Время шло, работа кипела. Солдаты, сперва возбужденные необходимостью проявить авторитет, а потом злые от потери пары раздавленных соплеменников, успокоились и расслабились. Для полной идиллии им явно не хватало только пущенной по кругу бутылки.

Убедившись, что ничего нового не происходит, я раздал цели разведчику и приготовился пробираться между разрушенными машинами к раскопкам, но тут дрон уловил новый крик боли и моментально сместился, передвигая камеру. Я замер с недонесенным до кнопки старта двигателя пальцем. Похоже, дурагары сейчас пожалеют, что взялись рыть древний бункер.

То, что вылезло из-под земли, одновременно походило на червя, гигантского таракана и черт знает что еще. Эта тварь, перебирая тысячами полуметровых ног, выгнулась дугой, вздымая украшенную многочисленными жвалами пасть к небу. Страшный скрип ударил по микрофонам, и я поспешил снизить громкость этой сколопендры. Червь продолжал, извиваясь подобно змее, выбираться наружу, давя вместе с машинами и попавших под чудовищные лапы рабочих.

Солдаты, столкнувшись с неожиданным противником, разбегались вдоль устроенного раджами провала. Стрелкового оружия у них не было, а хлысты и виброклинки — уже к этому моменту включенные — для сражения не годились. Спасать погибающих под лапами многоножки рабочих никто из воинов даже не пытался, их, похоже, списали заранее.

Тварь тем временем продолжала вытягивать свою тушу вверх. Ее высота уже сравнялась с деревьями в джунглях, а монстр все выдвигался и выдвигался. Велев дрону подлететь ближе, я ждал, что же предпримут воины дурагаров. В то, что они не предпримут попытку отбиться, мне не верилось. Да и хотелось посмотреть, чего стоят такие бойцы против подобного монстра.

В голове не укладывалось, где могла прятаться такая мерзость. Это, получается, сколопендра сидела по ту сторону ведущего наружу тоннеля? Тогда мне повезло, что со стороны бункера он был обвален. Снизу? Тогда тем более хорошо, что успел унести ноги, ведь сейчас, выходит, червяк пробил укрепленное дно, прошел через завал, и теперь вот карабкается под небо, разбуженный вибрациями — глаз-то у твари не было.

Дрон запустил поверхностный анализ. Системы обнаружения слабых мест заложены в военную технику уже давно. Двигатель вездехода заработал, и я вдавил педаль в пол. Скрываться больше нет смысла.

Солдаты, как я и ожидал, бросились в бой. Может быть, будь их чуть больше, у них были бы шансы справиться, но вышло так, как вышло. Их вибрирующие клинки срезали пласты хитина. Сами бойцы вертелись и прыгали ничуть не хуже, чем гра. Но против твари таких габаритов это не помогало. Многоножка просто опустила голову к земле и, ориентируясь на создаваемые клинками вибрации, переловила воинов по одному за считанные секунды.

Я вывернул руль, едва не кладя машину на бок, и вырвался на простор. Монстр повернул ко мне громадную башку, и меня пробрало от ужаса. Слепая чудовищная голова распахнула окровавленную пасть, я разглядел повисшее на одном из отростков оторванное туловище дурагара.

А потом мы с дроном вступили в бой. Разведчик снизился и четкими выстрелами из лазерной пушки прожигал дыры между сочленений чудовища, а я, выбравшись из машины, доверил прицеливание помощнику. Компьютер заставлял меня вертеться, выкрикивая команды прямо в уши. И только это позволило мне уцелеть.

Схватка заняла несколько минут, и спокойно постоять на месте мне не удалось. Расстрелянный боезапас опустошил одну батарею на 75%. Дрон добрался до мозга сколопендры и перерезал его лучом. С чудовищным грохотом гигантская тварь рухнула на землю, от удара почва затряслась и осыпалась в вырытую краном и рабочими каверну. Тягач опасно накренился и прежде, чем я успел попытаться удержать машину, завалился вниз.

Когда все закончилось, я перевел дыхание и уселся на землю — ноги дрожали то ли от страха, то ли от наплыва адреналина. Дав себе на отдых пять минут, наметил план на ближайшее время. Дрон, получив указания, взялся за разделку огромной туши. Предстояло доставить на базу хотя бы часть уродливого тела для детального изучения. Отогнать технику на берег и обустроить хотя бы отдаленно напоминающее гараж помещение. Укрепить оборону. Заготовить больше батарей на случай затяжных боев — несмотря на причиняемый урон, мой рельсотрон не смог одолеть сколопендру, и если бы не было со мной разведчика, сейчас путешествовал бы в направлении желудка этой исполинской уродины.

Вздрогнув, поднялся на ноги. Этот мир не перестает меня удивлять. То примитивные племена, то деградировавшие потомки технической цивилизации… Что же будет дальше?

Нервно отряхнув ладони, принялся на пару с разведчиком грузить отрубленную лазером голову на буксир. К технике дурагаров все равно нет ключей, так что их машины пока что подождут здесь. К тому же, мы столько времени провели в наблюдении, и не похоже, что солдаты планировали скорое завершение работ. Так что ожидать, что сюда приедет кто-то еще, не стоит. Разве что решат подвезти новую партию заключенных.

Убедившись, что трос крепко держит ужасающе громадную голову монстра, я приказал дрону осмотреть окрестности. Конечно, может быть, и паранойя, но если я догадался посидеть в кустах, пока дурагары сражаются с чудовищем, почему не найдется еще один такой умник?

Однако все было чисто. Собравшись вернуться за руль, резко обернулся на движение в яме. Пушка рельсотрона уже уставилась на медленно выбирающегося из земли зэка. Несчастный, переживший бойню, огляделся вокруг, осматривая поверженное чудовище, зацепился взглядом за разорванный труп солдата в броне, и только потом увидел меня.

Абориген не двигался, уставившись на меня. Я тоже замер, держа его на прицеле. Жужжал разведчик в небесах, периодически напоминая, что его батарея не вечна, и требуется подзарядка.

— Ты идешь со мной, — на языке гра сообщил пленнику и добавил, видя, что он меня понял: — Сбежишь — умрешь.

Естественно, на самом деле это звучало набором слов без склонений и прочих атрибутов пластичной речи. Я обозначал слово, а складывать из них ребус приходилось пленнику. Поэтому «Бег мертв», а не «сбежишь — умрешь», как я задумывал. Но заключенный, похоже, догадался.

Медленно поднялся на колени, стряхивая комья разрыхленной земли. Интересно, как умудрился уцелеть в происходящей схватке. Червь рвал машины, сжевал отряд бойцов, а этот выжил.

— Виктор, — приложив левую ладонь к грудной пластине, произнес я и указал ею же на своего собеседника. — Ты кто?

— Джаргар, — ответил он, поворачивая голову, чтобы я мог видеть за грязными волосами острые уши.

Ясно. Значит, не дурагары, а джаргары. А что, созвучно. Ну и раз уж мы упражняемся в словесности…

Отстегнув шлем, я показал собственное лицо, обвел рукой вокруг себя.

— Человек. Виктор.

Снова переведя руку на пленника, обвел его ладонью и продолжил.

— Джаргар. Кто?

Заключенный как-то странно оценил мою внешность. Взгляд его, и без того не слишком радостный, окончательно потух. Но все же имя свое он мне назвал.

— Сатэр, — опустив голову, произнес он еле слышно.

Это уже второй житель, увидевший мои уши, и сильно расстроенный этим фактом. Тут есть люди? Или как еще объяснить это разочарование?

— Я — другой. Есть как я? — решив взять быка за рога, спросил, отслеживая реакцию заключенного.

Но тот помотал головой и заговорил так быстро, что пришлось останавливать жестом. Речь джаргаров, когда те начинают говорить без особых пауз, сливается в одно огромное слово, откуда не вычленишь отдельных звуков, не то что слов.

— Джаргар штрах «че-ло-век», — махнув на меня рукой, ответил Сатэр.

— Штрах? — переспросил, не найдя у себя такого слова.

Он изобразил ужас на своем лице, присел на корточки, закрывая голову руками. Это страх? Но пантомима продолжилась. Сатэр резко выпрямился, отвел руку, изображая сжимаемый в ней виброклинок. А потом исполнил танцующий пируэт, нанеся невидимому противнику несколько ударов.