Проверять остальные машины я не стал. Сгрузив обломки вместе с телами внутри, вернулся в кабину. Стоило устроиться в кресле, перед глазами возникла картинка с одного из дронов.

Нашелся первый камень беглянки. Этот кристалл не был подобен тем, что используется у джаргаров. Во-первых, его отличал резко контрастирующий оттенок: вместо привычного бледно-желтого в нем преобладал насыщенный красный. Во-вторых, сам камень оказался впаян в обод. Работа тонкая, но не хрупкая — изделие пережило несколько ударов о камни, и это уже после активации возле моих турелей, сколько артефакту довелось пережить по пути сюда, неизвестно, но вряд ли его особенно берегли. И последнее: на металлическом ободе стояло клеймо.

— Плагиаторы, — вздохнул я, рассматривая скопированный джаргарами рисунок.

Специально ли для меня так сделали, чтобы передать послание, или верили, что нанесенное изображение с двери моей первой базы поможет — пока не ясно. Думаю, это мы выясним, когда беглянка придет в себя. А пока нужно собрать остальные кристаллы, и как следует их изучить. Желательно, в безопасной среде. Мало ли, что еще могли подсунуть в свои камни кошачьи маги.

Приняв решение, свернул окно с кристаллом и добавил газа. Тягач пошел шустрее, за спиной в кузове загремели наваленные друг на друга машины. Оглашая этим грохотом джунгли, я и доехал до своей базы.

Разгадать тайну артефактов до конца мне, ожидаемо, не удалось. Зато опытным путем обнаружил, на что они реагируют. Пересмотрев на несколько раз картину появления беглянки перед самым краем поля зрения турелей, я вычислил, какая мощность импульса может запустить такую игрушку.

Проблема в том, что я не могу ничего с этим сделать. Уменьшив мощность турелей, я подпущу врага к дому на непозволительное расстояние. А оставив все как есть, рискуя получить неведомое количество шпионов, свободно разгуливающих по моей земле. И ведь дроны устроены по той же самой схеме!

Надо отдать должное мастерам граддаров: всего за пару месяцев они нашли способ защититься от неподконтрольной им техники. И не только провели испытания, но и, судя по идентичному штампу на ободах найденных мною кристаллов, поставили дело на поток.

Мог ли я предусмотреть подобный исход? Да нет, конечно. Для этого пришлось бы сидеть вокруг наблюдательного пункта и глядеть все время на территорию старой базы, не смыкая глаз. Да и не факт, что успел бы заметить, ведь к моменту обнаружения ладжарской лаборатории тот же Марлес мог все уже на несколько раз придумать, протестировать и запустить массовое производство. Так что корить себя здесь было не в чем.

Кормить младенца я решил сильно разбавленными водой рационами. Да, не слишком здоровая пища для только что родившегося ребенка, но и выхода особого не было. Я ведь даже не знал, какую мьеригардскую тварь можно поймать, чтобы с нее молока нацедить. Как бы то ни было, автодок зорко следил за изменениями в организме младенца, и пока повода для паники не наблюдалось.

Другой наш врач обслуживал беглянку. Самые тяжелые травмы уже не угрожали джаргарке, и теперь я ждал, что она может проснуться в любой момент. И хотя робот не рекомендовал позволять ей напрягаться, я не видел смысла затягивать с разговором на очень волнующую меня тему.

На рассвете еще одна группа пыталась прорваться на мой берег со стороны болота. Но эти, завидев парящих в воздухе дронов и вышедшие из земли турели, благоразумно сдали назад, развернулись и убрались обратно. К слову, эти джаргары имели синие штампы отпечатков ладони на машинах, и раньше я их не встречал. Но не порадоваться отсутствию драки не мог. Это точно были первые кошаки, не попытавшиеся сунуть нос в мои дела.

Не сложно свести одно с другим и понять, что о моем существовании знает каждая глухая тварь на планете. И что типичными для этого сигналами могут служить летающие в воздухе металлические шарики или выдвигающиеся из земли механизмы. Впрочем, еще Марлес говорил, что за мной постоянно следили. Разумно, что граддары обменивались информацией. Неразумно, что теперь ею обладают все, кому не лень.

Однако после синеруких желающих помереть на подступах к моей базе больше не было видно. Как бы там ни было, а время шло, работы велись в соответствии с планом, пациенты лежали в медотсеке.

Честно признаться, я очень надеялся, что меня оставят в покое, банально побоявшись сунуться на никому ненужный кусок джунглей. В конце концов, тут же ничего полезного для кошаков нет.

Да и потом, не уверен, что получили бы отказ, если бы меня попросили вежливо отдать самку с детенышем. Их внутренние разборки и интриги просто меня не касаются. Более чем уверен, только за этот месяц своей гражданской войны джаргары перерезали столько женщин и детей, что еще парочка уже никакой погоды не сделают…

Однако, убеждай себя или нет, сколько не доказывай самому себе, но я уже взял на себя ответственность за этих двоих, и никому бы их, разумеется, не отдал. Не настолько я озверел еще, чтобы безучастно наблюдать, как убивают женщин и детей. Да и, если быть до конца честным перед собой, пусть ничем и не похожие, но они напоминали мне о давно потерянной семье.

И, несмотря ни на какие различия между нашими видами, где-то в глубине души я все еще надеялся, что эта парочка останется со мной, и мое одиночество кончится.

Поэтому на четвертое утро с момента их появления на моей земле я стоял в медотсеке и внимательно наблюдал, как медленно открывает глаза пришедшая в себя беглянка.

— Пить…

Неспешно двигаясь, чтобы беглянка не сочла за нападение и не натворила глупостей, поднес ей стакан с водой, распечатанный в репликаторе из волокон древесины.

Несмотря на мертвенную бледность и общую худобу — следствие сильного истощения — выглядела пациентка куда лучше. Большинство ран уже закрылось, осталось несколько наиболее глубоких, но и те вскоре зарастут. Помню я, как Айнэ регенерировала из состояния трупа до полного выздоровления за исключением потерянной руки. Кроме общей слабости и постоянного расхода не успевающей накапливаться энергии никаких проблем у джаргарки не было.

— Кто ты? — спросил, когда кошка закончила жадно глотать воду.

Беглянка бросила на меня короткий взгляд. Ее глаза тут же сместились в сторону пластиковой коробки, где махал руками перед лицом пускающий пузыри слюней младенец. Убедившись, что с мальцом все в порядке, самка заметно расслабилась. Однако не расслаблялся я.

— Кто ты?

Теперь она обратила внимание и на меня, взгляд ее стал сосредоточенным, лицо заметно напряглось. На секунду показалось, попытается напасть, но легший ей на живот ствол дробовика развязал язык быстрее.

— Мэрау, — произнесла та замедленно, не отрывая взгляда от моего лица.

После того, как со мной едва не расправилась однорукая Айнэ, к беглянке я пришел в броне. Маску оставил прозрачной, чтобы пациентка не слишком дергалась, и видела мое лицо. Развязывать борьбу с полумертвой джаргаркой не хотелось, потому решил сразу же расставить акценты.

— Что ты здесь делаешь, Мэрау? Что это за ребенок? — кивнул в сторону улыбающегося младенца, не сводя взгляда с собеседницы.

Она набрала в грудь воздуха, не забыв оглянуться по сторонам.

— Я последний солдат рода истинных заров города Мисхи, законных правителей территории.

Подняв бровь, дождался пояснения.

— Этот ребенок — последний, кто может взять власть в Мисхе, — сообщила Мэрау.

— Мисха уничтожена, — прервал ее нетерпеливым жестом. — Единственное, что он может занимать — вот этот ящик. И если ты вздумаешь мне лгать, как весь твой блохастый народ, я его закопаю прямо так, в этом же ящике у тебя на глазах.

— Марлес обещал, что ты защитишь наследника! — повысила голос она, приподнимаясь на локтях, и мониторы запищали, предупреждая об опасном состоянии пациентки.

Отодвинувшись, я убрал ствол ружья с джаргарки. На его место упал кристалл-невидимка. Мэрау перевела взгляд на камень, ее пальцы ухватились за артефакт.