Аггрх все же обнажил зачарованные мечи и жестами предложил остальным прижаться к стенам ямы. Адинук тотчас последовал приглашению, а Гарб пропустил слова воина мимо ушей и принялся негромко напевать на гоблинском восхваления праматери. Силу посоха ничто блокировать не сможет. Аггрх напрягся, потому что все прошлые разы молитвы шамана-жреца приводили к очень серьезным последствиям.

– Перестань! – немного злее, чем стоило бы, шикнул воин. – А то мы так вообще домой никогда не вернемся.

Гарб озадаченно посмотрел на него, но к просьбе прислушался и умолк. Разрушительная сила Гобмобома действительно вынуждала его сдерживаться, но порой гоблин забывал о своих новых возможностях. «Надо научиться самоконтролю, как у Михеля», – сделал он для себя пометку на будущее, если оно все же наступит.

Голоса между тем приближались, и теперь все оставшиеся компаньоны слышали их отчетливо.

– Ты слышишь это, скудоумная бесовка? – раздался сверху голос монаха. – Это точно был жрец! Я его завывания из тысячи узнаю. Там должны быть и остальные.

– Глухотой не страдаю, смертное ничтожество! – парировал голос Хиенны, сопровождаемый тихим ржанием единорогов и громким звуком поцелуя. – Кто из нас теперь скудоумный? Разве не я говорила, что ждать появления наших смертных можно только здесь?

Гарб ущипнул себя. Боль совершенно отчетливо дала понять, что это не сон. Добрейшей души монах оскорбляет свою возлюбленную пууту, а та в ответ его целует!

– Эй там, наверху! – крикнул он. – Поцелуй суккубы все еще смертелен?

– Для других все еще да, – выглянула из-за края голова Михеля. – Что, остолопы, опять попались на уловки демонов? Я ведь предупреждал, что им верить нельзя.

– Чья бы корова мычала, – шепнул друзьям Аггрх и громче добавил. – Вытаскивать нас собираешься?

Вместо ответа сверху упала веревка как раз достаточной длины, чтобы каждый из пленников мог выбраться. Первым наверх втащили Адинука, как наиболее пострадавшего. Пока гоблин с орком по очереди карабкались наверх, монах пошептал над сломанной рукой остроухого и привел ее в порядок. Вероятно, Вседержителя ничуть не заботил характер последователя, и целительная сила рук человека не покинула.

Выбравшись, Гарб бросил оценивающий взгляд на блудных компаньонов. Хиенна, ничуть не утратившая обворожительности, была одета в облегающий походный костюм из черной кожи. «И не жарко же ей в нем», – отметил про себя гоблин. Рожки все еще терялись в копне рыжих волос, собранных сзади в косу. Глаза цвета сочной хвои постоянно сверкали гневом так, что возникало немедленное желание убраться у демонессы с дороги.

Михель – все тот же скромный парень лет двадцати семи в латанном-перелатанном монашеском балахоне, темноволосый с проседью, с родинкой на правой брови и орлиным носом, большую часть времени смотрел преданными карими глазами на демонессу. Как, впрочем, и она на него. Монах молча кивнул Гарбу, словно этим можно выразить и радость от долгожданной встречи, и извинения за отлучку, и сожаление, что не всех компаньонов удалось собрать вместе.

Позади Михеля и Хиенны паслось стадо иссиня-черных иблисовых единорогов. Лошадки чмокали губами, фыркали и что-то жевали, хотя вокруг, кроме камней, ничего не было. Их огненные гривы упоенно ерошил довольно прохладный ветер-свистун, и Гарб невольно поежился от очередного порыва.

– Где этот бесплотный шельмец? – окинув троицу взглядом, полным высокомерного презрения, поинтересовался Михель. – Трижды проклятая Хиенна твердит, что отсюда нельзя уйти через портал.

– Хитрюга использовал ключ, – высказала догадку суккуба и, увидев подтверждающе кивнувшего Гарба, добавила. – Я не знаток таких перемещений, но вряд ли он ушел к марам.

– Откуда ты знала, что нас нужно искать здесь и сейчас? – сменил тему Аггрх. – Мы, конечно, рады, но выглядит подозрительным совпадением.

Хиенна неопределенно повела плечом и хмыкнула.

– Вас должен был кто-то рано или поздно заманить в единственное место в слое, откуда нельзя выбраться без посторонней помощи. После моего отбытия это стало лишь вопросом времени. А то, что мы сейчас сюда подъехали, так это столько занял путь от цитадели. Считайте себя везунчиками. Попади вы сюда раньше – умерли бы от истощения. Позже – нас бы тут уже не было.

Михель недобро посмотрел на спутницу и обнажил зубы в попытке улыбнуться.

– Были бы, – погрозил он суккубе пальцем. – Если бы выжили. Вообще, мы сюда ехали охотиться на Минору. Лошадкам кто-то шепнул, что его видели в этих краях, а они поделились с нами. Они тут единственные, кому можно верить, когда дело касается древнего пакостника.

– Они разговаривают? – удивился Аггрх, бросая на единорогов заинтересованный взгляд.

– Только со мной, – сообщила Хиенна немного раздраженным тоном. – Раньше это доставляло мне удовольствие, а сейчас они меня доводят до истерик потоком лошадиных сплетен. Как будто мне интересно, у какой кобылы в табуне грива красивее!

Мы тоже сюда пришли за Минору, – осторожно сообщил Гарб, следя за реакцией парочки.

Единороги одобрительно заржали. Самый крупный жеребец, как раз подходящий Гарбу по размеру, подбежал к гоблину и нежно потерся об него иссиня-черным боком.

– Уважают тебя, – ревниво заметила пуута и топнула ножкой, обутой в ботфорт с красивой жемчужной отделкой в верхней части раструба. – Меня они только терпят после проделок Минору. Я стала злиться по малейшему поводу, и это выводит меня из себя еще больше. Их почему-то тоже, так что мне приходится сдерживаться.

– Не тебе одной, эгоистичная ты дрянь! – сказал Михель.

Ближайший к нему единорог немедленно попытался укусить человека, едва не задев при этом ядовитым рогом. Монах привычным движением уклонился и сделал пару шагов к Хиенне. Суккуба тут же бросилась к нему в объятия и звонко поцеловала в губы. Единорог сразу вернулся к табуну, не выказывая больше агрессии.

– Это сейчас что было? – Аггрха распирало от любопытства.

– Им не нравится, когда мы ругаемся, а поцелуи воспринимают как знак примирения, – скривилась Хиенна. – Надо признаться, мне так понравилось это занятие, что я иногда даже специально провоцирую.

Михель плотно сжал губы, чтобы не сказать очередную грубость.

– А это… – намекая на поцелуй, похлопал себя по лицу Адинук.

– Это самое странное, – откликнулась пуута. – Михель по глупости первым полез целоваться, но ничего не произошло. Мы после этого и помирились, хотя я его какое-то время терпеть не могла… после турнира. Я до этого очень боялась, что с ним может случиться что-то нехорошее. Ведь поцелуй суккубы смертелен, как вы знаете. Раньше я переживала, а потом стало все равно, ну и все как-то легко прошло.

– У меня было так погано на душе, – подтвердил монах, присаживаясь рядом с отдыхающим бардом. – Я подумал, что лучше умру, чем без любви, ну и…

– Я бы тоже сейчас попробовал, – пошутил орк, запамятовав, при каких обстоятельствах он свел этих двоих вместе.

– Рискни здоровьем! – с такой угрозой в голосе хором ответили влюбленные, что зеленокожему пришлось еще пять минут извиняться и доказывать, что он ничего такого не имел в виду.

Аггрх на всякий случай попятился, едва не рухнув обратно в яму. Гарб шустро схватил зеленокожего за плечо и помог восстановить равновесие.

– Так вы нас не предали? – прервал затянувшееся выяснение отношений Адинук, силясь высмотреть в облике парочки признаки злодейских помыслов.

– Нас всего лишь немного… озлобило, – подобрал слово Михель. – Ее чуть больше, меня чуть меньше. Мы боремся с этим, но не всегда получается. Мы оба думаем, что наше состояние еще не повод отказываться от союзников и друзей.

Хиенна молчаливым кивком подтвердила сказанное, презрительно плюнув в сторону человека.

– Как ты ее выносишь? – озадаченным шепотом спросил Адинук, сидящий рядом с Михелем. – Она сейчас копия моих сестричек. Не лицом, конечно. Мои-то куда симпатичнее.

– Раньше было хуже, – полуулыбка скользнула по лицу монаха. – Сейчас старается исправиться. Но даже тогда она не вела себя и вполовину так мерзко, как бывшая женушка в год перед моим послушничеством. Так что я все вытерпел довольно легко.