– Вы славно потрудились, – начал он объяснять, – дзяндзюн поставил всю охрану на уши, когда узнал, что вы одурманили дозорных на конюшне и увели двух лошадей. Вы всё продумали.

– Не всё, если вам удалось меня выследить.

Минмин пришпорила лошадь и поскакала вдоль реки в сторону поместья. Солдаты поспешили за ней.

– Вообще-то дзяндзюн поехал по дороге. Но отправил нас на всякий случай вдоль реки, потому что вспомнил, что вы также интересовались речным путем. А-Ли, – крикнул Хей Кай, – езжай наперерез к дороге и постарайся перехватить дзяндзюна.

А-Ли кивнул, развернул коня на юг и углубился в бамбуковую рощу. К вечеру, вернувшись в лагерь, гонджу, уставшая от дороги, воспользовавшись тем, что лошадей забрали и отвели в конюшню, а дзяндзюн еще не вернулся и солдаты не знали, как с ней поступить, зашла в казарму и прямо в одежде: штанах, теплом коротком халате с запахом, перетянутым широким поясом, в меховой безрукавке и гутулах завалилась на первую же койку у стены, укуталась в одеяло и уснула.

Утром следующего дня, проснувшись от шума и криков, раздававшихся на плацу, она открыла глаза и первое, что увидела – лицо дзяндзюна. Он сидел на табурете, прислонившись к стене и наблюдал за ней.

– Футин, – она привстала и потянулась, – ох, хорошо поспала.

– Хорошо поспала? – повторил он, – а я вот совсем не спал. Целые сутки!

– О! – только и смогла выдавить из себя гонджу.

– О! И это всё, что ты можешь сказать?

Гонджу огляделась. Барак был пуст, они одни сидели в углу комнаты, кровати были заправлены.

– Кроме того, – добавил дзяндзюн, – ты в курсе, что сегодня здесь никто не ночевал кроме тебя. Всем солдатом пришлось…

Дзяндзюн недовольно покачал головой.

– А почему? – удивилась гонджу.

– Почему? – он задохнулся от распиравших его эмоций, – Ты… ты еще спрашиваешь? Ты девочка, гонджу, моя дочь. Кто осмелится спать с тобой в одной комнате?

– Так из-за меня солдаты всю ночь не спали.

– Не волнуйся, они спали на плацу, им не привыкать, но то, что ты сотворила…

Гонджу подтянула колени, обняла их, сжалась.

– Что мне с тобой делать? – задал он риторический вопрос, вздохнул, встал.

– Футин, – заверещала гонджу, – я правда не могу сидеть на месте. Если я что-то решила…

– Я это уже понял.

Он остановился у входа, обернулся.

– Я дам тебе повозку и людей, – сдержанно сказал он. – А вы двое, – он вышел из казармы и что-то сказал солдатам, стоящим на карауле.

– Футин, – гонджу кинулась вслед на ним, – не наказывай Хейев, пожалуйста.

– Кого?

– Хей Кая, Хей Ина и Хей Яна… Пожалуйста. Я улизнула без разрешения, накажи меня.

Дзяндзюн строго посмотрел на неё.

– Об этом нужно было думать раньше. Теперь поздно. Тебя проводят в поместье эти двое, – он кивнул на солдат, стоящих на карауле.

Он развернулся и ушел.

– Что с Хей Ином, Хей Каем и Хей Яном?

Солдаты переглянулись, ничего не ответили.

– Пожалуйста, прошу вас, ответьте.

Один вздохнул.

– Их накажут? – не унималась Минмин.

Он молча кивнул.

– Как?

– Десть палок каждому.

– Десять палок?! Когда?

Они опять переглянулись.

– Ну же, где? – настаивала она

– Гонджу, вам следует пройти в поместье, мы вас сопроводим.

– Где? Когда? Я не сдвинусь с места, пока не ответите! Пожалуйста… – умоляющим голосом попросила она.

Один кивнул, Минмин проследила за его взглядом. Бросилась в указанном направлении. Территория, куда она вбежала, была огорожена забором. В этой восточной части лагеря она никогда не была. Видимо здесь держали заключенных, судили, приводили в исполнение наказания. На воротах стояла охрана, но она ловко проскользнула между, проскочила во двор. В центре, у противоположной от входа стены, стояло возвышение – эшафот.

Солдаты выстроились по бокам и вдоль эшафота – не пройти. На эшафоте она увидела Хей Ина и Хей Яна, стоящих на коленях в одних белых рубахах и штанах, головы опушены, руки связаны. Другой мужчина лежал на скамейке и солдат бил его палкой. Минмин узнала в лежащем Хей Кая.

Минмин помчалась к эшафоту, но ей преградили путь.

– Только попробуйте ко мне прикоснуться, – гневно крикнула она солдатам.

Она проскочила между ними и ринулась к лестнице, здесь её кто-то ухватили за руку, но она, не обращая внимание, укусила кисть, державшую её, солдат закричал от боли и отпустил. Она продолжила свой бег, её пытались остановить, но одному она подставила подножку и тот скатился по лестнице, второго она столкнула и тот, споткнувшись и столкнувшись с другим солдатом, полетел с эшафота. Добежав до скамьи на которой лежал Хей Кай она подлетела под палку и легла на его спину, закрыв его своим телом. Палка замерла в воздухе.

Наступила полная тишина. Хей Кай поднял голову и посмотрела на неё.

– Что за бред? – прокричала гонджу. – Прекратить это представление. Я виновата, меня наказывайте.

– Уведите её отсюда, – услышала она голос дзяндзюна.

Она встала, погрозила ему пальцем и крикнула.

– Если нужно наказать – наказывайте меня. Это я ушла без спроса. Они тут абсолютно ни при чем.

– Им был дан приказ, – сурово проговорил дзяндзюн, – и они его не выполнили.

– Приказ? – гонджу встала, выпрямилась, подошла к краю эшафота, – приказы отдают во время войны. Приказы отдают в порядке прохождения военной службы. Вы же пользуетесь ими в личных целях. Вы поставили их охранять своего ребенка! Где здесь военная служба? Это вопиющее нарушение полномочий! Вы используете их в качестве охранников в личных целях – это во-первых. Во-вторых пока я жива и называюсь вашей дочерью я не допущу никаких телесных наказаний. Посадите их в карцер, на хлеб и воду, дайте им какую-то работу, не знаю, накажите, если считаете нужным, каким-угодно любым способом, но не палками.

Дзяндзюн стоял весь белый, тяжело дышал. Его распирала ярость.

– Уведите её отсюда, – крикнул он.

– Если меня сейчас уведут отсюда и экзекуция продолжится, можете меня больше своей дочерью не называть!

– Что? – остолбенел дзяндзюн, – как ты…

– Как я смею? Как я могу? Смею и могу, – ответила холодно она. – Сейчас я не ваша дочь, а человек, который стал свидетелем несправедливости и требует остановить этот акт.

Они молча стояли и смотрели друг на друга, дзяндзюн – красный от гнева, гонджу – спокойная и сосредоточенная.

Наконец он опустил глаза, махнул рукой.

– Отпустите их, – произнес он, развернулся и ушел.

Гонджу опустила голову, оглянулась, убедилась, что его приказ выполнен, подняла голову к небу. Холодные капли дождя капали на лицо. Она не заметила когда пошел дождь. Она подставила разгорячённое лицо под холод дождя. Голова закружилась. Она почти сутки ничего не ела, её мутило от голода. Она закрыла глаза и потеряла сознание.

Она очнулась у себя в кровати, переодетая в исподнее, укрытая одеялом. Она пощупала голову. Похоже был жар, но сейчас он почти спал.

– А-Лей, – позвала она.

В комнату вбежала А-Лей.

– Гонджу, наконец-то вы очнулись, – радостно заговорила та. – Вы нас так перепугали.

– Что произошло?

– Вы потеряли сознание, а потом вас принесли сюда, у вас был жар. И вот уже второй день…

– Я хочу пить, – сказала Минмин.

– Да, конечно, – А-Лей подала её воды.

– Приготовьте мне рисовый отвар и теплую ванну, – попросила гонджу. – Когда меня принесли сюда?

– Вчера утром, – ответила А-Лей.

– Сейчас утро?

– Уже почти день. Я позову чжангонджу.

– Хорошо. Дай мне еще воды, пожалуйста.

Минмин выпила и откинулась на подушку. Вскоре в комнату вошла Вэй Нуан. Она строго посмотрела на дочь. Присела на край кровати. Минмин укрылась с головой одеялом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Вэй Нуан.

Минмин ничего не ответила, так и продолжала лежать под одеялом.

– Что произошло? – спросила она. – Говорят ты спорила с дзяндзюном. Это правда?