1902 Портрет Погост, часовенка над склепом, Венки, лампадки, образа´, И в раме, перевитой крепом, — Большие ясные глаза. Сквозь пыль на стеклах, жарким светом Внутри часовенка горит. «Зачем я в склепе, в полдень, летом?» — Незримый кто-то говорит. Кокетливо-проста прическа, И пелеринка на плечах… А тут повсюду – капли воска И банты крепа на свечах, Венки, лампадки, пахнет тленьем… И только этот милый взор Глядит с веселым изумленьем На этот погребальный вздор. Март 1903 (?) Мороз Так ярко звезд горит узор, Так ясно Млечный Путь струится, Что занесенный снегом двор Весь и блестит и фосфорится. Свет серебристо-голубой, Свет от созвездий Ориона, Как в сказке, льется над тобой На снег морозный с небосклона. И фосфором дымится снег, И видно, как мерцает нежно Твой ледяной душистый мех, На плечи кинутый небрежно, Как серьги длинные блестят, И потемневшие зеницы С восторгом жадности глядят Сквозь серебристые ресницы. 21 июля 1903 «Густой зеленый ельник у дороги…» Густой зеленый ельник у дороги, Глубокие пушистые снега. В них шел олень, могучий, тонконогий, К спине откинув тяжкие рога. Вот след его. Здесь натоптал тропинок, Здесь елку гнул и белым зубом скреб — И много хвойных крестиков, остинок Осыпалось с макушки на сугроб. Вот снова след, размеренный и редкий, И вдруг – прыжок! И далеко в лугу Теряется собачий гон – и ветки, Обитые рогами на бегу… О, как легко он уходил долиной! Как бешено, в избытке свежих сил, В стремительности радостно-звериной, Он красоту от смерти уносил! 1905 Каменная баба От зноя травы сухи и мертвы. Степь – без границ, но даль синеет слабо. Вот остов лошадиной головы. Вот снова – Каменная Баба. Как сонны эти плоские черты! Как первобытно-грубо это тело! Но я стою, боюсь тебя… А ты Мне улыбаешься несмело. О дикое исчадье древней тьмы! Не ты ль когда-то было громовержцем? – Не Бог, не Бог нас создал. Это мы Богов творили рабским сердцем. 1903–1906 Песня Я – простая девка на баштане, Он – рыбак, веселый человек. Тонет белый парус на Лимане, Много видел он морей и рек. Говорят, гречанки на Босфоре Хороши… А я черна, худа. Утопает белый парус в море — Может, не вернется никогда! Буду ждать в погоду, в непогоду… Не дождусь – с баштана разочтусь, Выйду к морю, брошу перстень в воду И косою черной удавлюсь. 1903–1906 Купальщица Смугла, ланиты побледнели, И потемнел лучистый взгляд. На молодом холодном теле Струится шелковый наряд. Залив опаловою гладью В дали сияющей разлит. И легкий ветер смольной прядью Ее волос чуть шевелит. И млеет знойно-голубое Подобье гор – далекий Крым. И горяча тропа на зное По виноградникам сухим. 1906 Новый храм По алтарям, пустым и белым, Весенний ветер дул на нас, И кто-то сверху капал мелом На золотой иконостас. И звучный гул бродил в колоннах, Среди лесов. И по лесам Мы шли в широких балахонах, С кистями, в купол, к небесам. И часто, вместе с малярами, Там пели песни. И Христа, Что слушал нас в веселом храме, Мы написали неспроста. Нам все казалось, что под эти Простые песни вспомнит Он Порог на солнце в Назарете, Верстак и кубовый хитон. 1907 Ночные цикады Прибрежный хрящ и голые обрывы Степных равнин луной озарены. Хрустальный звон сливает с небом нивы. Цветы, колосья, травы им полны, Он ни на миг не молкнет, но не будит Бесстрастной предрассветной тишины. Ночь стелет тень и влажный берег студит, Ночь тянет вдаль свой невод золотой — И скоро блеск померкнет и убудет. Но степь поет. Как колос налитой, Полна душа. Земля зовет: спешите Любить, творить, пьянить себя мечтой! От бледных звезд, раскинутых в зените, И до земли, где стынет лунный сон, Текут хрустально трепетные нити. Из сонма жизней соткан этот звон. 10 сентября 1910 |
