Солнце уже вышло из-за горизонта и пекло не по-зимнему. Пашка спросил у Тани который час. Та ответила:

- Шесть пятьдесят…

Павел в смятении снова надолго замолчал. Февраль месяц. В шесть пятьдесят ещё темно - ночь. А тут…

Проскочили Алтухово. Когда справа показалась железнодорожная платформа "Алтуховка"… Вот тут и вовсе началось...

Снежный покров, насколько видел глаз, резко закончился. По ровной, как по ниточке проведённой, границе, он перешёл в яркую летнюю зелень. Впереди, асфальт, словно ножом отрезанный, кончился, и колонна скатилась на грунтовую дорогу. Знакомый, много раз проезженный пейзаж, сменился на совершенно незнакомые окрестности. Справа показалось какое-то село.

Дугин ошарашено спросил:

- А это что за посёлок?

Таня, не отрывая щеки от Пашкиного плеча, пожала плечиками:

- Я не знаю. Ты одень шлем и у Бабки спроси. Она тут всё уже изучила, всё знает.

Павел напялил шлем:

- Кхм, кхм… Меня кто-то слышит?

Ответила командир отряда:

- Все тебя слышат. Чего ты хотел?

- А вот там, справа, что за селение?

- Секретарка…

- А… Это… А Тоузаково где? Оно же… Ничего не понял…

Тут откликнулась Таня:

- Тоузаково, это моё родное село. Там у меня мама и сёстры… Только здесь его нет.

Она судорожно вздохнула:

- Видишь, как получается… Не перенеслось…

Пашка нехорошо задумался.

Психика, в столь необычных обстоятельствах, пыталась отстраниться от фантастики, находя разумные и логичные объяснения происходящему, хоть постепенно и сдавая позиции. Но вот сейчас, именно в этот момент, здравому смыслу отступать стало уже некуда. Всё. Финиш. И Пашка, осознав свершившееся и приняв его, замер в каталепсии.

То, что он уже никогда не увидит жену и детей, так врезало ему по мозгам, что голова закружилась, потеплела, а руки и ноги похолодели.

Бабка, выждав некоторое время, спросила:

- Ну, что, Паша, - дошло?

Пашка прохрипел:

- Да, дошло.

Тьма засуетилась. Испугалась:

- Стойте! Остановитесь! Паше плохо!

Колонна остановилась. Пока экипажи свернули уже ненужные тенты с крыш и сняли цепи противоскольжения, Пашка, через силу, с помощью женщин выбрался из машины и сидел на обочине, замерев, с окаменевшим лицом, глядя на травяное море. Сзади Бабка попросила:

- Не надо Тьма… Ванесса, не трогайте его.

Через пару минут она сама подошла, села рядом, спросила:

- Ну, что?

- Сейчас… Поехали…

Попытался встать. Но его повело и он снова плюхнулся на задницу. Прошипел:

- Да твою же мать...

Бабка обхватила его, осторожно прислонила к себе в положение полулёжа. Неожиданно мягко, по матерински прошептала:

- Сиди, Пашенька. Сиди, не шевелись.

Подошла "Ванесса", склонилась над Пашкой.

- Павел Дмитриевич, посмотрите на меня… - повернулась к Бабке, - микроинсульт.

- А что делать?

- Ничего, пусть отлежится. Улей всё исправит.

Павел кое-как справился чувством потери. Так ему показалось. Загнал его внутрь, как мог. Надо было жить дальше. Раньше, он никогда не позволял себе метаться в отчаянии, а тем более - впадать в истерику. Он привык действовать. Но, все же… Пятьдесят лет! Тяжело в таком возрасте начинать всё сначала. Да он и не хотел начинать. Зачем ему это? Без Ларисы… Без Кристинки… Какой смысл? Смысла он не находил.

Вот как оно повернулось. Всё было хорошо, светло, чисто, и потом резко - бац, полное говно. Вот тут - шок.

Да, конечно, семья в полном порядке. И даже он - "там", с родными. И "там" он сделает всё, чтобы у них была счастливая жизнь. Но, честно сказать, большего удара от фортуны, большей подлости от судьбы, он в жизни ещё не испытывал. И даже в страшном сне представить такого не мог.

Встал, шатаясь как пьяный. Расставил руки, поймал равновесие.

- Поехали, Бабка... Чего сидеть…

И мрачно полез на своё место, судорожно хватаясь за дуги и спинки кресел. Колонна тронулась.

Дугин снова напялил шлем и спросил:

- Бригада… В Черновке тоже, как и в Отрадном - твари?

- Да, - ответила Бабка, - вон Беда, всех своих перестреляла.

Пашка горько сморщился, покрутил головой.

- Хорошо, хоть мои на отдыхе…

- Да. Если бы твои не уехали в Болгарию, - предположила Бабка, - неизвестно что с ними было бы. Беду, вон, чуть родной брат не схарчил…

Онемевшие губы шевелились с трудом и язык ворочался еле-еле:

- А вам-то на кой я сдался? Ради меня рисковать головой… Значит я вам зачем-то нужен?

- Конечно, нужен.

Таня обхватила и поддерживала его, чувствовала что ещё слаб.

- Паша, помолчи, посиди тихо. Тебе надо восстановиться. Посиди. Прислонись ко мне… Вот так.

Та, что звали не по-русский, "Ванесса", оглянулась между сидений:

- Она права, Павел Дмитриевич. Расслабьтесь и устройтесь хотя бы полулёжа. Вам сейчас нужен покой.

Пашка и сам понимал, что ему сейчас, лучше всего, спокойно полежать. Слабость в теле отступала медленно, и в голове ещё было горячо. Он прислонился к Тьме и впал в полудремотное состояние, наблюдая, как болезненные симптомы слабеют.

Дальше ехали большей частью молча.

Только Бабка, иногда, комментировала проплывающие окрестности:

- Посёлок Юность, Новобакиевский кластер… Вот само Новобакиево… Старочикеево… Вон там, слева, не знаю что за деревня. Никогда не интересовалась…

С грунтовки внезапно скатились вообще на какую-то коровью тропинку. Агрегат замотало. Справа и слева четко видна полоса границы кластера.

- Этот маленький кластер, пустой. Ни дорог, ни селений. Но, длинный. Где-то, год период перезагрузки. Откуда он - чёрт его знает.

Километров через пять снова выскочили на асфальт, отрезанный как бритвой.

-Усть-Каменский кластер, период где-то тысяча дней. Справа - это часть Кашкино. Ничего примечательного… А вот и сама Усть-Каменка. Так себе село, никогда там не была, и никто ничего не рассказывал…

Снова скатились в степное разнотравье. Снова срез - граница дороги и природы.

- Это Мариинский кластер. Вон там, за водоёмом - часть Мариинска. Свердловская область. На север отсюда, километрах в двенадцати - малый кластер с селом Шмары. Я оттуда. Там у меня сестра жила, а я к ней с детьми в гости приехала. А оно возьми и перезагрузись... А справа, километрах в пяти - Юнусово, маленький кластер, быстрый. Оттуда я Ванессу вытащила. Она к маме приехала, там её и прихватило… Тут дорог нет, поля да редколесье.

Ещё минут через двадцать - следующий кластер. Пашке уже не составляло труда чётко видеть границу, разделяющую странные земельные участки, понадёрганные из разных частей России.

- Захаровский кластер… Вот и само Захаровское. Хорошее село. Было... Период у него больше полутора тысяч дней, так что всё запущено.

Поскочили по асфальтированной центральной улице, сползли на грунтовку и перебрались по насыпному мосту через обмелевшую речку. Через полкилометра снова выскочили на асфальт, сильно потрескавшийся и местами заросший пыреем. Так что скорости не прибавилось.

Через полчаса вышли на четырёхполосную трассу.

- Сафоновский кластер, - объявила Бабка. Период приблизительно сорок дней. Кластер маленький и быстрый. Все тут пасутся насчёт пожрать. Он - майский. Откуда он берётся - не знаю. Наверно откуда-то из сибири. Тут всегда грязно. Весна. Весенняя распутица. Только подсохнет, только дороги наладятся и снова на перезагрузку.

- А вот и наш кластер. Ленинский. Село тут было - Ленино. Болота кругом. Его на картах России нет, я смотрела. Но название-то российское, может даже - советское... Это стаб. Значит - стабильный кластер, не перегружается никогда. Тут можно жить.

Плохо асфальтированная шоссейка шла параллельно железной дороги, слева от неё.