На вершине Эсшена стоял еще больший холод, чем внизу, а места хватало только для двух параллельных улиц. Однако, здешние особняки не стесняли себя в занимаемом пространстве.

Райз остановился перед крайним домом в тупике. В окнах не горел свет, и стоящие посреди заснеженного двора синие ели грелись в теплом свете уличных фонарей. Нависающая над ними громада дома уступала в размерах гостинице, но все равно заставляла задуматься, как такая махина не рухнула с утеса под напором воющих ветров.

— Администратор сказал, что другие постояльцы начали жаловаться на шум, — с едкой усмешкой сообщил Райз. — Что ж, с сегодняшнего вечера в их славном месте воцарится абсолютная тишина. Я сперва думал арендовать какой-нибудь дом, но мне не понравились варианты, а потом я узнал о продаже этого и подумал, что это будет отличное вложение средств.

— Ты, что ли, еще перебирал варианты? — Къярт покосился на него.

— Разумеется. Или ты предпочел бы тесниться в какой-нибудь лачуге? А здесь найдется место и для охотников. Семь спален, каждая со своей ванной, зимний сад, кабинет, библиотека — книги прилагаются…

— Какое расточительство, — заметила Кара.

Приобретенный дом и в подметки не годился ее родовому поместью, на фоне которого мерк даже особняк Фелиса. Но после вступления в Братство, которому передала все имущество своей семьи, она жила исключительно в гостиницах и казармах руферонского отделения.

— Почему бы и нет? Оставленные Фелисом счета позволяют. Тем более, если расценивать их как оплату за спасение мира — мы еще недорого берем. Правда, теперь придется проследить, чтобы Орда не успела добраться до Эсшена. Будет жаль, если она испортит двор.

— Может, вам купить по дому в каждой из земель? — предложила Кара.

— Это же так расточительно, — передразнил Райз и галантно открыл перед ней кованую калитку.

В доме имелись не только книги, но и вся необходимая мебель, и даже внушительный запас угля для печи, подключенной к проложенным под полом трубам. К тому моменту, когда Райз принес оставленные в гостинице вещи и привел Осмельда с охотниками, дом уже начал понемногу оттаивать и выдыхать в стылое небо пар.

Прихватив из библиотеки одну из книг, Райз без всякого стеснения устроился на диване в выбранной Къяртом комнате. Тот смерил его усталым взглядом и забрался с головой под одеяло.

Проснувшись посреди ночи, он долго не мог прийти в себя: не мог понять, где находится, и сколько прошло дней с того момента, как он начал призывать паладинов. А дней ли? До конца не освободившийся от хватки сновидений, он считал, что прошло по меньшей мере несколько лет.

— Я сделаю чай, — сквозь гул крови в ушах до него донесся голос Кары.

Когда она вернулась с подносом, на котором стоял чайник и три чашки, в камине уже горел разведенный Райзом огонь. Устроившись на мохнатых шкурах, которыми в Эсшене вместо ковров устилали особняки, они сидели втроем и в молчании пили чай, пахнущий, казалось, навсегда ушедшим летом. Увы, сладость растворенного в нем меда не могла заглушить привкус, что остался после чужих порочных желаний и не менее дрянных поступков. Къярт гнал эти воспоминания из головы, потому что всякий раз, когда они задерживались в ней чуть дольше, его начинала разбирать злость. Однажды он даже поймал себя на мысли, что понимает некромантов, для которых человеческая жизнь не представляла ценности большей, чем обеспечивающая ее эссенция.

Пугающая, опасная мысль. Къярт понимал это. Пока еще понимал.

— Кара, — его собственный голос показался чужим. Он слышал его куда реже, чем голоса сотен других. — Если я начну переходить черту, ты должна сказать мне об этом.

Кара нахмурилась. Райз усмехнулся.

— Моего слова, что я прослежу за твоим примерным поведением, уже недостаточно? — поинтересовался он.

— Твои границы дозволенного куда шире, чем мои. И я хочу остановиться прежде, чем дойду до них.

— Я скажу, — пообещала Кара.

Къярт благодарно кивнул.

— Нет, все-таки сегодня мы пропустим визит в захоронение, — подытожил Райз.

— Это ничем не поможет, я уже говорил. И у нас нет времени на…

— Один день ничего не изменит, — отрезал тот. — И это был не вопрос. Так сильно хочешь к своим мертвецам? Пожалуйста. Иди сам. Полезешь по скалам или прикажешь Каре против ее воли открыть дверь в святилище?

Къярт перевел взгляд на девушку, пытаясь понять, на чьей она стороне.

— Один день, и правда, ничего не решит, — сказала она. — Тебе нужен отдых.

— Беспокоишься о некроманте?

Вопрос прозвучал слишком резко.

— Прости, — Къярт отвел взгляд.

Зачем он вообще спросил? И он ли спрашивал? Или это был один из голосов в голове? В его голове этот голос, или он находится в чужом теле и может только наблюдать? Реален ли мир вокруг, или это обрывок прошлого очередного призванного?

Какие глупости. Одновременно рядом с Райзом и Карой мог сидеть только он и никто другой. Къярт понимал это, но ощущение реальности происходящего все равно ускользало сквозь пальцы. Его сознание провело куда больше времени, наблюдая за чужими судьбами, чем за своей — непозволительно много времени за слишком короткий промежуток времени.

— Мне кажется, что за всеми этими призывами, за всеми жизнями паладинов я потерял свою собственную, — тихо заговорил он. — Увидел столько всего. Наверное, увидел все, что только можно было. Уже не чувствую ни времени, ни самого себя в нем.

Поленья медленно прогорали в камине. Стыл чай.

Къярт не знал, чем занять себя на целый день. Вариантов было немного: слоняться по дому, словно во сне, или же взять какую-нибудь книгу в библиотеке и попытаться занять голову.

Но у Райза уже имелся свой план. Он выволок Кару и Къярта из дома несмотря на все возражения последнего и снова потащил по ярусам Эсшена.

Прошедшей ночью на город налетела метель. К рассвету она стихла, и теперь, высыпавшая на заснеженные улицы детвора забрасывала друг друга, а заодно и прохожих, снежками. Люди кочевали из одной лавки в другую, сидели за расписанными морозом окнами рестораций. Целому городу будто и вовсе не было дела ни до работы, ни до тревог всего остального мира.

Морозный воздух приятно остужал голову, приглушал голоса призванных паладинов. Многие из них когда-то ходили по этим улицам: счастливые и обозленные, печальные и беззаботные. Столько имен, столько лиц. Но, кажется, Къярт начал их забывать. Это хорошо.

Когда Райз привел их на один из средних ярусов, Къярт наотрез отказался идти на ярмарку, занявшую целую площадь: слишком шумно и слишком тесно.

Наблюдая со стороны, он все больше задумывался о том, как же эгоистично было требовать от Райза и Кары каждый день уходить в захоронение. День вне затхлых катакомб был нужен не только ему, но и девушке. Возможно, она нуждалась в нем куда больше, чем он.

Заметив боковым зрением стремительное движение, Къярт уклонился прежде, чем ему в голову прилетел бы увесистый снежок.

— Ох, простите пожалуйста! — всплеснула руками проходящая мимо женщина и одернула носящихся вокруг нее кругами двух мальчишек.

Къярт улыбнулся в ответ.

— Не тоже самое, да?

Он едва не вздрогнул от прозвучавшего над ухом голоса Райза.

— Не подкрадывайся.

— А ты не зевай, — парировал тот и, подперев плечом каменный забор, у которого топтался Къярт, посмотрел в сторону палатки, где Кара выбирала меховые варежки.

— Что «не тоже самое»? — с каплей раздражения спросил Къярт, когда Райз всем своим видом сообщил, что не собирается продолжать сам.

— Быть свидетелем и быть участником.

Райз хохотнул, когда Къярт одарил его тяжелым взглядом.

— Все ты понял, — продолжил тот. — Но из вредности делаешь вид, что нет. Одно дело, когда можешь только сидеть и смотреть, без возможности повлиять на события, и совсем другое — быть тем, кто определяет, что случится дальше. Да и свои собственные чувства и мысли явно отличаются от чужих. Каким же недотепой нужно быть, чтобы умудриться это спутать.