Какое-то время я читала, листая желтоватые страницы, и моя голова постепенно наполнилась смутными образами, словно тени, танцевавшие свой бесконечный танец возле моей постели, как-то просочились в мою голову. Положив книгу, я начала прислушиваться к шепоткам вокруг, понимая, что именно сейчас я настроена на то, чтоб, наконец, услышать и понять, что они от меня ждут. Я скользила от одного голоса к другому, и мне казалось, что их печальные монологи — это тоже стихи в прозе, рассказывающие о жизни, о страстях и угасших надеждах. Постепенно я погрузилась в этот океан, и за этим шепчущим хором послышались другие, уже более ясные голоса молящихся. Я поняла, что слышу молитвы живых, произносимые далеко отсюда. Часто я разбирала имя Девы Лардес, произносимое на энхилдере, и святой Лурдес с французским акцентом. О чём были эти молитвы, я не могла разобрать, меня просто захватило то пространство, что занимал этот живой хор на просторах странного мира, раскинувшегося своими лесами, горами и лугами на тысячи километров вокруг. И вдруг я поняла, что я ощущаю весь этот простор, всю атмосферу над ним, всё переплетение голосов, душ и чувств, слившихся в нечто огромное и наполненное жизнью. Неожиданно это ощущение показалось мне слишком большим, слишком мощным и многообразным, чтоб его мог почувствовать и осознать человеческий разум. И моё сознание снова испуганно сжалось до одной комнаты, наполненной шёпотом неупокоеных душ.

Какое-то время я размышляла над новым опытом, пытаясь понять, связан ли он с этим странным замком, который наполнен непонятной магией, или это моя новая способность. Слышит ли это всё Джулиан? Он никогда не говорил мне об этом, но как может зрячий рассказать о радуге слепорождённому? Может, теперь, когда я тоже могу слышать и ощущать это поле чужих мыслей и чувств, он сможет объяснить мне, что это такое. Я решила попробовать снова, но уже более осознанно и осторожно и, закрыв глаза, вслушалась в тихий хор голосов, постепенно пытаясь расслышать за ним что-то ещё.

И неожиданно я услышала молчание. Это было поразительно. Я невольно приподнялась и села на постели, вслушиваясь в это нечто. Нет, хор вокруг меня не смолк, но я явно выделила за ним то, что молчало. Это было трудно понять и объяснить, но это молчание не было тишиной, оно было беззвучием, за которым скрывалось отчаяние и мольба о помощи. Это был провал, темнота, из которой шел неслышный, но явно ощутимый зов. Это было так странно, что я невольно мотнула головой, и это необычное чувство исчезло. Я перебралась в кресло, захватив свою книгу.

Время шло. Я оставалась одна. Моя маленькая библиотека пополнилась поэтичным «Ритуалом трансцендентальной магии» Элифаса Леви и мрачными «Эликсирами Сатаны» Гоффмана. Время от времени я отрывалась от чтения, поглядывая в окно, за которым было темно, и всё время шёл дождь. Я понятия не имела, сколько прошло времени. Один день, два? Неделя? Где-то в глубине души меня тревожило то, что я ничего не делаю, чтоб узнать секрет, который позволит мне оживить звездолёты, но ум с готовностью напоминал: чем больше артист, тем дольше пауза. И я снова углублялась в чтение. Экспериментировать с расширением сознания, а, кажется, именно так называется то, что я недавно делала, мне расхотелось.

День для меня не отличался от ночи. Часов у меня не было. Я спала, когда хотелось спать, и просыпалась, выспавшись. Это напоминало мне эксперименты с восприятием времени, которые мы, будучи курсантами, проводили когда-то в специально оборудованном жилом блоке в подвале космошколы. Еду мне приносила всё та же девочка. Она вскоре перестала меня бояться, спокойно реагировала на появление всё новых вещей в моей комнате, и, наконец, смогла объяснить, что зовут её Мисси. Временами я, закутавшись в свой плащ, выходила на крепостную стену подышать дождём и ветром, а, замёрзнув, возвращалась, загадав себе бокал глинтвейна, который исправно ждал меня на каминной полке, поскольку на замковой кухне его не готовили.

Наконец, Бен не выдержал. Наверно тени исправно доносили ему, чем я занимаюсь, но мне в голову они залезть не могли, потому мои планы были ему неизвестны. И, конечно, это его интриговало. Однажды, когда я как раз дочитывала «Эликсиры Сатаны», в дверь постучали, и на пороге появился Эл Багси.

— Бен приглашает вас в трапезную, — сообщил он. — Его головорезы подстрелили оленя и зажарили в камине. Если вас прельщает подобная дикость, то я вас провожу.

— Повелитель устраивает пир? — уточнила я, поднимаясь.

— Иногда он снисходит до своей паствы, — мрачно усмехнулся Бен. — В сущности, его жизнь довольно скучна. Нельзя ж всё время корпеть над книгами и шептаться с мертвецами.

Мы вышли из комнаты. Стена на сей раз располагалась там, куда ещё недавно вёл проход к лестнице, а коридор теперь шёл вдоль неё. Мы свернули налево и какое-то время петляли по лабиринту комнат, из чего я сделала вывод, что Элу вовсе не хочется идти в трапезную. Пока мы шли, я вдруг подумала, что нужно было сменить костюм. Если я смогла получить из воздуха плед и банный халат, то, может, вышло бы соткать из него и тот красивый нагрудник, который я с таким любопытством разглядывала на статуе Девы Лардес в цитадели. В тот же миг мне показалось, что кто-то затянул на мне корсет из китового уса. Не слишком сильно, но вполне ощутимо. К тому же на плечах возникли широкие и тяжёлые ремни. Опустив голову, я увидела на себе тот самый нагрудник. Узорчатые наручи сквозь рукава холодили руки. А я-то терялась в догадках, где Джулиан раздобыл свои латы. Гордо вскинув голову, я прибавила шагу, дав Багси понять, что пора бы уже добраться до трапезной.

Она оказалась большой прямоугольной комнатой с длинным столом в центре. Олдридж сидел во главе в кресле с высокой резной спинкой. Рядом с ним стояло ещё одно кресло, но оно было не занято. Скамьи вдоль стола заполнили его подданные. Они грызли жареное мясо, которое таскали от огромного камина похожие на чертенят чумазые поварята. Некоторые из участников застолья уже были пьяны, стучали обглоданными костями по столу, громко хохотали и били соседей жирными ладонями по спинам. Потом кости летели в сторону камина, где их подхватывали две лохматые чёрные собаки размером с алабая.

— Тихо! — рявкнул Олдридж, едва я вошла.

Его подданные тут же притихли и озабочено засопели. Собаки на время отвлеклись от костей и замахали хвостами, глядя на меня. Поварята поклонились и возобновили свою деловитую беготню. Бен поднялся навстречу мне и подвинул свободное кресло рядом.

— Присаживайтесь командор, — проговорил он, с некоторым удивлением рассматривая мой новый наряд. — Весьма эффектно и вам идёт. Правда, я не знал, что вы прибыли с багажом.

— Я была без багажа, — улыбнулась я и села.

— Принесите леди кусок мяса помягче! — распорядился он.

Перед ним, как и передо мной, стояли вполне приличные фарфоровые тарелки, дополненные серебряными приборами. Ещё один такой же набор стоял с другой стороны. Туда сел Эл Багси, всем своим видом показывая, как ему не хочется во всём этом участвовать. Поварёнок притащил и бухнул на стол большое блюдо с нарезанными кусками жареного мяса.

— Простите, я не спросил, — галантно произнёс Бен. — Может, вы не едите мяса? Тогда я велю подать что-нибудь другое.

— Я обычно ем то, что мне дают, — ответила я. — Правда один раз от мяса я отказалась.

— Почему?

— Оно было человеческим.

— И хозяин не обиделся? — тут же осведомился Бен.

— Нет, он всего лишь несколько удивился такой дискриминации человеческого рода.

— Интересный взгляд на каннибализм. Но не лишённый смысла, — он подхватил двузубой вилкой большой кусок, переложил на мою тарелку и ловко разрезал его на мелкие кусочки. — Угощайтесь. Думаю, вам понравится.

— Благодарю, — кивнула я и взялась за свои приборы.

— Как вам живётся в моём замке? — спросил он.

— Восхитительно! Готический интерьер и прекрасный сервис. Есть возможность гулять, хороший выбор книг и всегда в наличии горячая вода.