— Хочешь воды? — заботливо спросила ее Торес, заглядывая в бледное, искаженное от боли лицо. Кэрол кивнула. Отвинтив крышку, Торес стала на колени и попыталась приподнять Кэрол, чтобы напоить.

— Подожди, я сам, — рядом опустился на колени Тим и, обхватив Кэрол за плечи мускулистой рукой, приподнял.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой поинтересовалась Торес, когда та сделала несколько глотков.

— Тошнит… голова кружится, — прошептала Кэрол. — Тимми, если я умру, пообещай, что отпустите Торес.

— Ты не умрешь, — возразил он с возмущением.

— Тимми, обещай!

— Хрен тебе, ясноглазая! Обещаю, если умрешь, я своими руками сверну ей шею, так что не расслабляйся и не вздумай обременять нас тут своим трупом, еще этого нам не хватало! Не для того мы тебя из тюрьмы вытащили, имей совесть! — отозвался Исса вместо Тима, появившись в проходе.

Согнувшись, он остановился, окидывая взглядом вокруг.

— Так… тесновато. На всех места не хватит, как я вижу. Извини, ясноглазая, мы не рассчитывали, что ты займешь два сиденья, да еще подружку с собой прихватишь.

— Я на полу посижу! — поспешно сказала Торес, бросив на него умоляющий взгляд.

— И я, — Тим сел на пол рядом с Кэрол, осторожно опустив ее на подушку. Взяв ее кисть, он поднес ее к губам и с нежностью поцеловал. Торес пристроилась рядом. Исса разглядывал ее внимательным взглядом.

— Садись в кресло, путь не близкий, — сказал он ей.

— Нет-нет, все нормально, мне здесь удобно! — заверила Торес, еще ближе придвигаясь к Кэрол.

— Как хочешь, уговаривать не буду, — Исса упал в кресло и пристегнул ремни безопасности. Снова бросив взгляд на Торес, он подмигнул ей, улыбнувшись.

— Лучше сидеть на полу, чем лежать в могиле, верно?

Торес отвернулась, найдя его шутку отвратительной и не сумев скрыть своего ужаса, исказившего ее лицо. Он вдруг расхохотался громким заливистым смехом. Кэрол улыбнулась и повернула голову, найдя его взглядом.

— Исса, — с нежностью протянула она. — Как мне не хватало твоего веселого смеха. Прости меня. Как твоя рука, не болит?

— Вообще-то, болит, — буркнул в ответ он и сжал и разжал большой кулак. — Что ты с ней сделала?

— Ничего страшного, заживет, — встряла Торес. — У меня тоже такое было. Но если она подержит подольше, то могут и отрезать, как одной нашей надзирательнице.

На лице Иссы отразилось замешательство и удивление.

— Мне кажется, ясноглазая, или мы не все о тебе знаем? — фыркнул он.

— Я сама не все о себе знаю, — печально ответила Кэрол. — А может быть, вообще ничего не знаю.

— Так пора бы уже узнать, а то, может, тебе кол надо в сердце вбить или еще что-нибудь подобное проделать, пока не поздно.

Рядом раздался сухой надтреснутый смех, и Исса обернулся на устроившегося в кресле старика. Рядом с ним пристегивал ремень Патрик. Самолет пришел в движение, покатившись по полосе.

— Что? — Исса обратился к Луи. — Кол не поможет? Я так и думал. А что же тогда? Ведь ты все знаешь. Должен знать. Расскажи, просвети нас. Любопытно, сил нет. Что она сделала с моей рукой?

— Ничего особенного. Но могла бы, эта женщина сказала правду.

— Что именно она могла бы?

— Сгноить тебя заживо.

На лице Иссы отразилось недоверие.

— Да ладно! И как она это делает?

— В нас живет смерть. Это наше проклятие. Мы словно ее сосуды, в которых она является в этот мир. Через ее прикосновение к тебе может прикоснуться смерть, если она захочет. Что сейчас и произошло. А эти следы, оставшиеся на твоей руке — самые обыкновенные трупные пятна.

— Но раньше же она так не делала! Она не могла, не умела, я уверен, — не поверил Исса. — И с ее глазами никогда такого не происходило.

— Может, и не умела. Не все проклятые так могут. Но в последнее время она слишком погрузилась в мир мертвых, в туман. И впитала все это в себя, настолько, что это почти сожрало ее изнутри.

— Так вот почему она так выглядит! — прохрипел Тим, смотря на старика неподвижным взглядом.

— Она делала непозволительные вещи.

— А ты сам? — вдруг огрызнулась Кэрол. — Кто вытащил проклятого, да еще из древних? Я всего лишь освобождала тех, кто попал туда по моей вине!

— Эй, я не понял, мам, ты имеешь что-то против меня? — возмутился Патрик.

— Я должен был найти себе замену, я не могу торчать здесь вечно! У меня не было выбора, мне пришлось, а вот тебе — нет, это всего лишь твоя блажь. И за нее ты еще поплатишься.

— Не поплатится! — Патрик впился в него угрожающим взглядом. — Я не допущу!

— Болли, сынок, ты еще не набрался достаточно сил, — мягко сказал ему Луи.

Брови Кэрол удивленно поползли вверх. Болли? Сынок?

— Его зовут Патрик! — зло прошипела она. — И он тебе не сынок! Это мой сын, ясно?

— Мам, не сердись, конечно, я твой, — мальчик улыбнулся. — Ты чего такая агрессивная стала? Прямо сама на себя не похожа.

Кэрол озадачено замолчала. Патрик был прав. В ней кипели ярость и злость, причину которых она не понимала. И ей это не нравилось. Она ощущала себя так, будто что-то отравило ее изнутри, что-то темное и плохое, которое все больше ее наполняло. Словно черный туман теперь был не вокруг нее, а в ней, внутри. И она его чувствовала. Видимо, Луи не врал. Она слишком погрузилась в этот туман, в свое проклятие, в мир мертвых, тем самым позволив этой силе, этому неведомому «нечто» проникнуть в себя, поглотить изнутри. Но ведь она должна была умереть. Почему же она до сир еще жива? Кто не дает этому злу ее забрать — Патрик или Луи?

— Мам, поспи, — ласково сказала ей Патрик. — Все хорошо. Ничего страшного не произошло. Ты просто стала сильнее. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Это тьма, не вокруг, а внутри. У меня всегда так было, с рождения. Я уже с ней родился. Теперь ты понимаешь, почему я такой, злой и агрессивный, как всегда говорили, и почему мне хочется убивать? Ты побывала в этом тумане совсем немного, а я находился там веками.

В глазах Кэрол отразился ужас.

— Мне даже представить это страшно, — прошептала она.

— Ничего страшного в этом нет, — снова вмешался Луи. — Знаешь, в чем разница между тобой и другими живыми проклятыми и нами, мною и Болли? Эта тьма вокруг вас или внутри вас, а мы — уже ее часть, мы — это она. Потому что то, что вы называете черным туманом — это мы, мертвые проклятые, которые долго находимся в этой ловушке между мирами. Изначально, когда на наш род только наложили это проклятие, это была всего лишь петля, пустое место, ловушка, в которой застревали души наших умерших предков, не имея возможности попасть в иные миры или переродиться. Это началось давно, почти две тысячи лет назад, еще до нашей эры. Наш род очень боялись, из-за нашего дара, который связывал нас с миром мертвых и со смертью. Мы могли общаться с мертвыми, повелевать ими, могли предвидеть смерть. Все это наводило ужас на людей, хотя ничего плохого в этих способностях не было. Но люди склонны изначально бояться всего, что связано со смертью, инстинктивно, наверное. Ну и, конечно, мы тоже были не без греха, и некоторые злоупотребляли своими сверхспособностями. Кто-то использовал их во благо, были такие, кто — во зло. Нагонять на людей ужас, и тем самым держать их в своем подчинении, убедив, что повелевают самой смертью и всем миром мертвых — стало обычаем для нашего рода. Хотя на самом деле наши способности были не настолько велики, как мы пытались показать. Но люди верили. И боялись. Один из наших предков слишком уж увлекся, упиваясь своей властью и желанием нагонять страх. Он изводил людей, истязал, заставлял приносить себе жертвы, как богу, купался в человеческой крови, упиваясь болью и страхом. Возможно, он и сам возомнил себя богом. Богом смерти, как он себя называл. Думаю, он был просто самым обыкновенным маньяком и садистом, может, сумасшедшим. И однажды пришел кто-то, намного более сильный, и наказал его и всех его потомков. Легенда гласит, что это был настоящий бог смерти, или сама смерть, или кто-то, непосредственно с нею связанный. Возможно, кто-то, кого люди сейчас называют демонами или выходцами из ада. Наказал тем, чем мы кичились и злоупотребляли — смертью. И всех потомков этого страшного человека обрекли быть похожими на него. Отныне это был род сумасшедших, маньяков и убийц. С тех пор наши души после смерти обречены на вечное заточение, это что-то типа тюрьмы в загробном мире. А при жизни мы должны служить этому неведомому демону, принося ему настоящие жертвы, убивая и сея вокруг себя смерть. И пополнять эту ловушку, загробную тюрьму новыми душами.