Острые соски становятся тугими.

Останавливаюсь, отстраняюсь, чтобы посмотреть на дерзкие карамельные вершинки. Я бы хотел кончить на ее сиськи… Обязательно это сделаю! Сливки и карамель…

– Я из детдома.

– А?

– Ты же спросил, откуда! Из детдома! – шлепает по плечу ладонью, тянется вбок.

Сверху начинает литься вода.

За неожиданно мощным потоком лицо Лили расплывается, дрожит от капель воды, которые бьют по плечам. Вода еле теплая.

– Давай погорячее?

– Не люблю горячую! – отвечает чересчур резко.

– Просто привыкла к холодной в своей халупе для сирот? – роняю небрежно.

В ответ получаю палец под ребра. Всего лишь палец воткнула, но будь у нее в руке нож, я бы умер от внутреннего кровотечения.

Обязательно бы сдох!

– Ауч!

– Не всем дано родиться с золотой ложкой во рту!

Я едва различаю, что она говорит, скорее, угадываю по ее губам. Вода слишком сильно шумит. Я немного уменьшаю напор.

– Зачем? – бросает на меня хмурый взгляд и сосредоточенно выдавливает из тюбика шампунь на свою ладонь.

– Чтобы можно было поговорить.

– Ты болтун? – спрашивает в лоб и отворачивается, взбивая крепкую пену на своих волосах.

Один из комков пены сползает вниз с влажных волос, падает на влажную спину и протягивается дорожкой из мыльных пузырей, протягиваясь до самых ягодиц. У нее небольшая попка. Я бы даже сказал – мелковатая, худенькая, но крепкая, какая обычно бывает у бегунов.

Пена скользит между полушарий. Я слежу взглядом за этим проникновением и загораюсь от мысли, вставить ей между полушарий. Вряд ли даст сразу, но как красиво сперма смотрелась на ее попке, покрытой мурашками.

Внимательно рассматриваю свой приз, с которого едва сорвал упаковку! Нагло ныряю пальцами между ножек, она судорожно сжимает бедра, от чего ее попка выпячивается немного сильнее. Едва сорвал целочку… Кажется, даже слышу, как похрустывает возмущение в голове Лилички: громко перемалывает острые фразы, а под ними растекается восторг, почти щенячье удовольствие от пережитого оргазма.

– Я не болтун, но тебя узнать хочется.

Прикусываю плечи зубами, опустив на линию подбородок, подталкиваю бедрами к ней, втискиваюсь:

– Я хочу тебя сзади. Я хочу тебя по-всякому…

– Хватит! – выдыхает.

– Твой ротик тоже хочу… Твою грудь! – сжимаю острые соски, накрыв ее сиськи двумя ладонями.

– У меня все горит между ног. Я… Я не шутила! Мне было приятно, но сейчас все вернулось.

– Так и будет, жечь немного. Я большой, а ты совсем-совсем целочка. Неужели никто не пытался взять?

В рот ползет клочьями пена. Приходится зачерпнуть немного воды и прополоскать рот.

Лиля быстро смывает пену с волос и почти солдатскими жестами умывается как будто у нее вот-вот отнимут время и выгонят из душа.

Разумеется, вываливается из кабинки первой. Ее успеваю словить за миг до побега:

– Эй, а помыть меня?

– Маленький, грязный мальчик помыться?

– Большой, грязный мальчик, – возражаю.

Тяну ее ладонь на член, который давно стоит камнем.

– Обхвати его пальцами, – прошу. – Хочешь взять передышку? Нужно снять градус…

Она делает несмелое движение пальцами, передавливая. Точно не умеет с прибором обращаться, иначе бы не двинула так резко вниз.

– Будь нежнее. Мягче. Это вам не тумблер. Это член. Он любит. Когда его разгоняют лаской.

– Ты…

– Давайте, Лилия Алексеевна, вымойте меня. Я грязный!

– Ты очень грязный. И я не про ту грязь.

– Я очень грязный, – соглашаюсь.

Лилия

Ратмир не просто грязный, он грязнющий. В него похоть въелась прямиком под кожу, проникла в кровь, поразила все внутренние органы. Боюсь, у него и сердца нет, в том смысле, который вкладывается в слово «чувствующий». Точно заразный, как вирус, и заражает своей похотью меня, лапает, трогает, смущает.

Он заставляет меня пылать.

Кровь закипает, воздух горит.

Вода кажется слишком горячей.

– Обхвати ствол покрепче, немного ниже, – командует Ратмир. – Я научу вас дрочить, Лилия Алексеевна.

– Хватит!

В ответ на его порочные фразочки я снова смущаюсь, но внутри расползается волнующая дрожь.

Мне это нравится? Нет, ни капли! Но трепет выдает меня с головой.

Я учусь делать это, держать член – такой тяжелый, горячий, твердый. Не знала, что мужской член такой нежный и твердый одновременно. Из-за обрезанной крайней плоти головка кажется гигантской, ствол раздут с набухшими синими венами. Фу, как пошло смотрится… Но сама не могу оторвать взгляда, прилипла взглядом к узкому, влажному отверстию на конце его члена.

– Хочешь полизать чупа-чупс?

Рат делает движение бедрами, член в моей руке твердеет еще больше, напрягается.

Я с трудом удерживаю обхват, когда Ратмир начинает толкаться, словно трахает не сомкнутое до конца кольцо пальцев. Такой толстый ствол не обхватить целиком…

– Не хочу, – сглатываю.

– Хочешь, – гладит пальцами по шее. – Ты много чего хочешь, только пока не знаешь этого. Но я тебя научу распознавать позывы.

– Опытный?

– Ммм… Продолжай, Лиличка. Продолжай дрочить, можешь быстрее двигаться!

Ратмир игнорирует мой вопрос о наличии опыта.

Но и без ответа становится ясно, что он намного опытнее и искушеннее меня. Сколько всего пробовал? Даже представить страшно и немного стыдно, что я интересуюсь подобным. Вообще не предполагала, что стану думать на такие темы.

Я не отсталая, но и не кипела желанием знакомиться близко с мужчинами.

Хватило негатива из прошлого.

На миг в мыслях мелькает дурное. Усердно отгоняю плохие мысли. Это было так давно, это было в прошлой жизни. От нее не осталось ни следа.

Погружаюсь с головой в настоящее, отзываясь на ласку Ратмир – она горячая и настойчивая, не дает зациклиться на чем-то еще.

Пальцы Ратмира не могут долго ужиться на одном месте. Мужчина трогает меня всюду – шею, волосы, грудь. Он забавляется с моими сосками, играючи выкручивает их на максимум и наслаждается тем, как я сбиваюсь с размеренного ритма, в котором двигаю по его эрегированному члену, как ускоряюсь, как привстаю на цыпочки от подкатывающего наслаждения.

– Ты горячая, ты ужасно горячая, Ли-лич-ка…

Ратмир щелкает языком.

Он делит мое имя по слогам.

Меня дробит от наслаждения его слогами, взрывает вспыхнувшим удовольствием и сжатиями.

– Ли. Лич. Ка… – ставит ударение на последнем слоге и давит пальцами, прокрадываясь низко.

Пульсация между ног становится невыносимо острой. Я не представляла, что снова захочу его так быстро. Невозможно…

Пальцы Ратмира пересекают черту дозволенного и касаются влажных складочек, с тихим стоном впускаю их в себя.

– Да…

– Оу… Училка потекла! – ухмыляется самодовольно.

– Прекрати пошлить! Это вода!

– Это не вода. Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя хочу, – выдыхает в губы.

Боже, снизь градус пошлости и порока в периметре этой душевой кабины. Но Ратмир только распаляется, хлестко разносит по складкам мою смазку.

Невыносимый и напористый!

От него совсем никуда не скрыться.

Ратмир теребит мой клитор и заставляет покрикивать, скулить от желания вновь ощутить в себе его пальцы.

– Попроси! – сосет мои губы. – Попроси. Попроси же?

Его язык, губы, снова язык… Немного укусов по губам и шее.

Ратмир порочно смыкает губы на тугих сосках, кольцует мое удовольствие, вторгаясь пальцами в податливую влагу.

Я совершенно теряюсь, двигая пальцами по его члену, как сумасшедшая, пока он не перехватывает мою руку.

– Хватит, не то я могу кончить!

– Разве не этого ты хотел?

Глаза в глаза.

Между нами начинает трещать электричество.

Ратмир отодвигает меня от себя подальше, ближе к стене душевой.

– Встань на колени, – просит хрипло. – Я хочу в твой ротик.

– Нет.

– Почему? Твои губки такие зовущие, ротик влажный, горячий. Созднанный, чтобы его начинили хорошенько.