Черт, я почти на все согласный, лишь бы поскорее очутиться рядом с Лилей и сдавить ее до хруста в объятиях. Но отец прав, таким, как я есть сейчас, к ней появляться нельзя. Поэтому сначала меня отвозят на одну из служебных квартир, где я принимаю душ и бросаю грязную одежду сразу в мусорное ведро.

Я вымываюсь до скрипоты, яро растираю мочалкой тело, до покрасневшей кожи, но кажется, будто запах дури и грязи приклеился ко мне. Я снова намыливаю мочалку и тру тело, не допуская мысли, чтобы Лилю коснулось хоть что-то из того, что было. Она бы не поверила. Точно не поверила… Даже если бы увидела хотя бы кусочек происходящего, даже если бы я на крови поклялся, что ничего не было, не думаю, что она закрыла бы на это глаза.

Моя… Как я хочу к ней! Безумно…

Тело уже ноет от приложенных усилий. Кожа скрипит от чистоты. Долго стою под лейкой душа, позволяя воде смыть с тела все. Мысленно прочерчиваю границы, восстанавливаю равновесие и черпаю уверенность в обещаниях отца довести дело до конца так, чтобы Байсаровы больше не были нашей проблемой.

Не знаю, сколько времени это займет. Но на всякий случай, выйдя из душа в одном полотенце, сразу проверяю свой телефон, держу его поблизости. На спинке дивана разложена свежая одежда. На одной из таких квартир всегда есть во что переодеться. Чаще всего это просто удобный спортивный костюм или джинсы с толстовкой, но голым не останусь, это факт.

Бросаю взгляд на свое отражение. Наверное, готов? Отмечаю штрихами флисовый спортивный костюм и белая футболку. Важные волосы еще просыхают, я укладываю их пальцами. Внешне спокоен и невозмутим, а внутри – буря, море вот-вот выплеснется из берегов. Перед выходом сворачиваю на кухню и глотаю холодную минералку, взятую из холодильника.

Пытаюсь немного остыть перед встречей с Лилей. Волнение пронизывает насквозь.

Очередной виток рассуждений приводит к мысли, что пережидать шторм бесполезно. Он лишь усиливается вдали от нее. Отбрасываю в сторону ненужное и покидаю квартиру, оставив за дверью подробности, о которых Лиле знать необязательно.

Просто шагаю вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, который медленно ползет на мой этаж. Едва опускаю ногу на первую ступеньку, как остальные услужливо бросаются мне под ноги темно-серой дорожкой.

В авто влетаю распаренный и взбудораженный, бросая адрес водителю. Всю дорогу лечу вперед машины, мысленно очерчиваю путь до квартиры.

Гадаю, спит она или не спит? Не знаю точно, но хотелось, чтобы спала.

Уютная, теплая, маленькая моя. Лиличка…

Лилия

Ратмир появляется утром, когда до привычного пробуждения остается всего ничего, но мозг автоматически считает, что сегодня – выходной, и можно поспать подольше. Однако тело инстинктивно считывает легкие шаги, замирающие возле кровати.

Он старается, очень старается не шуметь.

Я держусь изо всех сил, чтобы не улыбаться.

Шорох сброшенной одежды действует на меня как афродизиак: пульс мгновенно подскакивает, предательский жар расплывается по щекам вместе с улыбкой, выдающей меня с потрохами.

– Я так надеялся, что ты будешь спать!

Ратмир вытягивает у меня из рук одеяло и забирается под него уже обнаженным.

– Уууух…

Он какой-то холодный, свежий! Брр… По телу бегут мурашки.

Пытаюсь увернуться от его ладоней, но проворный Ратмир действует намного ловчее меня, еще полусонной и полной ленцы.

Он мгновенно запирает меня в ловушку объятий и фиксирует жестко, прижимаясь всем телом – выточенное великолепие его мышц поражает. Я бы хотела на него смотреть. Просто смотреть на то, как он движется, как работает, как держится, как поправляет волосы пальцами, а при этом его тело полностью оживает, выделяя каждую линию идеального тела.

– Сладкая, теплая… Домашняя девочка. Ты такая домашняя, Лиличка, просто прелесть до чего уютная. Мне кажется, я всегда ждал такую, как ты… – бормочет Ратмир, начиная целовать мои щеки и шею, минуя губы.

Он приговаривает это между поцелуями и подкрадывается к губам по сантиметру, задевая их понемногу.

Еще немного, еще чуть-чуть, обжигая жаркими выдохами…

Заставляя сердечко сжиматься быстрее-быстрее. Найдя мои губы, он накрывает их своими и неспешно, настойчиво касается языком, врываясь вглубь. Я смущенно пытаюсь уйти из-под такого поцелуя, потому что еще не вставала и не чистила зубы.

– Я еще не была в ванной.

– Да пох, ты такая сладкая!

Он удерживает меня собой, продолжая целовать безумно.

Эмоции и страсть сплетаются вихрем, возносящим куда-то вверх. Я цепляюсь за его широченные плечи, постанывая.

Между бедер мгновенно расплескивается жидкий огонь. Ратмир перекатывает меня на спину и забирается сверху.

– Раздвигай ноги.

– Да пошел ты, – отвечаю ему с улыбкой.

Внутри гуляют горячие волны. Сладко екает, кружит, приподнимает… и снова начинаются качели.

– Потрахаемся. Я чувствую, ты это хочешь!

Он демонстративно сжимает пальцами свой восставший член, твердый и налитый желанием. Красивый член… Я, наверное, сошла с ума, но меня буквально сводит желанием почувствовать его член. Возможно, скоро я даже решусь взять его в рот. Только от этой мысли рот наполняется вязкой слюной, мозг дурманит совершенно.

Ноги подрагивают, липкая влага собирается между ними, стекая по бедрам.

– Раздвигай ноги, Лиличка… – снова требует Ратмир. – Хочу посмотреть, насколько ты мокрая.

Я чуть-чуть развожу ноги в коленях и мгновенно свожу их обратно.

– Я ничего не успел разглядеть, – стонет разочарованно. – Вторая попытка…

– Слишком много вторых попыток для того, кто считает себя чемпионом.

– Окееееей… Тогда…

Ратмир взбирается сверху, вновь целуя меня. Я знаю, что уступлю. Иначе быть не может, я его так сильно хочу, что готова сама залезть сверху, но просто эта игра нас заводит и заставляет чувствовать себя невероятно!

– Раздвигай ноги. Буду тебя любить… – дрогнувшим голосом шепчет Ратмир мне на ухо.

Ох…

– Что?

– Буду любить, – повторяет увереннее и ласкает большим пальцем мою щеку. – Блять, я так этого хочу… Хочу любить тебя и заботиться о тебе, о нашем ребенке. Со своей семьей познакомить. Всем тебя показать. Всем-всем… Ты же самая лучшая. Моя…

Губы дрожат. По щекам скатываются слезинки восторга и счастья.

– Я тоже хочу тебя любить…

Открываю сердце и распахиваю его так широко, как никогда прежде, и сама касаюсь губ Ратмира.

– Люби. Люби меня. Крепче…

Он врывается одновременно и поцелуем в припухшие губы, и членом, в размякшую, влажную плоть. Одним рывком вспарывает глубоко и жестко, начинает двигаться сразу так мощно и резко, как будто голодал по мне целую вечность.

Все мое тело трясется, грудь подпрыгивает от его жестких движений, от пальцев, которые стискивают мои ягодицы. Губы Ратмира терзают мои, а потом перебираются на шею, на грудь. Он всасывает тугие вершинки, двигаясь предельно. Перед глазами все плывет от скорости и остроты ощущений.

Как во сне, через плотную вату, слышу собственные стоны. Одобряющие это безобразие.

– Ратмир… Ратмир! Люби меня… Еще! Сильнее.

Кажется, он выколотит из меня не только остатки сил, но даже сердце выбьет из грудной клетки.

Есть только его губы. Его руки. Его член, таранящий меня, выбивающий малейшие сомнения.

Я быстро кончаю, пожалуй, слишком быстро, но при таком давлении долго невозможно было бы продержаться. Он двигается еще несколько ошалелых секунд, и только потом взрывается внутри меня. Я слушаю отголоски затухающих спазмов и испытываю второй прилив – не такой острый, как первый, но долгий-долгий, как ленивая волна, заставляющая корчиться от сладкой муки.

Я словно себе не принадлежу. Теряю основы и из тела словно вынимают стержень.

– Лиль, ты такая кайфовая, ты даже не представляешь себе, до чего же ты кайфовая…

Вынув из меня все еще твердый член, Ратмир целует меня в губы еще раз, а потом внезапно сползает низко-низко и целует мой живот, который еще быстро-быстро поднимается от загнанного дыхания.