– Я служил давану, но теперь… – Ци Байдзие вздохнул, каждое слово давалось ему с трудом, раненое стрелой плечо не давало сосредоточиться, от боли всё перед глазами плыло.

Там, вдали, на юге уже почти скрылись из виду, уходившие от преследования, беженцы. Он должен тянуть время, тянуть как можно дольше… столько, сколько сможет. Голова кружилась от голода и потери крови. Шесть месяцев поисков, шесть месяцев скитаний по предгорьям Синлунва и вот, наконец он нашел его… Хотан нетерпеливо осадил разгорячённого от бега коня, который продолжал переминаться с ноги на ногу, уминая копытами сухую траву.

– Теперь ты воюющий с моими воинами, – сильный акцент Хотана резал слух, – все отряды, посланные мною в Синлунва за данью, либо вернулись ни с чем, либо совсем не вернулись. Ты нарушаешь мирный договор между Нэймэн и Шань.

– Договор? – зло огрызнулся Байдзие, – если кто и нарушает договор, так это ты. Ты нападаешь на мирных крестьян, разоряешь деревни, убиваешь…

– Что? – воскликнул один из всадников, нукер16 кэхана, стоявший позади него, – я тебе сейчас рот заткну, драная собака…

Кэхан остановил его жестом.

– Я всего лишь собираю дань со своих рабов, – спокойно ответил кэхан, – все земли севернее стены, от Фэньхе до Синлунва и от Каскаса до Великой Дон шамо17 – мои земли. Твой даван…

– Я повторяю, – перебил Хотана Байдзие, – он не мой даван… и ты нарушил договор. Шесть месяцев назад ты напал на Циншисиан. Эта территория находится южнее Ушань и стены.

– Циншисиан? – Хотан недоуменно взглянул на своего нукера.

– Мы не заходили на территорию, – ответил за кэхана его нукер.

– Деревня Ланбаоши, – приникнул Ци Байдзие, – ты разорил деревню и уничтожил всех, кто там был…

– Деревня ювелиров, кэхан, – опять пояснил нукер, – южнее Ушань… На южном берегу Дофа.

– У тебя неверные сведения, – Хотан грозно взглянул на Ци Байдзие. – Мои воины не пересекали Фэньхе вот уже несколько лет… и уж тем более…

– Значит кто-то из твоих людей, – опять зло огрызнулся Байдзие, – ты не можешь контролировать своих людей и они чинят беспределе по всей территории… все эти разрозненные группы нэймэнов… они безотчетно нападают на деревни, собирают дань с одних и тех же домов по нескольку раз… у крестьян уже ничего не осталось… почему ты удивляешься, ты не веришь моим словам? Спроси у своих людей. Они…

– Я знаю, – кивнул кэхан, – что не все нэймэны признали мою власть, но…

– Ты сам всё знаешь. Этих крестьян некому защитить, очень скоро у тебя не останется рабов, с кого ты сможешь собирать дань… эти земли полностью опустошены… И не удивляйся, что твои люди нарушают договор, грабят… Шесть месяцев назад они напали на мой дом, убили всех… вырезали всю деревню… не пощадили никого… женщин, детей, стариков.

– Шесть месяцев назад, говоришь … – кэхан задумался. – Шесть месяцев назад никто из кочевья не пересекал границу, никто из нэймэнов не вторгался в территорию Шань. Ты уверен…? Ты ошибаешься…

– Шесть месяцев назад я праздновал байжи18, сто дней со дня рождения сына. Я получил приказ от давана явится со своими людьми в Луньи. Через сутки меня нагнал мой побратим, с известием, что на мою деревню напали. Когда я вернулся в свой дом… – Ци Байдзие вздохнул, потупил взор. – Все были мертвы… деревня осталась без защиты хэйдзявеев, почти все мужчины, кто мог держать меч и умел драться, были со мной… и этим воспользовались твои люди…

– Почему ты решил, что это были мои люди? – спросил кэхан.

– Некоторые крестьяне защищались… – у Байдзие уже начала кружится голова, – На убитых была одежда нэймэнов, кроме того мой побратим не раз сражался с нэймэнами… он подтвердил, что это были… люди кэхана Хотана – твои люди.

– Где твой побратим? – спросил кэхан.

– Мертв.

– Хм, – усмехнулся кэхан, – он соврал тебе.

Ци Байдзие зло посмотрел на Хотана.

– Не веришь… это твоё дело, – пожал плечами Хотан, – я лишь скажу, что шесть месяцев назад ни один из нэймэнов не пересекал границу, обозначенную договором. Ни один из моих воинов или воинов соседних улусов не покидал кочевья. Тиенхуа19 сразила моих людей. Под страхом смертной казни ни один из отрядов не покидал границ своего улуса, чтобы не разносить болезнь… Это моё слово, а мое слово – закон. Можешь верить, можешь не верить…

– Как я могу тебе верить, если…? Если твои люди продолжают грабить и убивать мирных крестьян. Даже сейчас, – Ци Байдзие кивнул в сторону убитых, лежавших на дороге между холмами, тех, кто преследовали крестьян и с которыми сразились его хэйдзявей, – вон там лежат те, кто еще сегодня утром грабил и убивал тех крестьян, – Байдзие указал в сторону ушедших на юг беженцев. – Эти земли уже разорены, и вам остается только одно – нарушать договор и грабить южнее Фэньхе…

– То, что совершили мои люди, или те, кто мне не подчинились, но всё еще называют себя нэймэнами, от их дел я не отказываюсь. Но так далеко на юг… мои люди не заходили. Еще раз повторяю, поищи врагов среди своих людей. Тех, кто послал за твоими хэйдзявеями, а потом напал на беззащитную деревню, оставшуюся без мужчин. Отпустите их, – приказал Хотан.

Нэймэны разошлись. Удивленный Ци Байдзие посмотрел на кэхана.

– Ты отличный воин, – сказал Хотан, – я хочу, чтобы ты и твои люди сражались на моей стороне. Ты следовал своему сердцу – искал тех, кто убил твою семью, уничтожил твою деревню… Нэймэны – храбрые воины и мы понимаем, что такое честь и месть за ушедших в иной мир. Я знаю, что шаньцы верят, что души безвинно погибших не успокоятся, пока за них не отомстят… Возвращайся в свои края, найди тех, кто забрал жизни твоих людей, твоей семьи… тех, кто убил твою жену, сына… отомсти… а затем приходи в мой улус. Там ты будешь принят как славный воин…

– Как я могу быть принят твоими людьми? – удивился Ци Байдзие, – Я все эти шесть месяцев только и делал, что убивал нэймэнов…

– Ты сражался с равным противником, ты убивал в равном бою… Сейчас я увидел, что ты готов отдать свою жизнь, защищая горстку крестьян, которых, возможно, даже и не знаешь. Ты и два твоих верных нукера остались… остальные ушли… ты готов пожертвовать своей жизнью ради тех людей? – Байдзие стоял молча, ничего не отвечая, кэхан покачал головой, продолжил, – Я слышал о тебе раньше. Ци Байдзие – это имя знакомо многим из моего рода. Ты всё это время единственный держал отпор на всех этих землях… которые твой даван бросил, – Хотан усмехнулся. – Да! – кивнул он, – и среди моих людей даван Шань слывет трусливым правителем, оставившим… сдавшим свои земли и людей нам… Только потому, что я слышал о том, какой ты воин, я привел сегодня своих отборных нукеров… остановить тебя. Сегодня я даю слово, что, пока на этих землях меня называют Дакэханом20, никто не пойдет против моего слова, ты будешь моим гостем если решишь прийти в мои кочевья, ты будешь моим воином, если решишь ко мне присоединиться.

– Благодарю, кэхан, – Ци Байдзие склонил голову, сложил ладони в кулак, поклонился на манер шаньцев, – но я не…

– Я знаю, – кивнул кэхан, – ты должен найти тех, кто убил твоих близких… иначе их души никогда не обретут покой… что же, я отпускаю тебя… дайте им коней.

Не дожидаясь пока его приказ будет выполнен, Хотан развернул лошадь и поскакал на северо-запад, его нукеры последовали за ним. Сотня всадников, еще мгновение назад окружавших шаньцев, как по волшебству рассеялась… последовала за своим Дакэханом… скрылась… Неожиданно Ци Байдзие, Хей Кай и Ву Ци остались совершено одни, не считая двух задержавшихся нукеров. Те подвели им трех коней, затем вскочили на своих и последовали за ушедшими.

Шаньцы, всё еще не веря в то, что остались живы, удивлено переглядывались. Ву Ци подхватил Ци Байдзие, который уже готов был упасть, подвел к лежавшей на земле мертвой лошади, усадил на её спину. Вынув стрелу и перевязав рану, помог ему сесть на лошадь.