Торес положила трубку и довольно вздохнула с удовлетворенным чувством выполненного долга, который мистер Рэндэл, переведя ее сюда с прежнего места работы, хорошо оплачивал. И Скавелло глубоко заблуждалась, считая, что, сидя за решеткой, он ничего не может. Да, он сидел, но его связи, власть и ум никуда не делись. Торес лично встречалась с ним в окружной тюрьме, куда ее привел его помощник Зак Райли. Джек Рэндэл произвел на нее впечатление одной этой встречей, хоть они общались через стекло и телефонные трубки. Он сделал ей щедрое предложение, от которого отказался бы разве что только дурак. Сказал, что очень беспокоится о своей беременной жене, уверенный, что начальство тюрьмы что-то скрывает и недоговаривает, только делая вид, что идут с ним на контакт. Его жена не отвечает на письма, и он думает, что, возможно, они до нее и не доходят. Ему говорят, что она сама отказывается поговорить с ним по телефону, но он в это не верит, думает, что ей просто не дают такой возможности, или она вообще не знает о том, что он звонит и пытается с ней связаться. А в последние два раза, когда Зак Райли туда приезжал, ему отказали встретиться с ней, сказав, что она больна и на карантине в лазарете. Но на вопрос, чем она больна, вразумительный ответ адвокат так и не получил. Торес согласилась помочь Джеку Рэндэлу. И щедрая оплата этой помощи сыграла в этом не последнюю роль. А еще любопытство. Она не знала, почему он выбрал именно ее, но о нем сейчас гремела вся страна, и Торес со своей скучной однообразной жизнью только обрадовалась возможности поучаствовать в событиях такого масштаба, поработать на такого человека, отвлечься от терзавшей ее душевной боли, которая вот уже два года не давала ей продохнуть. Она была уверена, что Джек Рэндэл скоро выйдет на свободу, несмотря ни на что, и судя по тому, как волновала его судьба жены, кинется в нешуточную драку, чтобы ее спасти. Возможно, у него получится. Ведь он славился тем, что умел совершать невозможное, выигрывая самые безнадежные дела. Правда, со смертниками он еще не имел дело, только с осужденными пожизненно… но какая разница? Разглядывая этого человека, Торес почему-то прониклась уверенностью, что у него может получится. И ей страсть как захотелось окунуться во всю эту шумиху вокруг него. Связи с таким человеком никогда не помешают. Если она согласится, она не только хорошо заработает, но и заручится благодарностью этого человека, если все сделает, как надо. Позаботится о его любимой жене. А именно этого он от нее и хотел, чтобы она о ней позаботилась и информировала его обо всем, что с ней происходит. В этом не было ничего плохого. Он не просил ничего плохого и предосудительного. Наоборот, Торес тронула такая забота о жене, такая любовь. И она согласилась. Но попросила его при этом об ответной услуге — помочь ей в поисках человека. Тот согласился. Джек Рэндэл и его помощник сами занялись ее переводом в Чаучиллу, где содержалась миссис Рэндэл, и где как раз освободилась вакансия в блоке смертников из-за какого-то несчастного случая с одной из надзирательниц.

Об этом несчастном случае Мелинда Торес подробно написала в письме Джеку Рэндэлу, как и обо все остальном, что ей удалось узнать и чему сама стала свидетельницей. Она ничего не утаила. Может, он посчитает ее ненормальной, и на этом ее работа здесь закончится, но она твердо решила информировать обо всем, что здесь происходит, как он от нее и требовал, а что делать с информацией, которую она ему предоставляла — его дело. Джек Рэндэл не дурак. Он должен быть в курсе того, что с его женой происходят странные вещи. Ведь наверняка они начались не в этой тюрьме. Возможно, он знает, что к чему, и для него ее письмо не станет неожиданностью. И тогда он даст нужные инструкции, как и что ей делать с этой чертовщиной дальше. И она продолжит свою работу.

Когда Мелинда Торес передавала заключенной поднос с ужином, как обычно, незаметно поменяв тюремную еду на домашнюю, Кэрол Рэндэл, как всегда, поблагодарив ее улыбкой, вдруг спросила:

— Я знаю, Мелидна, что вас прислал мой муж. Но все равно, я вам благодарна.

— Не понимаю, о чем ты, — как можно невозмутимо отозвалась Торес.

Заключенная остановила на ней пронзительный, всезнающий взгляд прекрасный чистых глаз.

— Понимаете. Дайте руку.

— Что?

— Не бойтесь. Я хочу вас отблагодарить.

— Как Перес? — усмехнулась Торес, отступая от решетки. — Я не работаю на твоего мужа, и не понимаю, с чего ты это взяла. Я всего лишь хотела тебе помочь… из-за ребенка.

— Хорошо. Ты заботишься о моем ребенке, спасибо… А ты хочешь знать, что случилось с твоим?

— Что? — нахмурилась Торес.

— Твоя дочь. Тори. Я общаюсь с мертвыми, Мелинда. Поэтому я знаю, что ты потеряла свою дочь.

— Моя дочь не умерла, — дрожащим голосом прохрипела Торес, невольно сжимая пальцами дубинку.

— Она пропала. Два года назад. Ты надеешься, что мой муж поможет ее найти, да? Я могу помочь тебе прямо сейчас. Просто дай мне руку. И ты все узнаешь.

Торес знала, что этого делать нельзя, но против воли и здравого смысла шагнула вперед и протянула руку. Холодные пальцы нежно сомкнулись на ее запястье, заключенная потянула ее к себе, ближе, коснулась лицом решетки и тихо, почти шепотом произнесла:

— Привет, мам! Это я!

С криком Торес отпрыгнула назад, вырывая руку, узнав голос дочери.

— Как это… Что это? — простонала она, не замечая, как из глаз ее хлынули слезы.

Заключенная молчала, лишь двинула пальцами протянутой руки, призывая подойти и снова прикоснуться к ним.

— Поговори с ней. Она этого хочет. Она тебя зовет, — прошептала Кэрол, когда Торес не отреагировала на призыв. Как загипнотизированная, Торес шагнула вперед и снова протянула руку.

Скавелло, услышав крик, узнала голос Торес и выскочила из подсобки, где прилегла вздремнуть. На ходу выхватив дубинку, она бросилась со всех ног по коридору.

Увидев ее, Рэндэл отдернула руку и попятилась в глубь своей камеры. Торес с воплями и рыданиями распласталась на полу, рвя на голове волосы.

— Торес? Что?… Что с тобой? Ты ранена? Что она сделала? — выпрямившись, Скавелло с перекошенным лицом посмотрела на заключенную. — Что ты опять сделала, тварь? К стене, сука! Сейчас я тебе покажу!

Кэрол послушно отвернулась к стене, задрав руки и прижав к ней ладони. Ворвавшись в камеру, Скавелло размахнулась и ударила ее дубинкой по ногам. Вскрикнув, заключенная упала на колени. Следующий удар в плечо опрокинул ее на пол.

— Нет! Стой! — вдруг закричала Торес, вскакивая с пола. — Не трогай ее! Все в порядке, Синди, все в порядке!

— В порядке? — изумилась та, оборачиваясь, но не опустив дубинку.

Торес прошла мимо нее, даже не взглянув и, опустившись на колени, осторожно приподняла заключенную и развернула к себе.

— Прости! Прости, пожалуйста! Еще! — Торес схватила ее за руку и с силой сжала. — Умоляю тебя, еще! Дай мне с ней поговорить еще! Я буду держать себя в руках… я сильная… я в порядке, обещаю! Прости, что сорвалась, этого больше не повторится! Пожалуйста!

— Мать твою, Торес! Что происходит? — Скавелло непонимающе смотрела на женщин у своих ног, все еще держа наготове дубинку.

Торес повернула к ней заплаканное лицо и вдруг улыбнулась.

— Смотри! Это моя девочка! Она говорит со мной! Ну же, Снежинка, пожалуйста! — Торес не заметила, что назвала ее по прозвищу, как не заметила и ее удивленный взгляд.

— Торес, у тебя что, крыша поехала? — пробормотала Скавелло и осеклась, когда в камере вдруг раздался детский голос, который превратился в звонкий смех. Торес, рыдая, тоже засмеялась.

— Моя девочка… моя доченька! Ты пришла ко мне… я так ждала… так надеялась… Как же так, моя милая, как же так? Что с тобой случилось? Расскажи мне, моя хорошая.

— Хорошо, мам, только больше не плачь и не кричи. Прошло два года. Неужели ты все еще надеялась, что я жива?

— Да… то есть, нет… наверное… Но я все равно…