— Как ты сейчас ходишь? — спросила она, заставляя меня обернуться с огромной улыбкой, моя гордость наслаждалась этим маленьким поднятием самооценки.

— Куколка, я был в дороге весь чёртов день. Кажется, ты накрывала на стол, когда я приехал.

— Понятно, — произнесла она, садясь и собирая свою одежду, с озорной улыбкой. — Потрахаться с тобой и покормить тебя. Это всё, чего ты от меня хочешь, да?

— И близко нет, — сказал я, глядя на неё твёрдым взглядом, отчего её взгляд стал чуть более мечтательным, прежде чем я схватил свою одежду и пошёл в ванную.

— Где Барретт? — спросила Эв через минуту, встречая меня в коридоре, полностью одетая, разве что лифчик забыла. И, эй, я был рад всему, что облегчало мне доступ к её телу. — И Диего?

Мы вышли в столовую, где увидели пустую тарелку Барретта, но рядом лежала записка.

Впервые, она была написана не на польском и не шифром.

«Диего определённо травмирован вашим «воссоединением».

Мы в офисе.

— Б и Д»

— Он всё продолжает похищать мою птицу, — сказала она, качая головой, и пошла накладывать еду нам обоим.

— Думаю, пора принять, что Диего больше не твой. Теперь ты делишь опеку с Барреттом.

— Я была бы раздражена, но он каким-то образом научил его делать дела только на стойке. А это чёртово чудо. Так что пусть крадёт его сколько хочет.

Эван села рядом со мной и потянулась за вилкой.

Я поймал её руки, замечая, что она наконец стёрла обдёрнутый лак. Я провёл большим пальцем по её ногтю, от середины и до низа всё ещё тянулись линии, но свеже-отросший ноготь был чист.

— Сыпь тоже прошла, — добавил я, подразумевая сыпь на её груди.

— И я чувствую себя лучше, — призналась она, сжимая мою руку. — Не думаю, что я понимала, как мне плохо, пока это не прекратилось. За это нужно благодарить тебя, — сказала она, её взгляд смягчился. Затем она сделала что-то чертовски проклятое. Она наклонилась и прижалась к моей руке, положив голову мне на плечо. — Мне нужно благодарить тебя за многое, — добавила она.

— Эв… — произнёс я, пытаясь стряхнуть странный дискомфорт, который чувствовал внутри, принимая её благодарности.

— Если бы не ты, я всё ещё ездила бы по свету с серийным насильником. Я не знала бы, что он не мой отец. Я бы не нашла свою мать. Я не знала бы, что меня травили.

— В конце концов ты бы это выяснила, Эван.

— Что? Когда у меня отказали бы почки или развился рак? Боже, прими комплимент.

На это я улыбнулся, кладя голову ей на макушку.

— Хорошо, я его приму, — согласился я, чувствуя себя неловко.

— Знаешь, что? — спросила она после долгой тишины.

— Нет, что?

— Думаю, я тебя приму.

10 дней

Ох, слава богу, фильмы.

Ладно. Я имела в виду, что фильмы были отличные и всё такое.

Но Люк был крайне настойчив в желании исправить моё удручающее «кинематографическое образование».

Казалось, каждый разговор приводил к очередному фильму, который я просто обязана увидеть.

У меня было ощущение, что, может быть, Люку так нравились фильмы, потому что он мог жить через них так, как не позволяла его настоящая жизнь.

Он жил всю жизнь в клетках. В рабстве у отца, в лесу, наблюдая за травкой, взаперти какого-то наркокартеля в городе. Затем, пока он взрослел и двигался вперёд по жизни, большую часть времени он находился в доме на холму, совсем один. Он едва находил знакомых, не говоря уже о друзьях. Он не заводил романов. Он ничего не исследовал. Не искал приключений.

Так что он наблюдал за всем этим в фильмах.

Он мог увидеть мир, участвовать в войнах, влюбляться, путешествовать с друзьями, летать в космос.

Не то чтобы я этого не понимала. Понимала.

Примерно так же я относилась к хорошей книге, мне нравилось теряться в разных мирах. Хотя, признаюсь, я и близко не была так предана романам, как он фильмам.

И я должна была сказать, когда он светился, рассказывая о какой-нибудь удивительной сцене или неожиданном повороте сюжета, и говорил, что я должна это увидеть, я была очарована. Ещё у меня было чувство, что если я увижу фильмы, которые его так захватывают, я увижу и разные части его самого.

Стоит отметить, я не привыкла проводить каждый вечер своей жизни скрутившись на диване. К счастью, скручиваться на диване с Люком, наверное, было одним из лучших чувств в мире. Потому что мы никогда не смотрели фильмы просто так. Его рука всегда обнимала мои плечи, и где-то в середине фильма его пальцы зачастую путались в моих волосах, мягко перебирая пряди. Много раз мои ноги оказывались у него на коленях, и он водил по ним вверх и вниз свободной рукой, отвлекая меня до самых титров, после чего я могла оседлать его и получить облегчение от нужды, охватывающей меня.

Так что после десяти вечеров подряд, на моём диване или в кровати, с каким-нибудь гениальным фильмом — и парочкой тех, во время которых я смотрела на него с приподнятой бровью — я решила, что с меня хватит.

Я была не против поддерживать его интересы, зная, что среди моих интересов только изготовление ядов и путешествия, и ничего из этого я не могла делать в Нейвсинк Бэнк, но ему тоже придётся немного поддаться.

— Чёрт, куколка, — прошипел он, когда я вышла из спальни. Так как мы сидели дома больше недели, может быть, я немного обленилась в плане одежды. На самом деле, было хорошо, если мне удавалось надеть трусики и одну из его футболок. В любом случае, большинство времени мы проводили голыми.

Так что его реакция на моё обтягивающее чёрное платье и шпильки была не особо удивительной. А ещё я потратила время на уход за волосами и макияж.

Я подумала, что для вытаскивая его из зоны комфорта понадобится немного давления сексуального плана. И я была совсем не против.

— Что это? — спросил он, когда я протянула ему конверт.

— Открой, — потребовала я, вставая перед ним.

Он поднял взгляд, слегка нахмурив брови.

— Билеты в кино?

— Мне нравится разделять с тобой любовь к фильмам, Люк, но я сойду с ума взаперти этого дома. Обычно я бы затащила тебя в какой-нибудь клуб сальсы, или на пьесу, или ещё куда-то. Так что давай называть это честным компромиссом, хорошо?

Он смотрел на меня долгую минуту, наклонив голову на бок.

— Да, — согласился он, кивая.

Большинству людей это не казалось проблемой, но вытащить Люка из дома, не считая похода в кофейню, к Барретту или в магазин, было по-настоящему сложно.

Для нас это было маленькой победой и, по моему мнению, шагом в правильном направлении.

5 недель

Я знал, что этот день в конце концов настанет.

Мы знали, что он в конце концов настанет.

Потому что не важно, какими сильными становились мои чувства к Эван, я по-прежнему был собой. Мне всё ещё нужно было делать то, что я делал. У меня всё ещё была миссия, в которую не входили киномарафоны, поздние поездки с многозначительными разговорами и столько секса, чтобы мне по-настоящему приходилось вспоминать о необходимости пить воду, настолько всё было мощно.

Всё это было чертовски великолепно.

Это было намного больше, чем я заслуживал.

Но это не было и не могло быть всё.

Для нас обоих.

Это означало, что Эван ищет возможную работу в районе Нейвсинк Бэнк или даже возможное обучение. Она была открыта ко всему и пыталась найти занятие, которое имело бы значение, которое доставляло бы ей счастье.

У меня такое уже было.

И поэтому этот день должен был наступить, рано или поздно.

Я неделями игнорировал свой пейджер.

Мне пора было вернуться к работе.

Мы оба знали, что этот день настанет, что я не стал «другим человеком», что мои миссии должны продолжаться.