И снова прижалась щекой к его плечу. В полутьме Дугин Таню особо не разглядел, но вроде ничё девица, не страшная.

От слов её Пашка как-то… Он отнёсся к этим сведениям так, как врач относится к новой выдумке больного шизофренией.

В салоне шум двигателя был неслышен. Только цепи на колесах шуршали, перемалывая тающий снег. В мизерные окошки тента ничерта не разглядеть.

Как бы там ни было, а информацию надо получать. И Павел снова склонился к Тане. Она тоже сидела без шлема.

- Таня, а куда мы едем?

- В Отрадный. На Мичурина. Там кое-что надо забрать… Патроны, короче. И ещё что-то… Я не знаю.

- А потом?

- А потом на Нефтяников, в твою контору.

- А там что?

- Там у тебя баллоны с газом. Они нужны… У нас ещё три группы в Отрадный выехали. За продовольствием. Может встретимся… Потом домой. Ничего, что я к тебе так прижалась?

- Ничего, всё нормально, - Пашка не собирался ссориться со своими похитителями.

На улице Мичурина отряд подкатил к большому кирпичному особняку.

Откровенно светало. Пашка мельком удивился раннему началу дня, но потом как-то забыл про это неестественное явление за последовавшими событиями.

Бабка скомандовала:

- Так… Ладно… Мужики, берите новика и обкатайте его… Чтобы он к хренам понял, что к чему. Вылазь, Паша. Будешь знакомиться с обстановкой… Карабины оставь в машине, тут стрелять нельзя. Только тесаком… Вперёд.

Таня поймала его за руку, притянула , чмокнула в щеку.

- Поосторожнее там.

И он пошёл к металлической ажурной калитке, которую Короткий уже "открыл", при помощи мощной фомки. Входные двери, крепыш и длинный легко выломали в два гвоздодёра. Сварка на мощном замке не выдержала. Да и сама дверь изогнулась под напором взломщиков.

Паша пощупал стальной дверной лист - миллиметров пять. Это какую же силу надо иметь, чтобы такое прогнуть. Они, что - на стероидах, что ли?

Вся эта интермедия казалась розыгрышем, который зачем-то ему устроила эта, не внушающая доверия, команда.

Короткий быстренько провёл инструктаж:

- В доме пять человек. Четыре мужика и женщина. Все они попытаются тебя убить.

- И съесть, - добавил второй.

- Запомни, - продолжал Короткий, - с тварями не вступают в переговоры, их не призывают к здравомыслию или к совести, им не угрожают. Их убивают. Они только похожи на людей. На самом деле…

Из глубины дома донёсся странный клёкот, перешедший в жуткое ворчание.

- Приветствуют, учуяли, - усмехнулся крепыш. - Ну что, Паша, давай…

Его втолкнули в сумрак дома и сами зашли следом.

Холл большой и тихий, почему-то настораживал.

Справа, под лестницей зашуршало. Свет двух фонариков метнулся туда. Из угла вышел пузатый мужик цыганистого вида, одетый только в майку и трусы. На волосатой груди болтался крупный медальон на толстенной цепи. Видимо - золото.

Вся майка у него была залита кровью. Одно ухо оторвано. Не отрезано, а именно оторвано, или откушено. На правом плече зияла рваная рана.

И этот, слегка неукомплектованный мужичок, дёргано потопал к вошедшим.

Короткий посветил в другой угол и предупредил:

- Сзади…

Пашка испуганно развернулся. Из коридора выхромала троица. Два мужика лет тридцати и один совсем мальчик. Все трое полураздетые и изрядно погрызенные. Мурашки побежали по спине. Картинка - жутковатая.

Павел, каким-то непонятным образом почувствовал исходящую от уродов злость. А ещё голод. Страшный голод, терзающий их тела. И ещё - какую-то тоску, тяжкую скорбь от утраты чего-то, и от невозможности поправить положение.

Всё это промелькнуло в долю секунды, и Дугин, неожиданно для себя, рявкнул на мужиков:

- Стоять!

Зомбаки замерли на месте, опустили стыдливо головы и посматривали на Пашку искоса и испуганно. Теперь в их эмоциях прорезался страх, и даже животный ужас, как перед хищником, который многократно сильнее и опасней.

На лестнице, ведущей на второй этаж, заскрипели ступени. Лучи фонарей метнулись к проёму. Спускающийся по лестнице, видимо ослеплённый ярким светом, оступился и молча покатился вниз.

Это была женщина. Полная, даже толстая, и оляповато одетая цыганка. Она благополучно докувыркалась до первого этажа, неуклюже встала, машинально отряхнула подол и, чуть пригнувшись, быстро пошла на Павла.

Он вытянул из ножен тесак, ткнул им, чуть ли не в нос дамы и снова рявкнул:

- Стоять, я сказал!

Цыганка заурчала, вжала голову в плечи, ещё больше согнулась и замерла.

- Ну-ка, вы, двое! Пошли туда!

Ткнул стальным лезвием в сторону вышедшей из коридора троицы.

Баба и толстый мужик, опасливо косясь на тесак, осторожно обошли Дугина и присоединились к своим собратьям.

Пашка быстро огляделся, подошёл к ближайшей двери, открыл. Увидел замкнутое помещение. Кухня, совмещённая со столовой, с огромным холодильником, электрической плитой, с навесными шкафчиками забитыми цветными кульками, с большим овальным столом в центре.

Он вышел в холл и скомандовал:

- Быстро, все пошли на кухню.

Ноль реакции.

"Короткий" пояснил:

- Они слов не понимают…

- "Стоять", понимают, а слов не понимают?

- "Стоять", Паша, это примитивный ментальный посыл…

До Пашки, как не странно, дошло.

Он ткнул в сторону кухни своим мачете и скомандовал:

- Все - туда!

Погрызенная компания, настороженно глядя на Павла, потянулась в кухню. Идущие последними баба и толстый столкнулись в дверях. Мужик рыкнул и замахнулся на цыганку, та, в ответ, оскалила зубы и злобно зашипела как кошка. Толстый мгновенно успокоился и протиснулся в пищеблок.

Пашка чувствовал их растерянность, страх и голод. Пожалел. Он распахнул дверцу холодильника, оттуда пахнуло ветчиной, колбасой и сыром.

- Жрите!

Вышел и подпёр дверь спинкой стула.

Крепыш прошептал:

- Пипец… Что творит. А…

Короткий кашлянул и попросил:

- Шило, ты это… позови остальных. Работать надо.

- А мне что делать? - спросил Пашка.

- А ты покарауль пока эту семейку, чтобы не безобразничали.

И Пашка сел на наклонённый стул.

Ситуация не находила объяснения. В голову пришёл термин - "зомби-апокалипсис". Да. Очень похоже. Точно, как в фильмах. Его даже на отходняк пробило. Он осознал, что всё происходящее не театральная постановка, и даже вспотел от осознания опасности и чудовищности обстоятельств.

"Шило" за порогом громко свистнул и вернулся в прихожую.

Втянулась вся остальная команда с рюкзаками и большими клетчатыми "челночными" сумками. Короткий за это время уже выломал дверь в подвал.

Бабка спросила:

- А где трупы?

Короткий пожал плечами.

- Нет трупов.

А Шило добавил:

- Пашка, как всегда, в своём репертуаре. Как чё, бля, отмочит, никуда не натянешь. Он тварей загнал на кухню и там… Вон - запер и сидит. Он ещё и холодильник им, болезным, открыл. Слышите? Жрут…

Все прислушались. За дверью раздавалось бормотание и чавканье.

- Ну, теперь они тебе по гроб жизни будут благодарны, - усмехнулась Бабка.

Остальные тоже похмыкали.

- Так… Ладно… Приступаем.

И все полезли в темноту подвала.

Бригада вынесла в машину по полному рюкзаку и ещё три сумки. Вернулись в подвал, снова поднялись в холл. Шило волок пулемёт Дегтярёва и четыре автомата АК через плечо. Короткий пёр охапку ленточных коробов, Бабка и Тьма - снова с рюкзаками. А Мария несла перед собой небольшой металлический ящик, за спиной болтался ещё один незнакомый автомат.

- А это что? - спросил Пашка.

- Это - золотишко. У нас Надюха-Габри - коллекционер. Собирает эти побрякушки. Всё никак не успокоится. Пусть порадуется.