Гонджу откинула одеяло.

– Да.

– Зачем? Он ведь…

– Я по другому не могу, мутин, – приподнялась она и села.

– Это объяснение скоро перестанет работать – я по другому не могу, я всё равно это сделаю, я не могу ничего ответить, не могу ничего объяснить… Скоро наше терпение закончится. – Вэй Нуан вздохнула, попыталась поправить одеяло, – ложись, отдыхай…

– Я в порядке. Чем быстрее я начну двигаться, тем быстрее поправлюсь. Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

– Не знаю, не знаю, – вздохнула чжангонджу. – Будет ли всё хорошо?

Они сидели молча, не зная, что сказать друг другу. В комнату вошла А-Лей, принесла рисовый отвар. Минмин попробовала – горячий, подула в миску.

– Дай я, – чжангонджу взяла миску из её рук, подула на ложку.

– Не нужно, я сама.

– Дай твоей ниан хоть раз поухаживать за собой, – с упреком проговорила Вэй Нуан. – Даже в младенчестве сама ела, ничего не позволяла за себя делать.

– Это не значит, что сейчас можно начинать, – усмехнулась гонджу.

– Ну… – Вэй Нуан поднесла ложку ко рту Минмин, та открыла рот, проглотила.

– Что ты собираешься делать дальше? – спросила чжангонджу.

– Выздороветь как можно скорее, отправиться к берегу Янь.

– А кто-то за тебя может это сделать? – спросила Вэй Нуан, протягивая дочери следующую ложку.

– Сомневаюсь, что я смогу описать то, что мне нужно. Кроме того я больше не могу сидеть в этом поместье. Я должна куда-то уехать.

– Тебе всего семь лет. Как можно в семь лет куда-то хотеть уехать.

Минмин ничего не ответила, она взяла из рук мутин чашку, сама всё доела, вернула пустую чашку А-Лей, откинулась на подушки.

– А-Лей, можно воды нагреть? – напомнила она.

– Ах, да, – вспомнила А-Лей.

Служанка вышла из комнаты.

– Вода? – переспросила чжангонджу.

– Я хочу принять ванну.

– Я смотрю ты уже в порядке.

– Да, – ответила гонджу. – К вечеру, возможно, еще поднимется температура, – кстати, насколько горячей я была?

– Ты всю ночь была в лихорадке. Только под утро жар спал.

– Кто смотрел за мной всю ночь?

– Я… – удивилась чжангонджу.

– Не слуги?

– Слуги боятся к тебе подходить, – усмехнулась чжангонджу, – говорят ты даже дзяндзюна осадила. Он до сих пор в шоке.

– Правда? – Минмин села в кровати.

– Правда. Но Минмин: когда ешь плоды, не забывай, кто их вырастил. Футин добрый по натуре человек, хотя он дзяндзюн и солдат, он многое может простить. Я знаю это, – Вэй Нуан с укором смотрела на дочь, – но не забывай о первоочередном долге дочери – почитать фуму.

– Но он всё же разрешит мне отправится к хуошань?

– Думаю после вчерашнего он уже всё тебе разрешит.

– Отлично.

– Отлично? – Вэй Нуан вздохнула, покачала головой. – Что же там такого, в этой хуошань, что тебе непременно нужно туда отправиться?

– Сера.

– Что?

– Один из компонентов пороха. Я не могу добыть его в достаточном количестве здесь. Мне нужно взорвать гору для доступа к серебряным породам.

– Что? – ошарашено посмотрела на дочь чжангонджу.

– Кроме того мне нужна сера для производства резины, – пояснила Минмин. – Я в горах нашла кок-сагыз, но мне нужна сера для придания нужной формы каучука… в общем долго объяснять, проще найти её, привести и всё показать.

Вэй Нуан глубоко вздохнула.

– Я так испугалась, когда всё это случилось. Больше не пугай меня так, хорошо? – она взяла дочь за руку.

– Хорошо, – кивнула Минмин, – я только не могу понять, почему у вас с футином только одна я? Будь несколько детей, всё было бы проще.

– Мне и одной тебя хватает, – тяжело вздохнула Вэй Нуан, – если было две такие, я бы с ума сошла.

– Две такие вряд ли будут – я неповторима и уникальна, а вот обычного карапуза могли бы родить. Вы ведь с футином спите вместе?

Чжангонджу встала.

– Как у семилетнего ребенка могут быть такие мысли… и откуда ты знаешь?

– Знаю что? – усмехнулась гонджу.

Вэй Нуан недоверчиво на неё посмотрела.

– Ничего. Хорошо, отдыхай. Что ты хочешь, чтобы тебе приготовили?

– Рыбу, мясо, – простонала гонджу.

– Рыбу? Мясо?

– Да, хочу, но нельзя, – вздохнула, сокрушаясь, Минмин. – Для начала пусть приготовят легкий куриный бульон и рис с овощами. Одну грудку курицы на вот такую кастрюлю, – она показала руками объем, – ах… не кастрюли, у вас тут нет кастрюль… казан… и побольше воды, половину луковицы – мелко порезать, одну маленькую морковь, тоже мелко порезать, две картофелины и горсть лапши. Шепотку соли.

Чжангонджу удивлено смотрела на Минмин.

– Когда до меня доходят новости, – произнесла она, – что ты придумала очередное новое изобретение, я удивляюсь и порой не верю, пока не увижу своими глазами, но сейчас… Семилетний ребенок знает как готовить и требует точного исполнения именно того, что ей нужно. Теперь я начинаю понимать как себя чувствует Бай Ци каждый раз, когда ты приходишь к нему с очередным новшеством.

– И как же?

Вэй Нуан не успела ответить, их прервала вошедшая А-Лей:

– Гонджу, ванна готова.

– Спасибо.

Минмин встала и покачиваясь пошла в ванную.

– Я помогу, – сказала Вэй Нуан.

Она взяла за руку дочь и повела её из комнаты в пристройку, где стояла деревянная бадья с теплой водой.

Через три дня гонджу, полностью оправившись, начала собираться в дорогу. Давая указания она бегала по поместью. Дзяндзюн заперся у себя в кабинете и все то время, пока она собиралась и готовилась, старался её избегать.

Вечером, перед выездом, она сама зашла к нему в кабинет.

– Футин, – поклонилась она, – у меня всё готово. Я завтра с первыми лучами солнца отправляюсь в дорогу.

– Хорошо, – кивнул он, не поднимая головы и не смотря на неё.

– Я бы хотела попросить, чтобы меня сопровождали все Хейи, И Тао и А-Ли.

– Хорошо.

– Благодарю, спокойной ночи, – она поклонилась и вышла.

Утром следующего дня когда солнце еще не взошло повозка гонджу, в сопровождении десяти солдат на лошадях, выехала в сторону заставы на Суньхэ. Погода радовала. Конец циюэ, летние дожди прекратились и сухая дорога, уже устланная первыми опавшими листьями, стелилась ковровой дорожкой, петляла, вилась змеёй вдоль холмов и редких рощиц. Листва на деревьях еще не пожелтела. Только изредка вдоль дороги попадалось дерево на котором начинали тут и там золотиться отдельные листочки. В основном кроны были еще зелёные. Чего не скажешь о траве. Выжженная летним солнцем она уже пожухла и припала к земле. Каменистая дорога и деревянные колёса повозки – даже через подушки езда больно отдавались в каждой мышце гонджу и А-Лей. К вечеру, измотанные, они выползали из неё, усаживались на расстеленные шкуры или на стволы поваленных деревьев и отдыхали.

Дорога от Иншань до заставы была безлюдной. Ею почти не пользовались, ездили через столицу. Здесь не было кэджанов78, ночевать приходилось в поле у ручья, у реки. А-Лей и Минмин спали на дне повозки, солдаты, те кто не дежурил, спали у костра под открытым небом.

В первый вечер солдаты развели огонь, приготовила ужин. У Минмин, наконец-то, появилась возможность поговорить с Хейями, как она их называла. Они втроем сидели у костра. Она подошла, присела.

– Извините, что из-за меня вас наказали, – заговорила она.

– О чем вы? – ответил за всех Хей Ин, – это нормально, ничего не произошло из ряда вон выходящего.

– Подумаешь пара палок, – усмехнулся Хей Ян, – нам это как комариный укус.

– Гонджу, – посмотрел на неё Хей Кай, – вам не следовало вмешиваться. Нас наказали за дело. Синяки и ссадины пройдут и всё забудется уже через пару дней. А вот ваши слова дзяндзюну…

– Я впервые в жизни видел как дзяндзюн был взбешён, – вставил Хей Ян.

– Эй, – осадил его футин.

Тот насупился.

– Я хотела попросить прошение, вы трое… – начала гонджу.