Он остановился, отпил из, принесенной А-Лей и, поднесённой ему Хей Ином, чашки чай, продолжил:

– Последнее, что еще имеет Вэй – это выход к морю через Суньхэ. Пока мы контролируем заставу и крепость на ней, мы еще можем торговать с Ву, Янь, Лиао. – Бай Ци сделал паузу, отпил чай, – с севера, с запада, с юга уже ничего не везут, да и платить нечем.

– Хей Кай, – спросила гонджу, – Вы говорите серебро не находили, вы имеете в виду слитки?

– Слитки? – переспросил Хей Кай.

– Куски серебра, – пояснила гонджу.

– Да, говорят находили большие. Теперь ничего нет.

– А из руды серебро не добывали?

– Из руды? Что такое руда?

– Горная порода. Ее разбивают на мелкие кусочки, почти в песок, а затем, с помощью ртути или цианистой щелочи… конечно же нет, – ответила гонджу сама себе.

– О чем говорит гонджу? Я не понимаю, – спросил Хей Кай.

– В горных породах тоже есть частички, крохотные-крохотные, серебра. Их можно добыть, но процесс очень сложный. Наверняка его еще не придумали.

– Гонджу иногда говорит такие вещи, которые нам непонятны, – улыбнулась А-Лей.

Минмин задумалась, она сидела на скамейке, пинала ногой землю, попивала из, поданной ей А-Лей, чашки ароматный чай.

– Поэтому серебро ценится гораздо выше золота, – пробубнила она себе под нос.

– Что? – переспросил Бай Ци.

– Да так, – ответила гонджу, – мысли в слух. Я всё думала… почему, расплачиваясь в городе монетами… серебряные ценятся выше золотых. Серебро в самородках попадается гораздо реже золота. Поэтому оно ценится здесь и сейчас гораздо выше золота, потому как его еще не научились добывать…

Она задумалась. Хей Кай встал, одернул рубашку, поправил пояс. Он отдал А-Лей пустую чашку. Та занесла её в ткацкую, где, на столе у входа, стоял, принесенный ею, поднос с чайником и чашками.

– Благодарю, – кивнул он А-Лей, повернулся к Минмин, – гонджу опять говорит непонятные вещи.

– Не обращайте внимание, – махнула Минмин рукой. – Мне тут пришла мысль как разбогатеть, но осуществить этот план подручными средствами будет достаточно долго, муторно и трудно. Труднее, чем изготовить шелк. Но если всё получится… В первую очередь нужно заручиться согласием футина. Скажите, Хей Кай, серебро… те найденные слитки, кому оно будут принадлежать? Предположим их опять начнут находить…

– О найденном серебре нужно будет сообщить давану, вернее магистрату. А те сообщат в столицу. Но из столицы раз в несколько лет специально посылают людей, они обыскивают горы. Если бы что-то было, уже бы нашли. Все ближайшие склоны, – он указал на восток, в сторону горных хребтов, – изрыты и исследованы сотни раз. Ничего не находили уже десятки лет.

– Да, но всё же, – настаивала гонджу, – если найдут, то нужно будет поделиться серебром?

– С магистратом? Нет. Всё серебро должно быть отправлено в столицу.

– То есть… всё? Если вдруг у нас появится много-много серебра не весть откуда, и даван подумает, что мы нашли слитки серебра, что он может сделать?

– Магистрат изымет всё серебро, а за то, что мы добровольно его не сдали – накажет.

– Я так и подумала. – Минмин тяжко вздохнула. – Хорошо, пока этот вопрос оставим. Бай Ци, мне нужна печь в которой можно будет плавить металл. В городе есть кузнецы?

– Есть, – кратко ответил Бай Ци.

– Мы можем нанять того, кто мне выложит эту печь?

– Можем.

– А посуду здесь как делают? Нужно будет расплавить смесь для выдувки стекла. И еще мне нужно будет сделать такой… эх, – она вздохнула, – рисовать не на чем. Наверное сначала надо изготовить бумагу. Хорошо, – она вскочила со своего места. – План следующий: во-первых, приведите ко мне того, кто выложит мне печь для плавки и кузницу, ну, и, в первую очередь, выделите мне место в поместье или за его пределами, где всё это можно будет делать не опасаясь что-нибудь спалить. Во-вторых, стекло… нужно подумать… Приведите мне мастера, который изготавливает и обжигают чашки, керамику. В-третьих, Бай Ци, опилки у тебя в мастерской, мне нужно их расщепить… нет, лучше из тряпок… Нужно сначала сделать лотки с ситечками, из чего можно сделать ситечко для процеживания…?

А-Лей, Хей Кай, Хей Ин и Бай Ци смотрели на гонджу как на сумасшедшую. Она остановилась, улыбнулась.

– Вы правы, – ответила она сама себе, – нужно выбрать что-то одно. Бумага! Давайте начнем с нее! Её тоже можно будет продавать. Пойдем…

Она схватила Бай Ци за рукав и потешила его в сторону его мастерской.

– А-Лей, – оглянулась она, – соберите шелк, когда он просохнут. Скоро полдень и будет жарить нещадно, не дайте им выцвести на солнце.

***

Для первой партии бумаги гонджу попросила Бай Ци приделать ко дну большой деревянной кадки что-то наподобие лопастей, вывести рычаг наверх кадки и приспособить его под упряжь, куда можно будет запрячь осла. В кадку сначала засыпали мелкие опилки, собранные у Бай Ци в мастерской, залили доверху горячей водой. Через какое-то время, после того как опилки, перемешанные, как в блендере лопастями, размякли и превратились в волокнистую целлюлозу, их откинули на сито, сплетенное из конского волоса. Сито ограничивали прямоугольной деревянной рамкой, так, чтобы зачерпнутое содержимое не полилось за края. После того, как вода стекла, оставшуюся на дне целлюлозу откинули на войлок из овечьей шерсти, накрыли сверху другим слоем войлока и, прижав с двух сторон деревянными досками, поместили под пресс из камней. Когда вода отжалась и на войлоке остался мокрый лист, его аккуратно сняли, поставили в углу печать гонджу и просушили, подвесив на веревку.

Просохшие листья получились корявыми, неровными и толстыми. Их повторно положили под пресс, и затем, когда они выровнялись, края аккуратно обрезали ножом по линейке.

– Отлично, – удовлетворилась выполненной работой гонджу. – На каждом листе не забывайте ставить мою печать. Отдайте несколько футину и мутин – это подарок. Пусть опробуют. И нужно мельницу сделать, где можно будет перемалывать опилки и коноплю в труху. Так листья будут тоньше, мягче, качественнее.

Вечером, поужинав и прихватив с собой расписанный уже на новой бумаге тушью список того, что ей было нужно, и доску для вэйци с камнями, гонджу, в сопровождении Хей Ина, направилась в кабинет футина.

Дверь кабинета была открыта, так же, как и окна. Жар летнего дня еще не выветрила вечерняя прохлада. В кабинете горели свечи с ароматными маслами, но и они не могли справиться с тем количеством комаров, которые зудели в вечернем воздухе.

Гонджу постучала, заглянула в открытую дверь. Футин сидел за столом и, казалось, изучал бамбуковый свиток с каким-то докладом. Гонджу подошла к столу, улыбнулась. Футин положил доклад на стол, посмотрел на неё.

– Добрый вечер, – она почтительно присела, склонила голову.

Футин кивнул.

– Как вам мои новшества? – спросила она.

– М… не плохо.

– Не плохо? – усмехнулась гонджу, – я думаю это мягко сказано. Учитывая то, с каким интересом вы его только что изучали.

– Я? Что? – удивился дзяндзюн.

– Не нужно притворяться.

Гонджу скривила гримасу и направилась в сторону чайного столика, стоящего напротив письменного стола футина. Она сдвинула к стене чайный сервиз, стоявший на столе, поставила на освободившееся на столе место доску и достала из сумки две чашки с камнями. В одной чашке – камни черного цвета, в другой – серовато-бежевого. Камни до этого выкрасил по её просьбе Бай Ци.

– Я принесла игру, – объяснила она, указывая на доску, – хотела с вами, футин, сыграть партию, если вы не против.

Дзяндзюн встал, подошел к чайному столику. Он с интересом изучил лежащую перед ним доску, поднял камушек, рассмотрел его.

– Что значит «притворяться»? – спросил он.

– Перед тем как я вошла в кабинет, – объяснила гонджу, усевшись на табурет, – вы с интересом изучали бумагу. Но когда я вошла, вы схватили первый попавшийся свиток, таким образом делая вид, что заняты не бумагой, а своими делами.