– В красном углу, ученик пятого класса Дрейк Рассказов, в синем углу, ученик пятого класса Такаюки Иванов. Поединок второго круга. Проигравший выбывает, победитель переходит в третий круг.

– Ну здравствуй, Такаюки, – произнёс я в спину однокласснику.

Мы хоть и виделись, но не здоровались, а вежливость по отношению к сопернику, перед боем у меня была вбита на подкорку.

– Привет, – глухо ответил тот, развернулся, буравя меня тяжёлым взглядом.

И я понял, по всему его виду, по посеревшим, будто подёрнутым хмарью глазам, по кривящимся губам, по порывистым дёрганым движениям, что никуда запал у Иванова не пропал. Сучёныш только копил всё это время злость на меня, чтобы выплеснуть её здесь, на ринге, всю без остатка.

Одно это уже заставило меня насторожиться, мгновенно активировав амулет и слегка присев. А уж когда глаза парня засветились тёмно-малиновым светом и от него наружу вырвалось облако самой натуральной плазмы, окутав юношескую фигуру, словно коконом, то я и вовсе, пробормотав:

– Да ну, нахер, – резво нырнул под канаты, оказываясь за пределами ринга.

Ежу было понятно, что Иванов уже не малдар, а болдар редкого направления магии. Правда, я не заметил признаков только что прошедшей инициации. Но не заметил и не заметил. Какая, собственно, разница, сейчас он болдаром стал, или пять минут назад?

По всем правилам поединок должны были остановить, что судьи и сделали, замахав руками и что-то сообщив комментатору. Но тот и так не унимался, окончательно проснувшись и взахлёб принявшись комментировать, произошедшее на наших глазах, рождение нового болдара:

– И соперник в синем углу – Такаюки Иванов, – не успев начать поединок, становиться болдаром. Да, не этого мы ожидали, не этого. И всё же, тысяча зрителей что с нетерпением ждала бесконтактного боя, не будет обижена, ведь на наших глазах, только что произошло такое редкое и радостное событие. И теперь Иванов отправляется в академию для болда… Стоп! – голос комментатора неуловимо изменился, став сначала растерянным, а затем и вовсе тревожным, – Но что это? Почему, он не уходит?!

Но мне не нужно было слушать комментатора, я прекрасно видел и так, что с Ивановым не всё порядке. Потому что не может быть в порядке, когда тебя продолжают сверлить не сулящим ничего хорошего взглядом.

Внезапно плазменный купол рывком раздался в стороны, чуть не поджарив судью, что пытался подойти к парню. Раздались встревоженные крики. Поднялся с места даже присутствовавший завуч, заоравший, – Иванов, твою мать, а ну кончай! Иначе я тебя!..

Что он там хотел сделать с Такаюки-куном, я не дослушал, потому что искажённый, но вполне различимый голос парня произнёс:

– Ну вот и всё – Дрейк, пришла пора тебе ответить за всё.

Услышав сию жизнеутверждающую фразу, я без промедления, плашмя хлопнулся на пол, буквально затылком почувствовав, как надо мной пронеслась волна горячего сухого воздуха.

Интуиция взвыла и я каким-то чудом успел укатиться в сторону, когда помост взорвался, разлетаясь в разные стороны, а в пол впился малиново-красный жгут, оставив после себя глубокую дымящуюся полосу.

На трибунах уже не просто кричали, так испуганно вопили, а народ пытался свалить, мигом перекрыв проход, куда я было намеревался рвануть. Там тут же возникла толчея и пробка и мгновенно оценив все варианты, я бросился бегом обратно к раздевалке, ведь там был ещё один выход в коридор.

– Куда же ты бежишь, – послышалось позади, – сразись, как мужчина с мужчиной.

– Ага, щас, – пробормотал я, врываясь в раздевалку, которую, всего минуту назад покинул.

Мимоходом подумал про судейскую бригаду, но та ничем мне помочь не могла, сил утихомирить Иванова у них, самих не обладавших большим даром, попросту не было. А значит, приходилось спасаться бегством. Потому, что гордо вступают в неравный бой или герои или идиоты. А ни к тем, ни к другим я себя не причислял.

Захлопнув за собой дверь, увидел нагло целующихся у стенки Валуа с Казимировой, но не успел возмутиться, – Нашли место, – как деревянное полотно вместе с изрядной частью стены просто снесло, и крикнув им, – Ложись! – я продолжил свой спасительный бег.

Впрочем, успел заметить, что исполнительный Николя, таки команду мою выполнил и лёг прямо на Веронику, самоотверженно прикрыв ту собой. Кстати говоря, целоваться не прекратив.

Но Иванов, круша всё своими плазменными хлыстами, буквально жёг мне пятки, и отложив на потом осмысление взаимоотношений между моим подручным и надоедливой аристократкой, я пулей проскочил раздевалку, выбегая в школьный коридор…

– Твою мать, твою мать! – лихорадочно повторял завуч, в спешке ища на телефоне номер тревожных служб, и одновременно наблюдая краем глаза, как ставший болдаром Иванов, сея хаос и разрушение, скрывается вслед за Рассказовым в раздевалке.

Набрал, а затем, услышав в трубке приятный женский голос, резко произнёс:

– Школа «Последний путь», у нас коричневый код, повторяю, коричневый код. Вызывайте бригаду!

– А я бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу и все бегу-ут…

Напевал я на ходу, очень подходящую к ситуации популярную песенку, как нельзя лучше отражавшую всё происходящее со мной и вокруг меня. Ну а как иначе, если за спиной фонтанирующий плазмой болдар, в слепой ярости не замечающий ничего кроме меня перед собой.

– Бегите, глупцы! – периодически орал я попадающимся в коридоре школьникам, с удовлетворением наблюдая как те со скоростью поросячего визга прыскают в стороны, влетая обратно в классы, а то и сигая прямиком в окно, благо первый этаж.

Всё-таки школа учит правильным рефлексам, и реагированию на опасность. Впавших в ступор, растерявшихся, да и просто затупивших не было, народ оперативно убирался с дороги.

Вот два первоклассника, схватив третьего, ловко высадили им стекло, а затем рыбкой нырнули следом. Ещё один младшеклассник, сначала поравнялся со мной, развив приличную скорость, а затем и вовсе, поднажав, вырвался вперёд и резко свернул, входя в поворот, не снижая скорости и пробежав шагов пять по стене, вызвав неподдельное уважение своими физическими качествами.

Я по стене бегать не мог, поэтому вынужденно притормаживал на виражах, отчего Иванов никак не хотел отставать и и до меня всё время доносилось его непрекращающееся громоподобное рычание. Откуда только лёгких хватало.

Мне, кстати, было совсем не страшно. Ну болдар, ну плазма, по меркам моего прошлого мира, не силы, а так, тьфу и растереть, ерунда на постном масле. Просто на перерождение уходить не хотелось, а то забросит опять в мир по типу моего прошлого, а там снова богом-императором-нагибатором становиться. Бе, мерзость. Опять убивать драконов, спать со спасёнными принцессами. Причём я и обратно пробовал, убивать принцесс и спать со спасёнными драконами, но тоже приелось. Я, можно сказать, тут только новую жизнь начинаю, а Такаюки, гад такой, пытается палки в колёса совать.

Я планировал добежать до выхода из школы, и плавно увести придурка в лес, чтобы там разобраться без помех и лишних свидетелей, но планы резко пришлось менять, когда я увидел скучившуюся у выхода толпу, через которую, во-первых было не пробиться, а во-вторых Иванов со своей плазмой, там же мигом всех спалит. А запах палёной человечины это не то, что я люблю нюхать по утрам. Поэтому пришлось перестраиваться на ходу и выскакивать на лестницу, поднимаясь на второй, а затем и на третий этаж.

На верхней площадке стояла большая кадка с пальмой, и на ходу зацепив её, я ловко скинул Такаюки под ноги. Жаль только, предыдущие годы его закалили, да и болдарство добавило живучести, поэтому от встречи его лба со ступенькой, когда он споткнулся о пальму, пострадала только ступенька. Ну и его самолюбие, потому что полыхнуло от него плазмой вдвое сильнее чем было, а рёв и вовсе перестал напоминать человеческий.

Вот тут я поднажал, потому что вокруг моего преследователя от многотысячной температуры начали мгновенно чернеть, а затем багроветь и течь каменные стены.