– Не люблю аристократов.

– Папа! – воскликнула возмущённо Анюра, до этого скромно разделывающая шашлык как и я, с помощью столовых приборов.

– Миша, – следом за ней, вмешалась мать, – если девочка выбрала аристократа, это её право. В конце-концов, она может себе это позволить.

– Я вижу, – буркнул тот, – уже тоже как беззубые старики, откусить кусок мяса не может, всё вилочкой с ножичком по тарелке елозит.

– Миша! – ещё строже произнесла Светлова-старшая, – девочка просто соблюдает этикет за столом, у нас, всё-таки гость и твой будущий зять.

– Зять, нефиг взять, – буркнул глава семейства, затем, побуравил меня недовольным взглядом, произнёс, – слушай, сынок, ты хоть что-то умеешь?

– А что именно вас интересует? – спокойно уточнил я, налил себе стакан томатного сока, из стоявшей на столе коробки, чуть отпил.

– Гвоздь забить сможешь?

– Смотря какой и смотря куда. Ну ещё и в зависимости от того, зачем это нужно.

– Эк, – усмехнулся Светлов, с лёгким сарказмом в голосе произнёс, – как много слов. Так бы сразу и сказал, что нет.

На это я только пожал плечами, продолжая спокойно есть. Шашлык, кстати, пожарен был весьма неплохо, стоило отдать должное повару. Впрочем, я почти не сомневался, что жарил его сам хозяин дома.

– Чем-нибудь, хоть, интересуешься? – вновь задал он вопрос.

– Дорогими машинами, компьютерными играми, ах да, люблю читать…

Мужчина презрительно буркнул:

– Ещё один бездельник, – Посмотрел на дочь, – И на кой он тебе?

– Папа, Дрейк лучший ученик в нашем классе! – вспыхнула та.

– Вот-вот, совсем о жизни не думает. – Он вновь посмотрел на меня, сощурился, – Скажи мне, мальчик-аристократ, а кем ты останешься, если у тебя отобрать род и титул?

Светлов, не отрывая от меня взгляда, достал сигарету, зажёг на пальце небольшой огонёк, прикурил. Глубоко затянувшись, выпустил струю дыма, которую Раиса Максимовна, поморщившись, тут же начала разгонять рукой.

«Малдар с магией огня, – подумал я, – совсем как у меня».

Но ответить мне не дали. Вдруг в столовую вбежал давешний охранник Петя и что-то торопливо зашептал на ухо хозяину. Тот явно напрягся, но чуть кивнул, оставаясь сидеть.

Стоило Петру убежать обратно, как через пару десятков секунд, в коридоре загрохотали шаги и к нам ввалились ажно с десяток вооружённых людей в чёрной форме, бронежилетах и касках, с надписью на форме: «ОПОН», дружно взяв всех на прицел.

– Не дёргайтесь, – сквозь зубы произнёс нам Светлов-старший, – сидите спокойно.

Следом за вооружёнными спецназовцами в столовую вошел весьма колоритный мужчина в твидовом костюме, с револьвером в руках. Я с интересом посмотрел на него, а он, в свою очередь, с интересом посмотрел на меня.

Правда, почти сразу в наше интересное переглядывание вмешался хозяин дома.

– Климент Гаврилович, скажи честно, а ты не охренел? – Светлов-старший, с силой затушив сигарету в пепельнице, говорил спокойно, словно не было десятка наставленных на нас автоматов, только самую чуточку в голосе сквозило недовольство, будто это была какая-то мелкая неприятность.

– Здравствуй, Михаил. – ответил тот, – Да вот, решил проведать, как ты – жив, здоров?

И вновь в упор посмотрел на меня, словно я как-то мог повлиять на жизнь и здоровье Анюриного отца.

– Не дождёшься, – ответил мужчина, после чего задумчиво проследил за взглядом неизвестного, и тоже уставился на меня.

– Веришь нет, – сказал полицейский (ну а кем он ещё мог быть?), – денно и нощно молюсь за твоё здоровье. Переживаю. И если вдруг с тобой что случиться, – произнёс он с нажимом, – очень сильно расстроюсь.

Оба мужчины продолжали смотреть на меня. Я продолжал смотреть на них. Когда пауза затянулась, полицейский внезапно спросил, только почему-то у меня:

– Ты понял?

– Что я должен был понять? – приподнял я бровь, под недоумевающими взглядами семьи Светловых, тоже не ожидающих подобного поворота.

– То что я до этого сказал.

– Что вы переживаете за жизнь и здоровье близкого человека? Да, понял. Но не пойму, при чём здесь я. Если у него какие-то проблемы, пусть обратится к врачу.

Мужчина вздохнул, затем буркнул:

– Значит не понял… Ладно, парни, пакуйте его.

Двое дюжих спецназавцев тут же подскочили ко мне, хватая за руки. Анюра вскрикнула, прикрывая ладошками рот, а Светлов-старший, побагровев, поднялся.

– Восточнолесов, ты что творишь, это мой гость!

– Разберёмся, – поджав губы, ответил полицейский, – во всём разберёмся.

– Прошу прощения, – произнёс я, подымаясь и глядя на Анюру и её мать, – всё было очень вкусно, но сейчас обстоятельства вынуждают меня вас покинуть. Позвольте откланяться.

– Иди давай уже, – грубо дёрнул меня один из опоновцев и мы пошли на выход. Переобуться мне не дали и я так и поехал в домашних тапочках в участок.

– А парень не так прост, – произнёс, после недолгого молчания Светлов-старший, когда в доме вновь установилась тишина.

– Папа, что с ним будет? – от волнения кусая губы, спросила Анюра.

– Не знаю, дочка, смотря что на него есть у Восточнолесова. Шериф у нас хоть и говнюк редкостный, но на пустом месте людей не хватает. Тем более аристократов.

– Ладно, – постаралась успокоится девушка, – завтра на уроках с ним встречусь, спрошу.

– Если только на заочное не переведут, – буркнул негромко Светлов и в столовой вновь наступила тишина.

Приведя в полицейский участок, меня завели по лестнице куда-то в подвал, где за обычным письменным столом с сидевшим за ним дежурным офицером, вдоль коридора располагались в два ряда, друг напротив друга с десяток камер. Меня не стали вести далеко и посадили сразу в ближайшую, очутившись в которой, я обнаружил соседей по заключению.

– О, пацан, и тебя загребли? – послышался смутно знакомый голос из камеры напротив и увидел там грабителей, что встретились нам в ресторане.

– Смотрю прибарахлился, где шмот цивильный подрезал? – снова произнёс главарь куковавший за решёткой с полным составом банды.

– С фраера одного снял, – тут же переключился я на понятный собеседнику язык, кивнул, – замели волки позорные, дело шьют.

– За гоп-стоп поди? – хмыкнул главарь, облокотившись о поперечный прут решётки, – или ты вор на доверии, дамочек окручиваешь? С такой вывеской, и в прикиде, небось сами на улице подходят.

– Да не, я сам в непонятках, нет на мне ничего, – развёл я руками, – чист аки агнец.

– Ну да, ну да, – покивал тот, вовсю лыбясь щербатым ртом, – понимаю, мы тут тоже ни за что.

Тут наш высокоинтеллектуальный разговор прервали и у входа в камеру ключами загремел дежурный офицер.

– Рассказов, на выход.

Да, минут пять всего посидел, ещё жёсткость прикрученной к полу лавки ощутить не успел, а уже обратно куда-то ведут. И зачем вообще сюда приводить было? Неужели для психологической обработки?

Ну, если так, то они малость прогадали. Бывал я в местах и похуже. Помню, опоили меня недруги клятые, притворяющиеся друзьями закадычными, да бросили в темницу на острове безлюдном, все двери заперли, а ключ в море выкинули. Сто три года там просидел один и ничего. Они-то думали, там из меня последние силы высосет, а я наоборот, подкопил, и потом всю тюрьму одним ударом и снёс. Не посмотрел, что стены против магии зачарованные были. Так что камерой меня пугать, всё равно что ежа голой жопой.

– Бывай, паря, – крикнул мне вслед грабитель.

– И вам не хворать, – ответил я, чуть повернув голову в их сторону, но тут же услышал грозный окрик за спиной:

– Прекратить разговоры!

Впрочем, наручники на меня не одевали и рук не распускали, видимо мой статус аристократа давал о себе знать. Однако, сама по себе ситуация была странновата. В моём понимании, статус городского шерифа, а меня уже просветили, что мужик с револьвером – это он, даже рядом не стоял со статусом наследника благородного рода. Ну да ладно, чувствую к нему на допрос и ведут, как раз по его поведению посмотрю, послушаю и сделаю выводы. Жизнь меня давно научила, не спешить в таких делах, а понтами можно и попозже покидаться.