спрашивает об этом? Это не может быть потому, что он беспокоится обо мне, как в тот раз, когда Ава оставила мне несколько лекарств и болеутоляющих на прикроватной тумбочке. Хотя они определенно помогли.

Сесилия: Голова немного болит, но я в порядке.

Джереми: Полагаю, ты легкая, lisichka?

Сесилия: Что это значит? Lisichka?

Джереми: Маленькая лиса. Ты была похожа на нее в тот день на посвящении. Ты и сейчас чувствуешься таковой со всей своей хитростью.

Сесилия: Я не такая уж хитрая.

Правда. Нет. Я просто хорошо играю в невидимку. Иногда я не уверена, стоило ли помогать Лэну в тот раз, когда мне приснился этот кошмар.

Джереми: Я предлагаю тебе больше не пить.

Сесили: Почему нет?

Джереми: Делай, что тебе говорят.

Сесилия: Я думала, это всего лишь предложение.

Джереми: Твои предложения — мои приказы.

Сесилия: Да, сэр. Но нет.

Джереми: Твое чертово отношение.

Мой позвоночник покалывает, как будто я слышу хрипловатый тембр его голоса и вижу недовольство в его пепельных глазах.

Сосредоточься.

Сесилия: Ты не ответил на мой вопрос. Что произойдет в семь часов в том месте, которое ты прислал?

Джереми: Что, по-твоему, произойдет?

Сесилия: Может, хватит отвечать вопросами?

Джереми: Может, хватит быть такой замкнутой?

Он снова это сделал. Он такой придурок, клянусь.

Сесилия: Я не замкнутая.

Джереми: Ты всегда ходишь с повешенным носом или носом в книге, как будто мир не заслуживает твоего времени или энергии. У тебя также есть привычка сторониться толпы и проводить как можно больше времени в помещении. Замкнутость — это я еще слабо выразился. Точнее говоря, ты асоциальный сноб с проблемами доверия.

Моя нога снова подпрыгивает, и на этот раз меня не волнуют взгляды моих одноклассников, когда я смотрю на телефон.

Этот ублюдок способен взбудоражить меня несколькими словами, а я даже не из тех, кого легко спровоцировать. Я самая уравновешенная из моих друзей. Черт, ко мне приходят, чтобы закончить конфликты, но сейчас?

Я кипячусь. Из моих ушей вырывается вулканоподобный пар, и мне требуется все самообладание, чтобы не выругаться.

Сесилия: А ты высокомерный, чудовищный, абсолютно ужасный человек с антисоциальными наклонностями. О, и преследователь. Но ты же не видишь, чтобы я говорила об этом :)

Последний смайлик я отправила для большего эффекта.