– Чего? Разве я к ней не со всей душой?

– Наберись терпения, всего несколько дней прошло.

– Целая вечность!

– Ох уж эти нетерпеливые мужчины Анваровы! – качает головой мама Ратмира. – Хочу и дайте! Так не работает…

– В отношении некоторых, таких, как Лиля, похоже не работает ничего вообще! – вспыхивает Ратмир и быстро-быстро уходит, покинув дом и напоследок хорошенько треснув дверью.

Сначала во мне что-то сжимается болезненно, а потом я тоже начинаю злиться: а чего он хотел?! Обманывал меня! С самого начала обманывал…

Даже моя беременность – результат его намеренных и расчетливыйх действий, и ждет, что я прощу его так легко и быстро?!

Я то вспыхиваю недовольством, то начинаю ругать себя за излишнюю принципиальность. Напоминаю, что у меня тоже есть свои секреты. Но стоит подумать о том, чтобы их раскрыть, как изнутри топит неприятным ощущением тошнотворной паники. Я так долго с этими тайнами живу, они вросли мне под кожу…

Ратмир не появляется дома с ночевкой. Диван укоряюще глазеет на меня.

Кровать без него тоже кажется слишком огромной, буквально непреодолимой. Я привыкла к небольшим хитростям Ратмира и, каждый вечер, отправляясь спать, заранее знаю, что он просто ждет, пока я засну, и потом переберется на кровать, обнимая меня во сне.

Но сегодня этого нет, все тело обжигает ледяной пустотой.

Спать совсем не получается…

Пальцы тянутся к телефону. Набираю его номер. Он не отвечает. Просто не поднимает трубку. Отправляю ему сообщение, оно остается непрочитанным.

Как еще можно до Ратмира достучаться?

Наверное, никак.

Проведя час в бесплотных попытках с ним связаться, понимаю очевидное: я переусердствовала в своей твердости и решении не подпускать его близко к себе. Мимолетно вспоминаю усмешки Тамары относительно какой-то Славки, которая сохнет по Ратмиру давно. Если не подпускает одна, охотно подпустит другая…

Эти мысли разносят мою душу ревностью на клочки, медленно и мучительно поджигая ее отовсюду. Я, наверное, как проклятая мазохистка, перебираю в памяти те видео, те штрихи, по которым я заподозрила Ратмира в изменах. Он так и не показал мне обещанное видео. Кажется, я сама не захотела! Но теперь все кажется иначе.

Оказывается, сомневаться мучительно больно. Сомневаться в собственных силах перешагнуть этот комок обид и нанесенной боли. Иногда мне кажется, что я так и останусь с этим нераспутанным узлом эмоций, который появился на месте сердца.

Поняв, что уснуть так и не удается, а время уже близится к утру, я встаю и покидаю пределы комнаты. Мне просто становится тесно и душно, хотя пространство комнаты – огромное.

Потихоньку выхожу в коридор, спускаюсь в просторную гостиную, выбирая дальнее кресло. Мне нравится в нем сидеть, отсюда хороший обзор на всю комнату, в особенности, на семейные фото. В мягкой тьме видны лишь очертания рамок, но я за несколько дней пребывания в семье Ратмира выучила их все и могу с точностью воспроизвести по памяти каждое из них.

Больше всего мне нравится фото, где Ратмир еще мальчишка. Фото сделанное во время морского отдыха: он в полосатой морской тельняшке и шапочке моряка улыбается фотографирующему с задорной и обаятельной улыбкой, которая есть только у него одного. И больше ни у кого… Я снова вспоминаю свой сон, разбирая его по кусочкам, и понимаю, что мне как будто снились двое детишек. Но разного возраста…

– Ты не спишь?

Сердце подскакивает в район горла.

Сдавленно вскрикнув, я с трудом удерживаю дыхание и взбесившийся пульс.

– Простииии! Я тебя напугала?

Рядом со мной оказывается Тамара.

– Не хотела тебя пугать. Ратмира нет дома. Тебе не спится! – прямо заявляет младшая сестра, присев на подлокотник.

В Тамаре есть что-то от напористости Ратмира. Старшая сестра ни за что бы не присела так спокойно и близко, по-приятельски, словно мы с ней давние подруги.

– Все хорошо. Так бывает.

– Из-за беременности? Скажи, как это?

Огня камина хватает на то, чтобы разглядеть неподдельное любопытство, написанное на лице Тамары.

– У тебя есть особенные ощущения? – не сдается она.

Кажется, от нее не отвертеться.

– Кроме тошноты, слабости и постоянного желания спать? Нет, пока ничего нового не добавилось. Срок небольшой.

– Ммм… Ясно!

Мне кажется, Тамара чуть-чуть разочарована.

– По сути, ничего захватывающего в моей беременности нет: кроме собственных качелей и щемящего чувства в груди, – добавляю осторожно.

– Ты его любишь?

– Малыша? Безусловно! – отвечаю с неожиданным жаром.

Тамара наконец-то кивает удовлетворенно.

– А Ратмира? – прямо спрашивает она, адресуя мне острый взгляд.

– Все сложно, – отвожу глаза.

– Я поняла! – чуть не подпрыгивает от нетерпения. – У вас тут разборки чуть ли не на ножах, и Ратмир сильно накосячил, иначе бы он не вел себя так, как сейчас! Еще он унылый, чего я за ним почти никогда не наблюдаю. Мне все это понятно… Понятно, что сложно. Но ты его любишь? Его самого, а не все сложности?

Во рту пересыхает. Мое сердце словно раскатано в лепешку осознанием того, насколько сильны и живы мои чувства к нему вопреки.

Аж мурашки по коже и чуть-чуть кружится голова.

Тамара отворачивается, я в этот момент украдкой вытираю набежавшие на глаза слезы и собираюсь встать.

– Извини, мне пора, – шепчу пересохшим голосом. – Уже слишком поздно.

– Вообще-то уже утро! – хмыкает Тамара. – И я не должна это говорить. Но…

Проклятое «но»! Мое сердце застывает и бьется натужно. Грохочет!

– Но что?

– Ратмир сегодня должен был отвезти меня на концерт. Все думают, что именно он за мной и приглядывал. Но он поручил меня своему другу… Он такой придурок, только лицом вышел! – голос Тамары чуть-чуть меняется в этот момент, становится взбудораженным. – Не важно, короче! – одергивает саму себя! Важно другое. Ратмир занят. Он отправился на разборки Тимура Багратова. Это старший брат. Не родной, но очень близкий! Он не хотел мне говорить, вообще ничего не хотел говорить, но я умею выбивать секреты! – заявляет с улыбкой, которая тут же быстро вянет. – Лучше бы не знала.

– Ратмир вместе с семьей? – спрашиваю с облегчением.

Тамара кивает быстро-быстро.

– Но это секрет! Никто из наших знать не должен!

– Почему?

– Там серьезные разборки. Даже опасные… Лучше бы я сама не знала. Весь концерт только и думала, как он там! – вздыхает. – Не полезет ли в пекло из-за… – смотрит вскользь на меня.

Я вскакиваю с кресла, будучи неспособной усидеть на месте.

– Это тот самый брат, у которого проблемы с женой?

– С женоооой? Вау! Не знала, что наш дядь Тим женат.

– Дядя? Или брат? Ты меня запутала!

– Брат, конечно. Дальний. Просто он такой взрослый и внушительный, пугающий! – делает большие глаза. – Я всего его так называю, дядь Тим. Он грозный, но классный! У нас вся семья классная. Конечно, с ним так не пошутишь, не поговоришь толком даже, как с Амиром, но все равно я его люблю и скучаю, давно не видела. И переживаю! Еще и Ратмир туда отправился… На взводе. Не люблю, когда он такой! – жалуется. – Может навалять кому-то сверх меры и попасться сам. Он как-то отправился чуть-чуть рассерженным на бой, бился со сломанной рукой и даже не заметил этого. Но бои – это бои, там всегда есть наблюдающие, границы ринга… Тут другое совсем. У Тимура – опасные дела…

Тамара просто ходячий новостной источник. Надо еще уметь отлавливать в ее быстром разговоре крупицы важных новостей. Но я привыкла работать с детьми. На эмоциональном подъеме они болтают точь-в-точь!

– В общем, я не хотела никому говорить, клянусь. Но увидела, как ты не спишь, плачешь одна, поняла, что тебе на Рата не плевать. Ты днем морозишься, но, я вижу, как ты смотришь на моего брата, когда считаешь, что никто на тебя смотрит. И ты бы не стала плакать тут одна, если бы не любила его… – прямо говорит Тамара. – Можешь не накручивать себя. Ратмир тебе не изменяет! – заявляет торжественно. – Однако лучше бы он кутил или снова полез в бои, чем в дела Тимура… – начинает тереть глаза, как будто собирается зареветь. – Но помни, это секрет. Ратмир мне голову откусит, если узнает, что я проболталась. Никому-никому нельзя говорить!