— Спасибо. Вы очень добры.

— Я не хочу, чтобы ты у нас здесь умерла с голоду. И твой ребенок. Он ни в чем не виноват, — сдержано ответила Торес и помолчала, наблюдая за заключенной, которая в бессилии опустилась на койку, убрав с нее поднос. — Можно задать еще один вопрос?

Та лишь кивнула.

— То, что происходило сегодня днем… это тебя убивает?

Помолчав, Рэндэл снова кивнула.

— Но ты можешь это остановить? Не делать того, что тебя убивает?

— Да, но зачем? Я все равно умру. Но прежде чем я умру, я хочу спасти всех, кто пострадал по моей вине. И других, кого успею. Если успею. Поэтому не будите меня. Пожалуйста. Не мешайте мне.

— Но то, что с тобой происходит… это же ужасно! Ты же превращаешься в живой разлагающийся труп! Это же… как ты можешь это выносить?

— Это проходит. Исчезает.

— Но если ты не успеешь однажды проснуться?

— Я не умру, пока во мне ребенок. В нем продолжение моего проклятия. Пока он не родится, оно меня не убьет.

— Кто?

— Проклятие. Черный туман.

На следующий день Торес, как и обещала, принесла заключенной пирог с сыром и сладкие булочки. Рэндэл приняла их с трепетной радостью, поблагодарив. Сразу же откусив кусочек пирога, она прикрыла глаза от удовольствия. Прожевала и откусила снова.

— Ну, держится? — с улыбкой поинтересовалась Торес, наблюдая за уминающей за обе щеки женщиной. Та радостно кивнула, улыбаясь набитым ртом.

— Очень вкусно. Спасибо!

— Ладно. Корми ребенка, чтоб не помер с голоду у тебя в животе. Проклятый или нет, а родить его надо. Кстати, — она подняла руку и просунула в решетку сложенный в несколько раз лист бумаги. — У меня для тебя приятный сюрприз. Малява тебе от мужа.

Улыбка и радостное выражение в то же мгновение схлынули с лица Рэндэл, взгляд ее застыл на бумажке между прутьями.

— Ну же, забирай! Не рада, что ли?

Прижимая тарелку с пирогом к груди, как сокровище, Рэндэл медленно подошла и взяла бумажку двумя пальцами. Положив ее под тарелку, она вернулась на койку и села.

— Как напишешь ответ, скажешь. Передам.

Развернувшись, Торес ушла. Будучи новенькой здесь, она еще не знала, что Рэндэл никогда не писала ответ на многочисленные письма мужа.

Поставив тарелку на койку, Кэрол медленно развернула письмо и уставилась на написанное красивым аккуратным почерком послание. Прочитав, долго сидела неподвижно, потом тяжело поднялась и выкинула письмо в туалет.

С того дня Торес каждый день украдкой приносила ей домашнюю еду. Скавелло делала вид, что не замечает этого. Тайком Торес передала заключенной таблетки от тошноты, которые, как она объяснила, очень помогали ее беременной сестре при токсикозе.

Или таблетки помогали, или домашняя еда воспринималась лучше, но Рэндэл стала есть. Рвота почти прекратилась. С приветливой благодарной улыбкой она теперь всегда встречала Торес, удивляясь ее неожиданной заботе и сочувствию.

Торес каждый день спрашивала, не готово ли письмо для мужа.

Через две недели она потеряла терпение.

— Я так понимаю, отвечать ты не собираешься? — с напором спросила она.

Рэндэл подняла на нее большие глаза, в которых отразилось недоумение, вызванное такой непонятной настойчивостью.

— Нет, — тихо ответила она.

— Понятно. Скавелло мне сказала, что ты никогда не пишешь мужу. А он тебе — постоянно.

В воздухе повис невысказанный вслух, но очевидный вопрос, но Рэндэл промолчала.

— Говорят, он тебя любит, — осторожно заметила Торес, не отрывая от нее пристального взгляда.

Рэндэл едва заметно усмехнулась, горько и невесело.

— Разве нет? — еще осторожнее поинтересовалась Торес.

— Нет! — ответ прозвучал неожиданно резко и злобно.

Торес отступила, поняв, что разговор окончен и, как бы ни любопытно ей было, делиться своими отношениями с мужем Рэндэл не хотела, даже с ней. Обиженно отвернувшись, Мелинда ушла, больше не сказав ни слова. Подойдя к решетке, Кэрол проводила ее грустным взглядом, потом вздохнула и прижалась щекой к холодному металлу. Она не хотела быть грубой, но Торес задавала слишком много вопросов, и ее любопытство стало раздражать и настораживать. Кэрол задумалась, было ли это просто любопытство… или не просто? Эта неожиданная забота и участие, и это любопытство стали казаться Кэрол подозрительными.

— Ну, как успехи? Удалось что-нибудь узнать? Что у нее с мужем? — поинтересовалась Синди Скавелло за чашкой кофе, когда они устроились перекусить. Торес пожала плечами.

— Отвечать она ему не собирается. Похоже, что обижена.

— Ну, это не секрет, раз ни разу ему не написала. Наверное, злится, что не смог ее отмазать. А читала его маляву? Прослезиться можно. У нее не сердце — камень.

— Нет, не читала. А ты что, читаешь?

— Конечно. Каждую записку.

— И что там?

— Любовь. Сплошная любовь. И обещания, что все будет хорошо, что он ее вытащит, они снова будут вместе, счастливы и все такое. Прощения за что-то все время просит. Умоляет ему поверить. Клянется, что не хотел, чтобы так получилось. Ах, вот бы мне так! Чтобы и меня так мужчина любил! Да еще такой, как Джек Рэндэл. Думаешь, он сможет?

— Что?

— Вытащить ее?

Торес пожала плечами.

— Вряд ли, — сама себе ответила Синди. — Он сам сейчас за решеткой. Что он может? Ему собственную задницу вытаскивать надо… Он сам влип по самые уши. Его обвиняют в убийстве должностного лица, совершенном в отместку за выполнение служебных обязанностей. Это преступление в списке преступлений, за которые могут приговорить к смертной казни. Плюс попытка убийства с причинением тяжкого вреда здоровью. Его отец выжил, но это все равно ему не поможет — обвинение в совершенном им убийстве слишком серьезное. Его адвокаты даже не смогли добиться, чтобы его отпустили под залог. Никакие деньги не помогли. Он сам сейчас на волоске.

— Но прокурор не требует смертной казни… я ничего такого не слышала.

— Все равно… Его могут приговорить к смертной казни уже после того, как осудят. Убийство, караемое смертной казнью, отличается от убийства первой степени тем, что смертная казнь может быть вынесена после осуждения, — деловито заверила Скавелло, никогда не упускающая случая продемонстрировать свои знания, которые она получала на юридическом факультете, где училась заочно, собираясь в ближайшем будущем стать юристом по уголовным делам.

— Он выкрутится. Это же Джек Рэндэл, — растерянно и не очень уверенно возразила Торес.

— Тяжело выкрутиться из такой передряги, когда весь мир с тебя глаз не спускает. Если бы все было шито-крыто, тогда, наверное, уже бы выпутался. Говорят, у него куча денег, куча связей, даже среди криминальных авторитетов.

— Да ладно… выдумки это. Пресса всегда про него гадости всякие говорила… в чем только не обвиняла! Какие криминальные авторитеты? Он же просто адвокат! А сенатором стал совсем недавно.

— А думаешь бандитам адвокаты не нужны? Тем более такие, как он… Он ведь лучший. И политики нужны. Сколько помню, постоянно его обвиняли в связи с бандитами, хоть так и не смогли доказать. И про отца его тоже говорили, что у него авторитет в криминальном мире…

— Ерунда это все. Его отец судья. Будь он связан с бандитами, его бы сняли…

— Ой-ой-ой, какая наивность! Ты что, вчера родилась? Даже ребенок знает, что у мафии руки длинные, у нее везде свои люди. От рядовых полицейских до высокопоставленных политиков! Так что, вполне возможно, окажется так, что даже если Рэндэл сам не сможет выпутаться, его из этой жопы вытащат те, кому он еще очень нужен. Если, конечно, нужен. Скандал страшный, и как это возможно, я даже не представляю, но… Мне кажется весь ажиотаж не из-за того, что совершил Рэндэл, всем интересно не то, как его судят и в чем обвиняют, а то, как он будет выкручиваться. В этом вся соль! Весь азарт! Это же бомба — непобедимый адвокат, вытаскивающий из-за решетки опасных преступников, не знающий поражения, вдруг сам попадает на скамью подсудимых! К тому же, как ни крути, но это так трогательно — обезумевший от горя муж расправляется с подлым адвокатом, предавшим и обманувшим его, по вине которого его жену приговаривают к смерти. Говорят, этот адвокат подменил судебную психиатрическую экспертизу, в которой было заключение о том, что Снежинка невменяема и ее нельзя судить по предъявленным обвинениям, на другую, где было совершенно противоположное заключение. Только вот какое из них настоящее, пока не известно. Если будет доказано, что адвокат заменил настоящую экспертизу на фальшивку, это даст шанс адвокатам не только смягчить приговор Рэндэла, но и добиться отмены приговора для его жены.