Она заглянула мне прямо в глаза.

— Сама кожа практически неуязвима. А вот сильный удар передаётся тканям под кожей. Пистолетная пуля заставляла Дэвида слегка поморщиться. Двести двадцать третий Remington вызывал болевые ощущения высокой интенсивности. На коже не образовывался синяк, но мышечные ткани под ней, вероятно, получали урон. Поэтому опыты мы прекратили. Хотя проверили сильные удары не такими быстрыми, но тяжёлыми предметами. Удар молотком по эффекту схож с выстрелом из пистолета. Удар кувалдой вызывал боль лёгкой интенсивности.

Оливия достала новую сигарету и закурила.

— При этом повышенная прочность костей. Мы не проверяли — насколько, это потребовало бы сломать кость. Проверяли на руке, ударом биты. Бита сломалась, кость осталась цела. Вероятно, череп — самое защищённое место на его теле, но очень сильный удар всё равно может вызвать сотрясение. Так что неуязвимость Дэвида имеет чёткие границы.

Кивнул, принимая новую информацию.

— А какие-нибудь научные методы вы пробовали?

— Конечно. Все методы сканирования, какие смогли. Он человек, с эталонным здоровьем, но человек. Кровь взять не смогли, сперму не стали просить, взяли слюну и мочу с калом. Ничего, кроме, опять же, эталонного здоровья.

Нда, могу их понять. Исследуй сколько хочешь, ведь помимо свойств кожи в остальном перед тобой просто человек.

— В личном деле фигурирует повышенная физическая сила.

Оливия кивнула.

— Да, и пару раз мы даже получили спонтанные всплески. В первый раз он напугался и резко махнул рукой, оставив в стальной стене глубокую вмятину. Второй раз — в одно из испытаний. Дэвид держал в ладони прибор для считывания биометрии. Во время выстрела сжал пальцы, вместе с прибором. А тот находился в стальном цилиндре с толстыми стенками. Но намеренно он повешение физической силы вызвать не смог. Так что никаких замеров мы не произвели.

Великолепные результаты, чтоб вас.

— Ладно. Что с Элис?

Оливия поморщилась.

— Ничего. Вообще ничего. Она ломает любое сканирующее оборудование при любой попытке изучения. Приборы, стоящие на расстоянии от её комнаты, не фиксируют ничего. Никаких волн и излучений, что мы могли бы отследить и измерить. Смогли взять образец крови, очень осторожно попросили, согласилась. Кровь свернулась и распалась на составляющие, став порошком, раньше, чем мы дошли до лаборатории. Изучение ничего не дало, химические элементы, из которых состоит кровь, ничего особенного. Об Элис мне нечего рассказать.

— А записи с камер?

Эберт пожала плечами.

— Выбросы выглядят спонтанными. Никаких закономерностей в поведении и состоянии мы не нашли, хотя понятно, что стресс тоже вызывает выброс. Ключевое слово — тоже. Даже без всякого внешнего стресса, когда у неё весь день хорошее настроение, выбросы всё равно случаются.

Пока больше вопросов, чем ответов.

— Принято. Ты сказала, что есть какая-то теория, объединяющая способности.

Учёная кивнула, но тут же поморщилась.

— Нет, не совсем. У ребят в Кембридже работает установка. MIFOS. Улавливатель частиц, это астрофизика, мне потребуется пара часов, чтобы объяснить назначение установки. Нам важно одно — установка ежедневно фиксирует проходящие через неё частицы. Кто-то из лаборантов соотнёс данные, снимаемые с приборов, с нашими... инцидентами. Нашли способ связаться с нами. На первый взгляд, всё подтвердилось, в дни, когда пробудились Элис и Сэм, установка фиксировала целые пучки частиц, что они сейчас изучают. Мы поставили несколько экспериментов. Наиболее сильные вспышки агрессии Элис совпадают с повышением плотности частиц, фиксируемых установкой. Но там такие данные и такие погрешности, что пока рано говорить хоть о каких-то результатах, а уж о подтверждении теории и подавно.

Я совсем запутался.

— Кембридж? Но между нами полторы тысячи миль.

Оливия кивнула.

— Верно. Тысяча триста восемьдесят шесть. Для астрофизики — не расстояние.

— То есть способности детей как-то связаны с каким-то космическим явлением?

— Возможно. Это уже нужно спрашивать у них, а не у нас.

Я потёр лоб.

— Легче не стало.

— Понимаю, сэр, — согласилась учёная. — У меня вообще нет идей, как подступиться к изучению природы этого явления. Наша материально-техническая база... Недостаточна, чтобы проводить хоть сколько-нибудь внятный анализ их способностей. Я составлю подробный отчёт по всем исследованиям и замерам, что мы провели, но в большинстве случаев это было ребячество. Попробовали несколько разных пуль для пистолета — вот и весь эксперимент.

Я вздохнул, глядя, как солнце скрывается за тучами.

— Придётся изобретать новую материально-техническую базу. Без понимания — что происходит и что с этим делать, нас не ждёт ничего хорошего.

27 июля 2008 года

База «Dark Firmament». Окрестности Симмеспорта, штат Луизиана, США

Эдди Спенсер

Спрыгнув на горячий асфальт взлётной площадки, Эдди покачнулся, едва не распрощавшись со скудным завтраком. Парня мучила акклиматизация, ещё несколько часов назад он сидел на берегу моря Бофорта, на станции в двух сотнях километров от Прудо-Бей. Та самая шутка, что провинившихся агентов отправляют на Аляску считать пингвинов, на самом деле не совсем шутка. Эдди несколько месяцев анализировал данные, поступавшие со станций разбросанных по всему южному полушарию.

Эдди не считал себя несправедливо осуждённым страдальцем. Он совершил ошибку, стоящую, к счастью, только денег, а не человеческих жизней, и потому честно и старательно отрабатывал свою повинность, стараясь оптимизировать и по возможности даже автоматизировать процесс сбора данных.

Когда рядом приземлилась вертушка аварийно-спасательной службы, Эдди сначала подумал, что где-то произошла авария и к нему привезли раненого, как в ближайшее подходящее для этого место. Такого при нём ещё не случалось, но в теории могло произойти, на научной станции имелся свой медицинский блок. Пусть Эдди был единственным обитателем станции, и сам мог разве что наложить бинт, но зато здесь находились хорошие запасы медикаментов. Однако из вертолёта вышли двое мужчин, явно не из FEMA.

Вошедшие, предъявив документы сотрудников ЦРУ, порадовали Эдди окончанием командировки и переводом на другое место. Спешно собрав вещи, Эдди погрузился в вертолёт. Далее был долгий перелёт в Фэрбанкс, где его уже ждал самолёт. И вот здесь Эдди начал напрягаться. Куда именно его переводят сотрудники управления, Фрэнк и Стюарт, не объяснили, признавшись, что и сами не знают. Всё, что им известно — какая-то шишка срочно затребовала задницу Спенсера, невзирая на расстояние и сложность доставки.

В самолёте ему также ничего не объяснили. Никаких сопровождающих здесь не было, только экипаж. К тому же самолёт, Globemaster III, оказался военным. Всё, что знали ребята — нужно прилететь в Фэрбанкс, забрать человека и вернуться на базу. Эдди пусть и был относительно молодым сотрудником, но в управлении успел освоиться. Да, он был насквозь офисным работником, занимающимся в основном аналитикой, но внутреннюю кухню знал. Шишка, что дёргает армейские транспорты только ради быстрой доставки конкретного человека... Это было достаточно сильно. ЦРУ вполне могли привлекать и военных, и другие структуры, но не очень-то любили, и всё равно это тянуло определённую бюрократию, поэтому здесь либо были задействованы связи... Либо «шишкой» был куратор важного проекта.

Далее на базе ВВС Эдди пересадили Black Hawk, чтобы перебросить сюда.

А что именно крылось под этим неопределённым «сюда» Спенсеру только предстояло понять. Оглядевшись, Эдди сразу признал привычную планировку полевых баз родного управления. Три ангара неясного назначения и научный блок. И непонятная движуха каких-то явно гражданских работяг, расширяющих базу и строящих нечто из стальных листов. Толстых стальных листов.