Не липа.

Я знаю не обо всех делах отца. Но в некоторые из них все-таки посвящен, чтобы отличить ложь от правды. Тошнотворный комок прокатывается по горлу.

– Здесь не все. Самая верхушка айсберга.

Дауд быстро захлопывает ноутбук и уводит его из-под моего носа, прячет обратно в сейф за стенкой бара.

– Да, – отвечаю медленно. – С этим можно работать. Нужно обмозговать, как сделать лучше. Говоришь, не все?

– Разумеется. Не все и не здесь, – цепляет меня пристальным взглядом, в глубине которого мелькают желтоватые блики, как у ночного хищника.

– Я в деле, – соглашаюсь, опорожнив бокал одним махом. – Но сначала хочу кое-что узнать. Мне нужен честный ответ.

– Спрашивай.

– Ходят слухи, что авария с твоим отцом не была несчастным случаем, – медленно отпиваю, наблюдая за реакцией Дауда. – Что ты об этом знаешь. Нет, даже не так! Это ты устранил папашу?

– Нет! – отвечает с досадой.

Я знаю, что сейчас он не врет. Но так же чувствую, что он темнит в чем-то!

– Не делай из меня дурака, Дауд. Твой отец едва погиб, но ты уже обстряпываешь выгодное дельце. Очень продуманное дельце. Хочешь играть по-крупному? Тогда мне нужны честные ответы. Хочу знать, с кем имею дело.

– Я не избавлялся от отца! Я уверен, что авария не была случайностью, но доказать не получится: слишком чисто было сработано. Я не приложил руку к его смерти, но…

– Но? – делаю еще один глоток.

– Он всегда обсуждал все дела со мной, но потом вдруг утаил кое-что, даже приставил ко мне слежку, – усмехнулся Дауд. – Я не стал выпрыгивать из штанов, чтобы доказать свою непричастность к чему бы то ни было, в чем он меня заподозрил. Но и не стал помогать, когда понял, что ему готовят ловушку. Мои люди заметили слежку. Она была сделано грамотно, не удалось понять, кто организатор и даже близко подобраться не получилось. Я мог предупредить отца быть осторожнее, но не стал этого делать, – добавляет Дауд.

В его словах проскальзывает тщательно скрываемая гордость. Он рад, что перехитрил отца.

Настоящий подлец! Знал о готовящемся покушении, но не сделал ничего, чтобы его предотвратить. Дауд говорит, что не приложил руку к убийству отца, но его тихое отсиживание в стороне равносильно убийству.

Если я, зная о планах Дауда относительно уничтожения моего отца и семьи, просто сделаю вид, что меня это не касается, буду ничем не лучше него.

В этот момент возрастает потребность вкупе с решимостью уничтожить Дауда.

У моей решимости какой-то горький, отчаянный вкус с четким ощущением, что особого выбора у меня нет и никогда не было.

Можно лишь молиться, чтобы обойтись без серьезных потерь, но семья – важнее всего.

Ратмир

– Ясно. Подозреваешь кого-то? Кто у нас в числе врагов?

– У нас? – удивлен Дауд.

– Ты сам сказал, что мы в одной лодке. Ты же захочешь найти и поквитаться с ними?

Дауд посмеивается:

– Нет. Не поквитаться. О мести речь не идет. Просто будет разумно избавиться от опасного противника. У отца было много врагов, я планирую заняться этим. Но после того, как решу вопрос с Айбикой и осуществлю задуманное.

– Отлично. Сначала давай решим с Айбикой. Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

– К чему такая спешка?

– Есть опасения, что ее хотят свести с одним состоятельным вдовцом. Уважаемый член общества, но по слухам – настоящая свинья. Сестрица переживает, что мамка сдаст ее в жены борову. Поэтому нужно действовать быстро. Сам знаешь, что может расстроить любые договоренности о браке.

– Опороченная честь напоказ. Классика, – киваю. – Когда?

– Не будем терять время зря. Сейчас договорюсь с сестрой, чтобы улизнула из дома.

Блять! Петля затягивается все плотнее. Я снова соглашаюсь, выпивая еще немного. Изображу, что надо, но подписывать ничего не стану.

– Давай.

Дауд не покидает комнату, разговаривает с Айбикой в моем присутствии. Поэтому я не предпринимаю никаких попыток. Только раскатываю шары в бильярде, начиная промазывать из-за подкатывающего тремора внутри.

– Бьешь дерьмово! – замечает Дауд, подходя ко мне.

– Никогда не любил бильярд. Больше по душе другие игры, но ты можешь играть еще хуже меня, так что думаю, у меня есть все шансы. Поговорил с Айбикой?

– Да. Скоро подвалит в один клуб. Она там любит бывать. Обставим все так, будто жадный персонал просто захотел срубить бабок, шантажируя горячими фото. Они случайно попадут не в те руки. Придется быстро выдать замуж Айбику, принеся тысячи извинений, если уже создали другие договоренности.

Я наливаю себе еще один бокал, за ним второй. Быстро накидываюсь, чтобы заглушить ужасающее чувство мерзости, которое возникает внутри. Но пропасть лишь растет. Несмотря на то, планирую всего лишь изобразить секс с Айбикой, не перестает болтать.

Тошнотворные ощущения: как будто приходится добровольно отказаться от части себя. Еще не думаю о реакции Лили, не думаю о ней вообще. Одно слово: слишком. В том, что есть между нами, всего слишком много, через край. Так по-настоящему, как никогда не было ни с кем. Ни разу.

Я хотел выстроить отношения с Лилей по контракту, начал действовать расчетливо, как настоящий делец. Мысленно расписал все пункты и подготовил ковровую дорожку в собственное безопасное будущее со многими гарантиями, но споткнулся буквально на первом же шаге.

Теперь я понимаю, как много она значит для меня, какая глубина кроется в ее синих глазах и во мне самом, когда я рядом с ней.

Рядом с ней я просто забываю жить иначе, дышу воздухом, одним на двоих, и больше ничего не надо. Вспоминаю наши торопливые и беззаботные прощания.

Я легкомысленно считал, что быстро расшаркаюсь в извинениях перед папашей и вернусь к своим планам: брак по контракту, горячая Лиличка рядом: контроль, безопасность, расчет и ясность во всем.

Оказывается, это бред и самообман. Там, где штормит по-настоящему, утрачивают свои силы даже самые выгодные сделки. Они просто труха и гниль…

Гниль и труха, и мне придется сожрать целую тонну, просто проглотить, чтобы не дать уничтожить семью: мама, папа, сестры… Даже братья: затронет всех, если дать возможность Дауду действовать. Мне придется вжиться в шкуру мерзкой крысы, которая роет яму под собственного отца ради выгоды.

Придется нанести урон собственным чувствам.

Всего на миг я чувствую подлую мыслишку, все мышцы сковывают трусливые намерения – сбежать и оставить ничего не подозревающего отца самому расхлебывать эту парашу. Этот трус, который живет в любом из нас, предпочел бы мирно и сыто посапывать в кайфовом, состоятельном и безопасном мирке, вдали от всех интриг. Ему бы просто хотелось спать, забросив во сне тяжелую руку на теплую, сексапильную задницу Лилички, потрахивать ее в свое удовольствие и ни о чем-ни о чем не знать, ни в чем-ни в чем не пачкаться.

Но я знаю, что обмануть себя удастся ненадолго. Это кривая дорожка оборвется даже быстрее, чем я успею сделать по ней хотя бы несколько шагов.

Такой вариант не для меня. Не могу подвести… Ни себя, ни семью.

Это значит слишком многое. Чаша весов качнулась. Выбор сделан. И я надеюсь лишь на то, что этот выбор не будет стоить мне всего, что стало так до безумия дорого за короткий срок.

– Играем? – предлагает Дауд после пробной партии.

Он меня, ожидаемо, раскатал, а я даже не особо пытался выиграть. Боролся с собой, устав за несколько минут так, словно отпахал все двенадцать рингов в смертельной схватке.

Бой с самим собой – самый сложный. Попробуй обыграть собственную тень…

– Играем. Ставишь?

– Давай! – Дауд посмеивается. – Если не боишься снова продуть, то ставим.

– Проиграть может каждый из нас. Если бы я каждый раз боялся провала, то не согласился бы выйти ни на один из боев. И уж, тем более, отказал бы тебе с первых же секунд. Выпьем?

Пока ожидаем Айбику, между нами с Даудом завязывается легкая беседа.

Я втягиваю его понемногу, пытаясь прощупать, есть ли слабые места? Возможно, привязанности, увлечения, девушка, в конце концов. Если что-то такое есть, то Дауд не спешит делиться. Он весь в себе, скользкий, закрытый, опасный…