Я знал, что она хотела верить в это всей своей сущностью. И, может быть, на девяносто девять процентов это была правда, но несмотря ни на что, я был довольно уверен, что в ней всегда будет один процент чувств к нему, которые не будут слепой ненавистью.

Потому что он заботился о ней. Защищал, кормил, обучал, открывал для неё мир и обеспечивал её даже после смерти.

Делало ли его это хорошим человеком? Нет. Конечно нет, чёрт возьми.

Но он научился, как казалось, быть приличным отцом.

И в конце концов ей придётся смириться с тяжёлой реальностью.

— Ну, — произнесла она, отстраняясь, застенчиво потирая лицо, не поднимая головы. — По крайней мере, я знаю, что в моей ДНК нет его зла.

— Это и я мог бы тебе сказать, — согласился я, поднимаясь, когда встала она. — Монахиня сказала мне, что твоя мать всё ещё пишет ей пару раз в год, чтобы узнать новости и спросить, слышал ли кто-нибудь что-то о тебе.

Эван остановилась на месте, сделала глубокий вдох и посмотрела на меня.

— Откуда?

— Из Бразилии.

— Из Бразилии? — переспросила она, щурясь, будто это не имело никакого смысла.

— Ага. По-моему, всё идеально сходится. Бразильские женщины чертовски горячие.

От этого она рассмеялась, качая головой.

— Спасибо, наверное?

— Так что теперь? Ты ей напишешь? Съездишь к ней? Что? — спросил я, когда под конец она резко отвела взгляд в сторону.

— Я бы хотела к ней съездить, — призналась она.

— Это отлично. Уверен, она будет в восторге…

— Но я не думаю, что поеду.

— А вот это не имеет никакого смысла. Почему нет? Уверен, ты раньше бывала в Бразилии. Ты бывала везде, — и тогда до меня дошло. Она везде была с отцом. — Что такое, Эв? В некоторых частях Бразилии всё сложно, но это не опаснее, чем ходить одной по Мехико.

— В этом и дело, разве нет? Я никогда не ходила… нигде одна. За исключением пары мест в США после того, как от… Алехандро пропал. Всегда был пузырь, который обеспечивала его защита. Я хочу сказать… Я даже не могу провезти никакой из своих ядов или что-то ещё, чтобы себя защитить. Это он умел провернуть всё это, заплатить нужным людям или спрятать на виду у всех. Он многому меня научил, но не этому.

— Ты боишься путешествовать одна, — догадался я, удивляясь.

Она обернулась на мой тон, глядя на меня тяжёлым взглядом.

— Если бы ты видел подноготную, как я во всех этих странах, ты бы тоже не чувствовал себя безопасно в одиночестве.

— Ты ведь знаешь, что подноготная в Штатах ненамного лучше?

— Она не такая очевидная. Я видела, как в Колумбии в мужчин стреляли прямо перед полицией. Конечно, в США тоже стреляют в людей, но я никогда не видела, чтобы полиция смеялась и уходила.

Я вздохнул, задумавшись, как Барретт ладит с птицей, не против ли он оставить попугая ещё на неделю или около того. Зная Барретта, вероятно, ему будет плевать.

— Хочешь, я отвезу тебя в Бразилию, Эв? — спросил я.

Я почувствовал, как области вокруг глаз и челюсти расслабляются, когда она посмотрела на меня полными надежды глазами.

— Правда?

— Правда, — согласился я, кивая.

— То есть… сейчас?

— То есть, как только мы вернёмся в отель, посмотрим рейсы и всё остальное, да. Нет смысла откладывать. Что? — спросил я после долгой тишины, во время которой она просто… смотрела на меня.

— Ты действительно хороший парень, Люк, — она удивила меня этими словами. — Очень жаль, что ты не даёшь людям это увидеть.

Поражённый глубже, чем было приемлемо, я прикрыл эмоции фырканьем.

— Куколка, думаю, на твой слабый дамский мозг влияет жара. Ты забыла, что я зарабатываю на жизнь тем, что убиваю людей?

— На мой слабый дамский мозг? — произнесла она, широко улыбаясь, потому что знала, что я не это имел в виду.

— Как ещё ты бы объяснила эту дурацкую мысль?

— Объективностью, — сказала она, пожав плечами, после чего развернулась и пошла обратно к машине.

Господи, помоги мне.

Мне предстояло пережить ещё как минимум несколько сложных дней с этой женщиной.

Пока забирался в машину, я решил, что всё станет путанно. Мы поехали обратно в отель.

Но в тот момент я понятия не имел, насколько всё запутается.

И скоро.

Нервничать было глупо.

Я летала на самолётах несчётное количество раз.

Я была в Бразилии, по крайней мере, по трём разным случаям.

И я была не одна.

Люк сидел рядом со мной, смотрел какой-то киношно-мрачный, кровавый фильм про вампиров, пятый или какой-то там в серии, так что я отказалась составить пару для просмотра. Кроме того, мои мысли были слишком хаотичны, чтобы сосредоточиться на фильме. И у меня было ощущение, что Люк задал бы мне вопросы после просмотра и остался бы недоволен, если бы я ответила: «Оу, там было много драк».

После церкви всё стало… иначе, чем было до церкви.

Больше не было никакого флирта, никаких намёков на флирт и определённо никаких прикосновений.

На самом деле, после того, как я приняла душ, он уже лежал на кровати, развалившись, и писал Барретту. Поэтому я достала свой мобильник и проверила рейсы. Мы заказали еду в номер. Люк включил один из своих любимых боевиков, очень интересный фильм о, фактически, ограблении и нештатном копе, который всё остановил. Хоть мне и понравилось, я очень сомневалась, что он прав в том, что называет это величайшим рождественским фильмом всех времён.

Мужчины.

Но затем, да, мы забронировали билеты на рейс до Бразилии на следующее утро… и просто… легли спать. В разных кроватях.

Из-за этого я много металась и крутилась, пока наконец не уснула, практически на рассвете.

Мы преодолели уже больше половины пути до пункта назначения. Оттуда придётся ехать на двух автобусах. Затем мы остановимся в мотеле ближайшего местного города. После этого, ну, придётся немного пройти пешком. Оказывается, Габриэла Сантос жила в сельском поселении в богом забытом месте, с грунтовой дорогой, которая превращалась в глубокую грязь, такую, что ни одна местная машина не попытается проехать, чтобы не застрять.

Люк принял всю эту информацию как матёрый путешественник по миру. Хотя я недавно посмотрела на штампы в его паспорте и видела только Мексику, Канаду и, как ни странно, Китай.

Из-за того, что небольшой флирт между нами отсутствовал всё утро, я чувствовала себя странно, желая задать вопрос. Но увидев, как он снимает наушники, пока идут финальные титры фильма, со своей нервозностью я не смогла сдержаться и выпалила:

— Почему Китай?

— Что? — спросил он, с ошеломлённым видом.

— В твоём паспорте записаны Мексика, Канада и Китай. Почему Китай?

Он посмотрел на меня долгим взглядом, таким долгим, что я не была уверена, ответит ли он.

— Когда я только начал свой… бизнес, — осторожно произнёс он, многозначительно глядя на меня, — я был не такой ловкий и осторожный, как сейчас. Всё стало опасно. Я решил на время залечь на дно. Это не долго продлилось.

— Ты заскучал по своей еде из плавильного котелка, — предположила я, вызывая у него улыбку.

— Что-то вроде того, да, — он сделал паузу, опустил взгляд на мои пальцы, которыми я стучала по бедру. — В чём дело, Эван? — спросил он, накрывая мою руку своей.

И это действие было таким неожиданным, что мой взгляд упал на его руку и задержался там на долгое мгновение. Мне пришлось физически заставлять свои пальцы лежать ровно, чтобы они не переплелись с его пальцами.

— Я нервничаю, — призналась я.

— Твоя мама будет счастлива тебя увидеть. Надеюсь, ты говоришь по-испански.

— По-португальски, — исправила я. — В Бразилии говорят на португальском. Но он очень похож на испанский. Мне должно быть достаточно легко поддержать разговор.

— Тогда что? Очевидно, она хочет тебя видеть, если по-прежнему тебя ищет, — он сделал паузу, пока я смотрела в окно. — Это из-за того, что тебя воспитал Алехандро? — спросил он, и я почувствовала, как внутри всё болезненно сжалось, заставляя задуматься, стоит ли потянуться за специальным пакетом. — Эван, ты понятия не имела. Она не будет тебя винить или смотреть на тебя иначе. Скорее, она может захотеть, чтобы ты заверила её, что он никогда и пальцем тебя не трогал.