Оказалось, что не только насосы вполне себе работали, но и живой человек нашелся, так что заправиться удалось, расплатились с кредитной карты. От старой стоянки грузовиков я ожидал меньшего, но мы недалеко от Нэшвилла, думаю, по этой дороге проезжает много грузовиков, судя по их количеству на стоянке через дорогу. В большинстве из них, наверное, в этот момент спят водители. Только об этом подумал, как самого поклонило в сон.

В пристроенной закусочной зажегся свет, дамы зашли внутрь, решив воспользоваться туалетом, заодно попросить кофе в дорогу. В этот момент я едва мог думать о чем-то, кроме кофе.

Вдруг завибрировал мобильник. Я вытащил его из левого кармана штанов, подумав, что это Магнус каким-то образом вырвался на свободу, нашел место, где есть связь. А нет, номер НЕИЗВЕСТЕН! И с него пришла эсэмэска: «Не верь ей». И все. Не доверять кому? И кто, черт возьми, шлет мне послания за час до восхода солнца?

Я отправил в ответ: «Нельзя ли подробней?» Пока набирал сообщение, дамы вернулись с кофе. Ответа так и не пришло. Мэри быстро подошла ко мне, сунула стакан с кофе мне в руки, чуть было не расплескав.

— Не понимаю, почему в некоторых заведениях не пользуются самонаклеивающимися картонками, ведь обжечься можно. — Тут она нахмурилась, должно быть увидела мое недовольное выражение на лице. — Все в порядке?

— Ага, — соврал я и тут же возненавидел себя за это. Просто нужно обдумать это неясное сообщение, прежде, чем расскажу о нем остальным. — Где там туалеты?

— Прямо и налево. Милая леди сказала, что можем им воспользоваться, хотя через полчаса она закроется. — Мэри смотрела на меня чуть подозрительно.

Пока подходил к входу в ресторан, телефон снова завибрировал. Мне тут же захотелось узнать, что ответил «услужливый» незнакомец, посылающий загадочные сообщения в пять утра. Уже в дверях я вытащил телефон, но пришлось положить его обратно в карман, потому что увидел, как меня призывает к себе женщина средних лет из-за стойки. Внутри царила классическая атмосфера Средней Америки. Мне понравилось, как выстроились вдоль стен кабинки. А в центре всего этого сгрудились четырехместные столики. Очень захотелось посидеть в таком заведении за барной стойкой, как обычно сидели мы с отцом, когда отправлялись в город за чем-нибудь, что нужно для хозяйства.

Все началось, когда я начал помогать отцу, выполнял его мелкие поручения, что-то чинил, потом работал во дворе, но когда стал старше, мы такие посиделки в ресторане сделали традиционными. Приглашали и маму, но та постоянно отказывалась под предлогом, что в такие моменты между отцом и сыном завязывается некая особая связь. Для нее это было бесценно.

Запах на гриле, доносящийся с кухни напомнил, как мы со стариком последний раз вот так сидели в ресторане. Я тогда вернулся в деревню через год после свадьбы. Отец был болен, но это не помешало ему отправиться со мной в ресторан, как всегда. Когда я попытался сказать ему, что мы могли бы и дома остаться, позавтракать овсянкой или чем-то в этом роде, мама только головой покачала, и я понял, что это значит. Ему недолго оставалось. Рак простаты распространялся быстрее, чем кто-либо мог представить. Я знал, что он не здоров, но мама, скорее всего, пыталась защитить меня, скрывая всю серьезность отцовского состояния.

Младшая сестренка тогда еще позвонила, отругала, впрочем, она всегда остро реагировала на все происходящее. Вспомнив о ней, я решил чирикнуть ей пару слов, когда выйду из туалета. Она единственная, кто остался у меня из семьи, я по ней тосковал, хоть она и обиделась на меня за то, что не захотел вместе с ней и мамой перекочевать в Калифорнию после смерти отца. Сложно объяснить пятнадцатилетнему подростку с разбитым сердцем, что я не могу изменить свою жизнь.

Когда мы тогда вместе с Джанин вошли в дом, все внутри меня наполнилось чувствами счастливого ребенка, а потом я увидел отца. Он сидел в кресле с клетчатой обивкой, от него остался скелет, обтянутый кожей. Глаза сморщились, когда он улыбнулся, мне потребовались все силы, чтобы не разрыдаться.

Джанин крепко держала меня за руку, я знал, что она чувствует то же, что и я. Это было так странно, потому что как только я увидел его, почувствовал непреодолимую грусть, смешанную с тяжелым чувством тоски, хотя он вот, сидел передо мной. А на самом деле я скучал по тому, что все уже никогда не будет по-прежнему, и видел это в его взгляде, что он чувствует то же самое.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила женщина за стойкой, выводя меня из состояния сумасшедшего, уставившегося в одну точку.

— Извините, просто устал. Спасибо за кофе, мне он был нужен. — Я улыбнулся и прошел в туалет. Там проверил телефон, увидел новое сообщение: «Задумайся, и все станет ясно». Не желая вступать в битву эсэмэсок с некто, кого не знаю, убрал телефон обратно в карман. Пару минут спустя уже вышел из ресторана и шел к джипу.

Отправитель эсэмэски мог иметь в виду кого угодно: Далхаузи, Лесли, Мэй… И хоть неохота об этом даже задумываться, но и Мэри тоже. Нет никакого смысла строить догадки. Нужно продолжать ехать.

— Ты как, за рулем или хочешь отдохнуть? — спросила Мэри, когда я открыл водительскую дверь джипа.

— Никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас, — улыбнулся я. Глотнул кофе, завел двигатель и мы снова отправились в Нэшвилл.

Солнце едва взошло, когда мы подъехали к городу. Поля и небольшие деревеньки сменились пригородом и сетевыми магазинами. Никогда не был тут раньше, рад, что рядом оказался кто-то, кто может сказать, куда ехать.

— Они заехали сюда и похоже, остановились где-то в промышленной зоне. Такое ощущение, что здесь на многие мили вокруг одни склады, — сказала Мэри и указала на съезд, откуда дорога вела на восток.

Меня ослепил утренний свет, я опустил козырек. Мы ехали по второстепенной дороге, наверстывая упущенное, и никто не знал, что будем делать, когда настигнем убийц.

— Они остановились! — вдруг воскликнула она с немного большим волнением, чем я привык слышать от ее обычно спокойного голоса.

Я сбросил скорость, свернул на другую дорогу, теперь большие колеса джипа бороздили изрытый выбоинами, изношенный асфальт. Сегодня воскресенье, ранним утром движение было слабым, а на многочисленных парковках, мимо которых мы проезжали, не было видно ни одной машины. Вскоре мы подъехали к старому зданию, судя по виду, автомастерской.

Мэри показала налево и мое сердце учащенно забилось, когда я увидел белый грузовик, тот самый, который угнали из лагеря на Лонг Айленде. Остановил джип рядом с фургоном, похожим на куб, на другой стороне дороги, выключил двигатель. В грузовике, похоже, никого не было, но это не означает, что они не следят за улицей. Стоит предположить, что они видели, как мы подъехали.

Солнце только-только выползло из-за горизонта, здесь джип от его лучей заслоняли высокие здания. Надеюсь, пребывание в тени нам поможет.

— Мы не знаем, с чем столкнемся. Они могли просто спрятаться, а могли встретиться с местными жителями, которым успели промыть мозги. Нужно быть осторожными. — Мэри посмотрела на меня, задержала взгляд на подольше, чем обычно, словно подчеркивая слово «осторожно».

— Я пойду, — сказала Мэй. — Нужно разведать, правильно? Если меня поймают, скажу, что тоже сбежала и выследила их. Точно знаю, что ее соседка напротив выглядит так же, как я и она. У меня и волосы почти той же длины. — Мэй собрала волосы в хвост, сняла рубашку. Я отвел глаза, как же она похожа на мою жену. Я провел рядом с Мэй много времени, так что редко думал о ней и о Джанин на одной волне, но вид того, как она стягивает через голову рубашку, тут же напомнил о Дженни. — Я позаимствовала у Донны пару вещей, ну, знаете, на всякий случай. Лесли должна их узнать.

Я чуть не рассмеялся над таким хитроумным планом. «Не доверяй ей». Слова эхом отдались в голове. Точно уверен, что это не может быть ни одна из этих женщин. Обе, как по мне, надежны, как Магнус и Нат.