Тех денег, что присылали родители, было недостаточно для обучения в академии. Я стала размышлять о том, откуда их достать. В то время за мной увивался красивый, взрослый и весьма состоятельный мужчина. Не будем говорить о его страсти к молоденьким девочкам, но она сыграла мне на руку. В то время я была уже не девственницей, так что разыграть романтическую историю не составило труда. Да и внешность свою я всегда оценивала здраво. Он очаровался маленькой мечтательницей, одержимой странной фантазией. К тому же, похоже, что он преследовал свои цели, определив меня в школу наемников. В любом случае, каждый из нас получал то, что хотел. Он — секс и любовь, я — деньги на обучение. Ты можешь быть любого мнения обо мне, но в тот момент меня интересовала только моя цель. Тело я рассматривала, как удобный инструмент для ее достижения. Я решила разорвать все связи с прошлым. В один прекрасный день я не вернулась с дружеской пьянки. Я знаю, что меня долго разыскивали. Приезжал отец, поставил на уши чуть ли не полгорода, воспользовался всеми доступными ему связями. Но мой любовник здорово обрубил концы. А еще через месяц в одной из подворотен нашли изуродованное тело девушки, подозрительно похожей на меня. Не знаю, было ли это стечением обстоятельств или очередным подвигом моего «возлюбленного», но девчонку опознала мама. Ее похоронили с моим именем. Таким образом, для родных я умерла.

Ирвин смотрел на меня удивленными глазами. Видно, ему не верилось, что я способна на такие поступки. Что ж, пора разочаровать моего мальчика. Ангелом я никогда не была, и быть не собиралась.

— Тебе не было страшно?

— Было, — я немного помолчала, погружаясь в воспоминания. Нечасто я возвращалась к этой истории.

— А родители? Ты не жалеешь?.. — Ирвин подбирал слова очень осторожно, явно опасаясь меня задеть.

— Иногда. Когда забываю о том, как прошло мое детство. Они любили меня, разумеется. По-своему. Но куда больше они любили свое семейное дело. И тот доход, который оно приносило. Чаще всего меня воспринимали, как потенциальную наследницу. И только лишь. А мне не хотелось связываться с их бизнесом.

— А твой… любовник? Что с ним? Он не докучает тебе сейчас?

Я удивленно воззрилась на вампира. Мне казалось, он более практичен.

— Ты что, серьезно считаешь, что я оставила бы в живых такого свидетеля? Я убрала его, едва закончив академию. Нет, Вин, он не просто был не нужен мне, он начал откровенно мешать. Постепенно он осознал, какую ошибку совершил, но было поздно. Инструмент сделал свое дело, и был выброшен.

Ирвин растерянно покачал головой, но не проронил ни слова, хотя я уже ждала от него если не упреков, то едких комментариев.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

— А чему ты училась до того, как попала в академию? — поинтересовался Ирвин.

— Журналистика. Отсюда неплохая способность анализировать тексты. Кстати, отлично помогает мне на допросах. Так что берегись, — я подмигнула ученику. — Как тебе Санька?

— Отлично, — зажмурился Вин. — Воплощение счастья. Как ему удается быть таким позитивным?

— Характер такой, — пожала я плечами. — Не сомневаюсь, вы подружитесь. Если он, конечно, не достанет тебя вопросами о твоей природе.

— Слушай, я хотел спросить… Сегодняшняя твоя демонстрация в баре… Ну, то есть, я понимаю, что ты ничего не делаешь зря. Ты наказала Саньку за неуважение. Но… мне показалось, что эта сцена была рассчитана и на меня тоже. Я не прав?

— Отчасти. Специально я ничего не рассчитывала. Но, раз уж подвернулась такая возможность, отчего бы нет? Тебе важно понять, что взаимоотношения в мире наемников строятся на факторе силы. Кто сильнее, тот и прав. И щенков приучают к уважению с малолетства. Физически. Пока ты это не поймешь, я не советую тебе лезть с разговорами к мастерам. Саня — ученик моего брата. Именно поэтому я не сделала ему больно сверх меры, не побила и не заставила ползать на коленях и вымаливать прощение на глазах у всего бара. С любым другим щенком я обошлась бы гораздо жестче. Как и другой мастер мог бы обойтись с тобой.

— Я понимаю это, — возразил Ирвин, хмурясь.

Я сокрушенно покачала головой и отозвалась:

— Нет, не понимаешь. И, боюсь, не поймешь, пока сам не столкнешься.

Я промолчала о том, что его непонимание заключается, в основном, в том, что он не причисляет к «остальным мастерам» меня, судя по тому, какие вещи позволяет себе в моем отношении. Я надеялась, что он все же поймет.

— Я постараюсь быть осмотрительнее, — пообещал вампир, обезоруживающе улыбаясь. Мне почудилась снисходительность в этой улыбке, но, стоило мне сосредоточить внимание на выражении его лица, как оно тут же разгладилось, став нейтрально-добродушным. И я не могла быть полностью уверена, что не додумала увиденное согласно своим опасениям.

Еще около часа мы беседовали, в общем, ни о чем. Настроение у меня было неоднозначное, но впервые мне почти приятно оказалось находиться с учеником рядом и разговаривать. Ощущение хотелось продлить. Судя по тому, как охотно Ирвин участвовал в ни к чему не обязывающей болтовне, его чувства совпадали с моими.

Следующие пару недель мне было совершенно не к чему придраться в отношении Ирвина. Его поведение оставалось безупречным как с точки зрения вежливости, так и в свете требований профессионального этикета. Я выбиралась в «Тыкву», не задерживаясь там подолгу, чтобы постепенно приучать местное сообщество и моих друзей к присутствию вампира. Пожалуй, друзей в первую очередь. Ребята относились к Ирвину с явной настороженностью, и мой ученик это чувствовал. Я замечала, как нервно он сжимал ладонь в кулак, уловив очередной неприязненный взгляд, и мне было жаль его. Если предположить, что Ирвин чист, а его желание вернуться в мир людей искреннее, ему, должно быть, чертовски неприятно было ощущать враждебность к себе, вызванную его сущностью. Порой я видела, как напрягаются его скулы и опасалась, что Вин не удержится в рамках приличий. Но щенок демонстрировал великолепное умение владеть собой.

Ребята же постепенно расслабились настолько, что позволяли себе обсуждать в присутствии моего ученика работу. Имен и прочих узнаваемых деталей все равно никто бы называть не стал, при Ирвине или без него. Но говорить об убийствах зубастых в присутствии их собрата мои товарищи почему-то поначалу стеснялись.

— И тут, понимаешь, я попадаю в полную…

— Лужу, — рассеянно подсказал Глетчер, предупредив готовую сорваться с уст Красавчика грубость.

— Ну, можно и так сказать, — весело кивнул тот. — В доме я его не возьму. Нет, Джокер, я все уже просчитал. Он уйти успеет, пока мы с дверью ковыряться будем. Отследить и взять по дороге — маловероятно. А дальше он под такой охраной, что…

— А выманить? — неожиданно для всех подал голос Ирвин, доселе молча следивший за ходом разговора. Мрак и Тень взглянули с интересом. Святоша насмешливо фыркнул. Неразлучная троица, Джокер, Бинго и Глетчер, проигнорировали. Красавчик, замявшись на мгновение, пришел в себя и ответил:

— Как? Девственницу с порезанной глоткой поперек порога кинуть?

— Должны же у него быть слабые места, — пожал плечами Вин, проигнорировав выпад. Он быстрым жестом завел за ухо выпавшую из хвоста прядь, и я осознала, что вмешательство в разговор далось ему ценой немалых усилий. Вампир нервничал. Сильно. Я поймала себя на желании положить ему ладонь на плечо, но сдержалась. Боюсь, мой жест шокировал бы не только ребят, но и самого ученика.

— Кто-то или что-то, о чем он может беспокоиться, — продолжал щенок, стиснув левой ладонью правую. Ребята, судя по всему, его напряжения не замечали. Мне же было любопытно, в том числе, как наставнице, и я сконцентрировалась на наблюдении за его позой и жестами. — Или что-то, что он может любить. Предложить это так, чтобы не вызвать подозрений…

— Любить что-то, кроме крови? — скептически вскинул брови южанин.

— Ну да, — левая ладонь вновь дернулась вверх, приглаживая и так отлично лежавшую за ухом прядь. Дыхание ученика участилось. — Вампиры в этом не слишком отличаются от людей. Им тоже что-то может нравиться.