Мамору скрипнул зубами, его лед стал острее.

— Мамору-кун, ты не хочешь его убивать!

— Ты прав, — Мамору выдохнул, клинок стал водой. Он хотел ударить Квана по наглому лицу.

Так он и сделал.

Когда директор вошел во двор.

Мамору смотрел на свои колени, но ощущал, как его сверлил взгляд директора. Кван был на коленях на татами в кабинете рядом с ним, ткань была прижата к его лицу, чтобы остановить кровь, текущую из его носа. Удар ничего не сломал — Мамору совладал с собой — но северянин еще немного походит с кровью из носа.

— Кван Чоль-хи тут новичок, — сказал директор, опустил ручку и сцепил ладони на столе перед собой. — Он мог не быть обучен поведению в прошлой школе, но, Мамору, ты знаешь, что не так воины Такаюби решают разногласия.

Мамору сжал кулаки на коленях, костяшки правой ладони все еще болели, все внутри сжалось от стыда.

— Мне очень жаль, сэр, — сказал он своим коленям.

— Мне жаль, что ты не смог показать хороший пример переведенному ученику, — сказал директор, неодобрение в его голосе было невыносимым для Мамору. — Ты талантлив, Мамору, но талант — ничто без дисциплины. Ты не будешь полноценным Мацудой, если будешь позволять гордости подавлять твои принципы.

Давясь от стыда, Мамору смог лишь кивнуть.

— И Кван Чоль-хи, — директор повернулся к мальчику. — Я хочу уточнить, что такое поведение не терпят в этой школе или этой деревне. Сыновья обычных людей могут драться во дворах школ, но не воины. Мы решаем разногласия в бою. В следующий раз, когда вы с Мамору поссоритесь, несите это в боевой круг или держите в себе. Ясно?

— Да, сэр, — буркнул Кван, как мог с кровью, текущей из носа.

— В наказание вы оба останетесь после школы и уберете всю крышу без использования своих сил.

Сердце Мамору сжалось. Задача не была сложной, но он не хотел делать это с Кваном.

— Можете закрепить ноги льдом, — продолжил директор, — но убирать будете голыми руками. Кван, я свяжусь с твоим отцом и расскажу ему, что ты задержишься этим вечером. Мамору… — он долго смотрел на племянника и вздохнул. — Я скажу твоей матери, когда буду дома.

Стыд в груди Мамору стал физической болью. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не выпалить: «Прошу не говорите ей!».

Он знал, что настоящий воин не должен переживать из-за мнений женщин, но Мамору не мог иначе. Он боялся разочарования матери больше, чем мрачного взгляда любого мужчины. Она была маленькой женщиной с милой улыбкой и тихим голосом, но в ее глазах был ум, который Мамору всегда тревожил. Порой она будто видела его насквозь, его бьющееся сердце и изъяны, пульсирующие в его венах.

— Теперь идите, — сказал директор, тряхнув рукавами и взяв ручку, чтобы продолжить работу. — Приведите себя в порядок и не опаздывайте на следующий урок.

Оба мальчика тихо сказали:

— Да, сэр, — поклонились и вышли.

— Что он имел в виду, сказав, что передаст твоей маме дома? — спросил Кван, когда они отошли от кабинета директора. — Ты живешь с директором? Погоди, — глаза Квана расширились. — Он — твой отец?

Мамору смог издать жалкий звук и прижать ладонь к лицу.

— Он — твой отец? — повторил Кван.

Хуже.

— Он — мой дядя.

— Ого! — Кван рассмеялся, удивительно бодрый для побитого парня. — Все в этом месте родственники?

Мамору не ответил. Он сдавленно сказал:

— Идем в туалет, промоем твое лицо. У тебя кровь попала всюду.

— Технически, моя кровь всюду из-за тебя, — сказал Кван, но пошел за Мамору по скрипящему коридору к туалету. — Директор серьёзно говорил о вызове на поединок? Вы все еще так делаете?

— Как иначе решать разногласия?

— Не знаю. Разговором?

Мамору хотел указать, что Кван ударил первым, но это звучало бы по-детски, так что он парировал:

— Может, эта роскошь есть в городах. Тут мы придерживаемся убеждений.

Пока Кван умывался, Мамору расхаживал по коридору возле туалета. У него не было повода оставаться. Кван знал путь от туалета, и Мамору не успеет пообедать, если не поспешит. Но он не мог заставить себя уйти. Он не смог убрать чувство, что они не закончили.

Он слушал плеск воды в туалете — Кван смывал кровь с лица — его кровь кипела внутри. Его кулаки сжались, в костяшках пульсировал отголосок удара по лицу Квана. Гнев тоже был эхом, посылал рябь по его ньяме, он не мог это успокоить.

Когда Мамору не сдерживался, его отец любил винить в этом Каа-чан. Ее клан был гневным и пылким, рожденным из брызг моря и бушующих волн. Не самый сильный или умелый дом воинов Кайгена, Цусано завоевали свое имя на поле боя их духом и яростью. Говорили, сила истинного Цусано была переменчивой и разрушительной, как шторм.

Но Мамору не был Цусано. Он был Мацуда. А Мацуды были не з бурь. Они были льдом — холодные, расчетливые, непоколебимые. Он не должен был позволять эмоциям бушевать бурей в его душе.

«Ты — лед», — напомнил о себе, потирая большим пальцем костяшки, пытаясь придумать, как Мацуда разобрался бы с Кваном. Зрелый воин извинился бы за то, что он сорвался. Как дядя Такаши сказал, воин так себя не вел.

Но дядя Такаши не знал, что говорил Кван перед тем, как Мамору уложил его на пол во дворе. Кван был предателем империи или опасно близко к этому. Если он просто врал, чтобы устроить конфликт, Мамору не должен был извиняться, он должен был отвести мальчишку на арену и научить его уважению. Но если Кван не врал… если он не врал… Мамору отклонился к стене, ощущая тошноту.

Его мысли кружили голову. Он все еще пытался решить, что делать, когда дверь открылась, и вышел Кван, стирая кровь с верхней губы.

— О, — сказал мягко Кван. — Ты еще тут?

Мамору вдохнул и открыл рот, надеясь, что подберет верные слова. Они не пришли. И он опустился на колени и опустил ладони на пол перед ним.

— Эм… что ты делаешь? — сказал осторожно Кван.

Мамору опустил лоб до пальцев.

— Кван-сан, — начал он. — Я…

— Я отказываюсь, — быстро сказал Кван.

— Что? — Мамору поднял голову.

— Если ты зовешь меня на дуэль, я отказываюсь или сдаюсь, как там у вас делают? Я видел тебя в классе меча, я не буду с тобой биться. Ты меня не заставишь.

— Что? Я делаю не это, — сказал Мамору, опустил голову на пол. — Я хотел извиниться. Я не должен был говорить тебе такое. Воин не должен так срываться. Я был неправ.

— Разве? — сказал Кван.

— Что?

— Ты — верный патриот. Ты такой, как все говорили тебе быть.

В голосе Квана было снисхождение, пальцы Мамору напряглись, хотелось сжать кулаки, но он пытался показать контроль, а не сорваться снова. Когда он не смог придумать, что сказать, он прижался сильнее лбом к костяшкам, переживая, что если посмотрит на Квана, он снова ударит его.

— Вставай, — Кван вздохнул через миг. Когда Мамору не пошевелился, он нетерпеливо добавил. — Пожалуйста. Я хочу кое-что тебе показать.

Кван вытащил из формы самый маленький прибор инфо-ком из всех, что видел Мамору. Прямоугольный экран был чуть больше его ладони.

— Ты взял это в школу? — сказал Мамору. Он не знал, было ли позволено иметь инфо-ком в Кумоно, но подозревал, что это было запрещено.

— Я беру это с собой всюду, — Кван ввел команду на гладком стеклянном приборе. — Это делаем мы, городские дети. Ну-ка… — он касался экрана, искал что-то. — Вот, — он показал самое четкое голографическое изображение на памяти Мамору, высокую обсидиановую статую посреди залитого солнцем двора.

— Что это? — спросил Мамору.