– Отлично, – Минмин захлопала в ладоши. – Знаешь, что это такое? – спросила гонджу, и, не дожидаясь ответа, сама же продолжила: – Это доска для игры в шоутань42 или вэйци43. Ты её зашкуришь и покроешь лаком?
– Хорошо.
– Бай Ци, ты когда-нибудь слышал о реинкарнации, перерождении? Э… – Минмин увидела на его лице недоумение, пояснила, – Это когда человек умирает, а потом возрождается в другом теле, в другом мире?
Было видно, что неожиданный вопрос привел его в замешательство. Он некоторое время удивленно смотрел на неё, затем переспросил:
– Что?
– Перерождение, – объяснила Минмин, – ну… здесь, в этих краях, что-нибудь подобное с кем-нибудь происходило?
– Не знаю, – скупо ответил он и вернулся к своей работе.
– Ну… посидели поговорили, – усмехнулась гонджу, – Бай Ци, мне нравится с тобой беседовать. Я – старый ребенок, теоретик, а ты – молодой старик, практик44.
Гонджу поняла, что допытываться бесполезно. Она оставила его заниматься делами, сама же отправилась к кухне, где, к тому времени, уже никого не было. Время обеда давно прошло, кухня была прибрана и все, кто так или иначе отвечал за готовку, разошлись. Плеснув в миску из кувшина сваренного из сухофруктов компота, она выпила всё до дна; нашла на столе в большом, плетеном из бамбука, укрытом тканью ситечке для приготовления на пару, три, оставшиеся еще с завтрака, баодзы45, спрятала их за пазуху; взяла с полки небольшой, пустой, холщевый мешок, в котором кухарки хранили всевозможные крупы; засунула его, так же, как и баодзы, за пазуху и пошла к полю для верховой езды.
Поместье было большое. С восточной стороны к нему примыкала огромная территория тренировочного лагеря, отведенная под солдатские казармы, конюшни, тренировочное полу и прочее, где её футин, дзяндзюн Иншань, размещал на зимовку солдат из пограничных застав и перевала через гору Иншань. Сейчас конец сыюэ, на поле для тренировок было безлюдно, почти весь гарнизон рассредоточен вдоль северо-восточной границы. Лишь на зиму, когда перевалы на два месяца засыпало снегом, сюда стекалась основная часть солдат и лошадей. На границе оставались только сменные патрули, дежурившие на заставах.
Послеобеденный отдых не был чужд и солдатам, поэтому гонджу без проблем прошмыгнула незамеченной вдоль стены за казармами, никто её не остановил. У внешней стены в дальнем северо-западном углу лежал всевозможный скарб, в том числе и лестница, которую можно было приставить к стене и с её помощью перебраться за территорию тренировочного лагеря. Еще нужна была веревка, которую Минмин заблаговременно припрятала в кустах у стены. Она давно приметила эту лазейку: глухая стена за одноэтажными, стоящими в ряд, строениями казарм – никто не обратит внимание, что тут происходит. Она с трудом подняла лестницу, прислонила её к стене, взобралась на неё, привязала конец веревки к верхнему краю лестницы, перекинула веревку на другую сторону забора, обмотала кисти рук заранее припасенными лоскутами ткани, перелезла через край забора, ухватилась за веревку и соскользнула на землю с наружной стороны забора. Оказавшись за пределами тренировочного лагеря, она, заткнув лоскуты обратно за пояс, пошла на север к реке.
Почти от самой стены лагеря аж до реки простирался огромный сад тутовых деревьев. Тропики не было, пришлось идти между деревьями. Периодически останавливаясь и подбирая крупные ягоды шелковицы, гонджу, вдоволь наевшись, дошла до реки. Всё как и рассказывал Бай Ци: пологий, каменный берег; ледяная, прозрачная вода; горная речушка в некоторых местах глубиной до пояса, но в основном её можно спокойно переходить вброд.
Гонджу, вынув из-за пазухи припасенный заранее мешок, стала выковыривать среди острых речных булыжников мелкие камушки для вэйци. Набрав порядочное количество, так что мешок уже не выдерживал, мог порваться в любую минуту, она присела на широкий ствол ивы, склонившийся над рекой, достала припрятанные баодзы, перекусила. На другом берегу реки, в отдалении, вился столп дыма, видимо кто-то разжег костер или же он поднимался из очага дома? Гонджу, немного передохнув, встала, взяв в охапку мешок с камнями, побрела вдоль реки на запад. Дойдя до небольшой переправы – мостика из досок, накинутых прямо на торчащие из воды камни, скрученных и укрепленных балками, воткнутыми в днище реки, она остановилась. Её внимание привлекло дерево с множеством лент, свисающих с ветвей.
– Гонджу, – раздался крик. – Гонджу!
По дороге к переправе на коне скакал навстречу Минмин один из солдат футина. Она его часто видела у кабинета футина, на плацу, у казарм, но имени его не знала. Позади него на крупе лошади сидела А-Лей и махала рукой. Всадник подъехал к гонджу, остановился. Перекинув ногу через голову лошади, он ловко соскочил с седла и, подхватив А-Лей за талию, помог ей спешится. А-Лей, смущено, отстранилась. Они стояли друг напротив друга: А-Лей – смущенная, он – с выражением растерянности на лице, Минмин – с усмешкой на губах, не прерывая их безмолвное общение. Немного придя в себя, А-Лей подошла к Минмин и затараторила:
– Вас ищут по всей усадьбе. Чжангонджу просто места не находит. Ох, и влетит вам! Хорошо, Бай Ци вспомнил, что вы интересовались рекой, предположил, что вы могли пойти сюда. Как вы здесь оказались?
– Долго объяснять, вот, посмотри, – ответила гонджу.
Она показала свою коллекцию камней.
– И из-за этого вы убежали из поместья? – удивилась А-Лей, – вам только нужно было сказать, что вы хотите, и для вас всё бы сразу сделали.
– И пропустить такую прекрасную прогулку? – покачала головой гонджу, – ни за что на свете! Я задыхаюсь в этом поместье, я как в клетке, еще немного и я сойду с ума. А-Лей, – гонджу указала на дерево с лентами: – что это? Для чего?
А-Лей переглянулась с солдатом, ничего не ответила, взяла Минмин за руку, повела за собой в сторону поместья.
– Пойдемте, уже поздно, – только и сказала она, – в поместье всё верх дном. Вас ищут.
– Давайте я понесу мешок, – впервые заговорил солдат.
– Да, конечно, – смущено улыбнувшись А-Лей передала ему сокровища Минмин.
– Так всё таки то дерево… – напомнила гонджу, – люди повязывают ленты на счастье?
– Вроде того, – А-Лей глубоко вздохнула, – вам не следует уходить из поместья, это опасно. И уж тем более нельзя ходить на реку.
– Почему?
– На этой реке живет злой дух, когда-то, несколько лет назад, здесь нашли тело мертвого ребенка. После этого стали пропадать дети. Там, – она указала на запад, – у реки жило несколько семей, дома стояли неподалеку от берега. Но горные реки меняют свое русло непредсказуемо, и одной весной, во время паводка, когда с гор сошли снега и река вышла из берегов эти дома затопило, унесло почти весь… – А-Лей вздохнула, сокрушаясь, продолжила, – как утонул ребенок – никто не знает. Но с тех пор в реке поселился злой дух и стали пропадать дети.
– Злой дух в реке? – удивилась гонджу, – что за бред. Люди! – она сделала ударение на слове, – похищают и убивают людей. Никаких злых духов не существует.
– Ш… – шикнула на гонджу А-Лей, – не навлеките его гнев на себя!
– Его?
– Да… духа, – боязно озираясь ответила А-Лей.
Минмин пожала плечами, замолчала. Они проходили мимо тутового сада. Некоторые деревья были срублены, стволы и ветки повалены вдоль дороги.
– Что тут происходит? – спросила гонджу. – Почему деревья убирают?
– Я не знаю, – ответила А-Лей.
– Сад старый, заражен гусеницами, – ответил солдат, – некоторые деревья – настолько сильно, что кроны почти полностью съедены. Его, видимо, вырубят зимой, сейчас подсачивают.
– Заражен гусеницами? – удивилась Минмин, – а это случайно не тутовый шелкопряд? Их не собирают для шелка?
