Крылатые тивада преградили улетающим ящерам путь, и в небе разыгралось новое сражение, за которым снизу следило больше двадцати тысяч пар глаз.

– Мне кажется, или их меньше? – спросил Михель, обращаясь к Адинуку.

Монаху стоило больших усилий интересоваться реальностью, но он пытался отвлечься от охватившего его отчаяния.

– Значительно, – подтвердил зоркий как сокол эльф, – но драконы по ним не попадают. Почти.

С неба дождем посыпались вниз драконьи туши, изредка сопровождаемые хлипкими и часто обугленными до черноты телами тивада. К счастью для зрителей, драконий дождь выпал чуть в стороне от места сражения.

– Уйдут ведь! – всплеснул руками орк, искренне переживая за исход битвы.

Малочисленные летуны шустро носились по небу, что есть мочи рубя драконьи головы зачарованными мечами. Вот только их было всего пятьдесят, а оставшихся драконов в шесть раз больше. К тому же рептилии решили вступить в бой, и ряды их врагов начали таять.

Бегство могучих ящеров казалось неизбежным, но с неба вдруг раздалось громкое ржание.

– Лошадки! – радостно захлопал в ладоши бард, бросая перо.

Десятки белокрылых рогатых молний сбоку атаковали уносящийся вдаль драконий клин, возглавляемый матерой янтарно-желтой самкой с большим роговым наростом над глазами. Предводительница низко рыкнула, и ящеры рассредоточились, нарушая единый строй. Они разбились на небольшие группы, разлетевшиеся в разных направлениях.

Однако единороги летали слишком быстро для тяжелых ящеров. Пока дракон делал один взмах крыльями и поворачивал бронированную шею, заметив движение сбоку, в него уже втыкали рог с другой стороны под лопатку или снизу в брюхо.

Ящеры в панике заметались туда-сюда так, что отблески их разноцветной чешуи начали слепить наблюдателей. Три армии стояли, задрав головы, и следили за развернувшимся сражением. Рептилии только мешали друг другу и часто сталкивались. Единороги заходили снизу и сбоку, низко наклоняя белогривые головы и бодая гадов своими крепкими волшебными рогами в самые незащищенные места. Одного удара хватало, чтобы дракон тут же складывал крылья и пикировал с высоты вниз, разбиваясь насмерть о камни или утопая в бурных водах горной реки. Каждую победу единороги отмечали дружным издевательским ржанием.

Предводительница явно превосходила остальных сородичей размерами и, скорее всего, умом. Пока остальные кое-как отбивались от наседавших единорогов и летунов тивада, она отчаянно вспарывала кожистыми перепончатыми крыльями воздух в надежде оторваться от преследователей. На ее длинной зубастой морде читалась суровая решимость выжить, наплевав на остальной драконий род.

В первые же секунды атаки единорогов дракониха взвилась выше морозного холода облаков и направилась обратно к ледяным вершинам гор. Там ее сначала надежно укроет туман, а после какая-нибудь из сотен расселин в скалах. Спрятаться и переждать. Месть можно отложить, ведь десяток яиц королевской породы уже на подходе.

Королева негодовала на прародителя. Минору обещал, что при их возрождении еды будет вдосталь – с этим он не подвел – и она будет безопасной. Со вторым обещанием вышло совсем по-другому. Повелительница драконов даже не успела толком перекусить, когда пришлось спасаться бегством. Янтарные крылья с черными прожилками при этой мысли забились еще сильнее. Она отомстит, потому что драконы ничего не забывают.

В этот момент расширившийся от ужаса вертикальный черный зрачок в желтом глазу заметил движение маленькой фигурки, стоящей на широкой площадке чуть ниже вершины самой высокой горы. Зазубренные чешуйки на гребне рефлекторно встопорщились, делая спину драконихи похожей на огромный кактус. Утробный рев, в котором слились страх и ненависть, пронзил туманный воздух.

Отравленная стрела с тихим свистом прилетела точно в цель и воткнулась прямо в глаз последнего дракона. Огромное янтарное тело со сложенными крыльями и беспомощно болтающимися лапами понеслось с нарастающей скоростью вниз. Тяжелый удар донесся до Адинука почти беззвучным хлопком и взметнул вверх снежный фонтанчик на склоне горы.

Живые ящеры закончились, как и само сражение. Армии на земле и в воздухе разразились ликующими криками и победным ржанием. Это была славная победа для всех, но недавние союзники вдруг осознали, рядом с кем они стоят.

***

Духи соплеменников Гарба почти не пострадали в схватке. Они немного испугались, но чувствовали себя вполне счастливыми и здоровыми. Мощь посоха не только насытила их, но и значительно прибавила сил. Призраки радостно носились вокруг своего спасителя, обдавая его потоками холодного шеольного воздуха и тихо шелестя благодарности.

Шаман убедился, что с собратьями все в порядке, и переключил внимание на Каввеля, не забывая подглядывать внутренним зрением в материальный мир. Драконы терпели поражение, и это радовало. Разве что еще предстояло найти способ вернуться обратно, но гоблин не сомневался в успехе.

Минотавр уже оклемался и сидел, трогая себя пальцами-бочонками за коричневую кожу на разных частях тела, как будто не верил, что все на месте. Он гладил себя по шерстке на руках и ногах, словно это доставляло бывалому пирату ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Убери эту штуку от меня и больше никогда с ней ко мне не подходи, а то я тебя сам ей огрею, – строго сказал Каввель, исподлобья глядя на Гарба своими выпученными сапфировыми глазами, а потом широко улыбнулся.

Гоблин послушно спрятал посох за спину, но Гобмобом решил иначе. Выскользнув из лап шамана, «символ веры» стремительно подлетел к не ждущему подвоха пирату и несильно тюкнул его по лбу между рогов. После чего нарочито медленно вернулся к владельцу. Каввель погрозил пальцем, но его морда все равно сияла довольством: после заточения в теле Минору минотавр был счастлив снова почувствовать себя живым.

– Спасибо, что не стал кидаться магией, – слегка склонил рогатую голову пират. – Я его, конечно, держал, но отдавать концы было ой как неохота. Если когда-нибудь выберемся отсюда и вернемся домой, я всем тауросу расскажу, какие гоблины на самом деле.

– Это я должен тебя благодарить, друг мой, – ответил Гарб. – Если бы не ты, мы бы тут не стояли.

Минотавр криво усмехнулся половиной рта.

– Пока я сидел в Минору, у меня было время подумать, – заявил он. – Я раньше жил как-то неправильно.

– Ты в порядке? – уточнил Гарб, пристально вглядываясь в бычью морду друга.

Прежде надменное выражение морды минотавра за время пребывания в теле перводракона как будто испарилось.

– Никогда себя лучше не чувствовал, – ответил Каввель и громко фыркнул ноздрями. – Пришло время меняться.

– В смысле? – забеспокоился гоблин.

Что могло взбрести в голову тауросу за время вынужденного заключения в теле древнего прародителя? Каввель внимательно посмотрел на гоблина.

– Погоди, ты какой-то маленький стал. Я ж тебе до плеча не доставал. Хотя, какая разница? Я вдруг понял, что мы минотавры всегда кичились своим происхождением. Среди моего народа ходит легенда, что мы рождены с великим предназначением, и потому лучше всех остальных. Если оно всегда было в том, чтобы отдать свое тело Минору, штурмовой кошкой ему по бом-брамселю, то невелика честь. Гордиться тут нечем.

– Так теперь ты станешь наконец лучше относиться к остальным? – обрадовался шаман.

– Ясен бриз! – звучно загоготал пират, запрокинув голову. – Ко всем, кроме людишек и эльфов. С их братом все равно надо вести себя осторожно. Сколько раз бывало… Хотя Михель, вот он молодец, и Антонио тоже не совсем пропащий. Хм, и Адинук тоже ничего, вроде. Выходит, и их порода… да ведь? Что-то я запутался.

Гарб хотел ответить, но не успел. Из сумрака Шеола прямо на них выплыл Ченвай. Демон дрожал всем телом и поминутно озирался. При виде пуута, духи бросились врассыпную, но он не обратил на них никакого внимания. Казалось, он вообще замечал только смертных и не особо отдавал себе отчет, где находится.

– Он здесь? Он был здесь? – встревоженно спросил мастер порталов.