Это я? Это не могу быть я с такими воспаленным глазами, с искусанными губами, которые некрасиво дрожат, как у плачущего ребенка.

С обидой плещу струей воды на отражение. Все зеркала мне лгут! Это не могу быть я – даже по виду пораженная в самое сердце. Уязвленная, трясущаяся, с красными следами укусов-поцелуев, со следами пальцев на шее. Растравленная сомнениями.

Может быть, пропустила что-то?

Начинаю искать.

Позднее буду ненавидеть и стыдиться себя: я провела не менее часа в тщательнейших поисках какой-нибудь дополнительной записки с пояснением, что предыдущая была шуткой.

Ничего…

Даже по ящикам ничего: только презервативы и лубрикант для анального секса. Кладу обратно и то, и другое, словно запачкавшись, вытираю руки об себя, тру горящие ладони об одежду.

Ничего. Ничего нет.

Никаких дополнений, пояснений, никаких намеков, что деньги, ключи и карта для пользования – это лишь шутка.

Ничего. Все четко.

Еще раз перечитываю сообщение. Сердце забегает вперед глаз, скользящих по строчкам, захлебывает в каком-то немыслимо частом ритме, а потом стреляет вверх и уходит на болезненный вираж.

Физически нереально выдержать эти качели.

Когда даже самая призрачная надежда разбилась на мелкие, невидимые глазу пылинки, наступает оглушающее опустошение.

Еще один порыв – самый последний и болезненный, клянусь! Набираю номер.

Выключен.

«На связи?»

Усмехаюсь, до чего же я наивная.

Даже это – наглая ложь.

Быстро собираюсь, чтобы уйти. Одежда испорчена. Еще один удар по самолюбию и гордости: неужели мне придется выйти в таком виде, как растраханная девица, которую таскали по всем плоскостям?

Нет, хуже не бывает!

«Ни в чем себе не отказывай!»

Не буду…

Но только это получится явно не так, как представлял себе Ратмир, щедро предлагая ни в чем себе не отказывать.

Спустя время

– Что смотришь? Нудный фильм, давай другой включим?

Алька плюхается на сиденье рядом и обмахивается веером.

– Перестань, – прошу ее. – Зябко же!

– Зябко? В комнате духота! Дали отопление, но наступило бабье лето, чтоб его! Пока выветрится, дышать нечем! А ты странная такая, в кофту кутаешься. Слушай, ты не простыла, случайно? Если простыла, знаю отличный рецепт: покупаешь бутылку хорошей водки, растираешь пятки подогретым спиртом, буквально две-три рюмки, а остальное?

– Остальное?

– Остальное – внутрь, в хорошей компании! – смеется подруга.

– Я думала, ты серьезно, а ты все шутишь, – качаю головой.

– Чего не шутить? Я всегда на позитиве, а ты стала сама не своя. Что стряслось?

– Ничего особенного.

– Хм… А если по правде?

– Ничего не стряслось.

– Ты уже почти полтора месяца ходишь, как в воду опущенная. Неужели директриса совсем достала? – с заботой спрашивает подруга.

Она присаживается рядом, опускает свою ладонь на мой лоб.

– Давай градусник? Мне кажется, у тебя жар!

Алька хмурит лоб и смотрит на меня с экспертным видом, вызывая этим еще больший приступ волны раздражения у меня. После ночи, проведенной с Ратмиром, мне пришлось вернуться жить к подруге.

Я могла бы взять деньги Ратмира, это было бы разумно тысячу раз. Разумно, но как сказал бы один близкий человек из моего прошлого, в падлу.

Вот еще один признак, что Ратмиру удалось меня задеть невероятно сильно и глубоко. Я почти никогда не пользовалась такими словечками, избегала всего, что могло напомнить не о самом благородном происхождении и неприятном прошлом. Но стоило мне чуть-чуть довериться мужчине, открыться, дать себе увлечься, как щиты пали, стены оказались разрушенными почти до самого основания, а я сама…

Черт знает, почему меня так лихорадит, так знобит, так выворачивает наизнанку от мыслей о Ратмире.

Я же сделала, что хотела: ушла в тот же день! Воспользовалась безлимитной картой, но только не для себя. Я сделала большое анонимное пожертвование в приют для сирот и оформила большой заказ для приюта бездомных животных. Сама бы я не смогла приютить хоть одного щеночка или больного котика, но очень сильно хотела бы помочь им. Пусть деньги похотливого красавчика пойдут на благое дело!

Признаюсь, в моей голове крутилиь ужасные мысли, просто откровенно низкие и некрасивые. Планы, один другого кошмарнее, рождались в моей голове. Никогда не замечала за собой желания подгадить другому человеку, всегда считала это недостойным, но после исчезновения Ратмира я была близка к тому, чтобы просто напакостить глупо и мелочно! С трудом удержалась от подобных деяний, ни одно из них меня бы не приукрасило. Скорее, я бы перестала уважать саму себя, поэтому не стала падать столь низко и просто ушла. Ушла и потратила кругленькую сумму на приют для брошенных деток и животных.

Моими стараниями красавчик сможет приписать на свой счет благотворительность. Хотя, наверное, он и без моего участия время от времени швыряет с небрежным видом щедрые суммы на пожертвования. Но я уверена, что, даже если так, то в этих жестах нет ни капли искренности!

А что потом…

Выбор был невелик.

Я переступила ссору с подругой, сделала вид, что ничего не было. Аля и сама выглядела как человек, который хочет примирения. Она даже поплакалась, что с бывшим у нее так ничего и не вышло, мол, красавчик не пришел, пустил в ход отговорки…

В целом, чего-то подобного я и ожидала, просто не стала напоминать:

«А я же говорила!»

У нее есть свои недостатки, а у меня – свои.

Последний и самый ужасный – я оказалась слишком доверчивой и поддалась на чары соблазнительного мужчины, на счету которого уже было немало побед.

– И я думаю, что дело именно в этом! Неправильная база! Да?

– Да-да, – киваю я.

– Лиля! Ты меня совсем не слушаешь. Вот что я тебе сейчас говорила? – возмущается Алька.

– Про гель-лак, наверное?

– Неужели слушала?

– Ты мне про неудачный поход в салон красоты уже все уши прожужжала. Дай плед, укроюсь. Холодно что-то…

– Нет, ты все-таки поставь градусник!

Алька может быть настойчивой, забывчивой, может быть эгоистичной или такой, как сейчас, переживающей за меня по-настоящему.

Несмотря на все мои отговорки и просьбы оставить меня в покое, подруга настояла на том, чтобы я поставила градусник и дежурила рядом, как злобный цербер, наблюдая за тем, чтобы я не хитрила. Проведя не менее пяти минут под пристальным надзором, я с чистой совестью передаю ей градусник:

– На, смотри. У меня температуры нет.

– Стряхнула градусник, наверное? – смотрит недоверчиво и показывает. – Ага! Тридцать шесть и восемь! Температура…

– Просто устала, переутомилась. Давай чай попьем с лимонами, я такие ароматные лимоны сегодня взяла, не поверишь. Не смогла пройти мимо фруктово-овощной лавки, от одного запаха слюнки побежали!

– Хм… Лимоны? Ты же вроде бы не любила лимоны!

– Наверное, осень дает о себе знать и просто хочется немного больше витаминок.

– Витаминки никогда не будут лишними! – замечает подруга.

Мы отправляемся пить чай, я почти не ем выпечку и сдобу, но сегодня меня внезапно тянет к большой булке с сахарно-маковой начинкой. Отломив кусок, жую его с удовольствием, буквально испытываю блаженство от хрустящей корочки, от сдобного теста с ароматом ванили и вкусом маковых зернышек!

– Ух ты… – присвистывает подруга. – Надо же!

– В чем дело?

Приоткрываю глаза, смотрю, как подруга опускает телефон на стол, там открыта популярная социальная сеть, в которой можно скроллить ленту выложенных фото и коротких видео.

На экране открыто как раз одно из таких видео.

Я не особо интересуюсь, на кого подписывается Алька. Знаю, что у нее в ленте постоянно мелькают поп-дивы и просто фэшн-красавицы, еще она отслеживает не менее двух сотен профилей горячих мужчин и, конечно, ждет новостей на профиле Медведя, от которого давно не приходило обновлений.

Все это я знаю из постоянной болтовни Альки.