— Нет, — соврала, не стану это обсуждать. — Самир приедет за мной.

Иван Николаевич усмехнулся и, отперев замок, пропустил вперед. Я огляделась по сторонам. Но не возникло желания пройтись дальше. Устроилась в гостиной, присела в кресло. Буду ждать мужа — с места не сдвинусь. При необходимости объявлю голодовку. Не станет ведь «папочка» издеваться над беременной.

— Хочешь чего-нибудь? В холодильнике полно еды, успел сделать запас продуктов и напитков.

— А вы подготовленный, — саркастически произношу, выходит: планировал привезти сюда. — Да, хочу!

— Говори, — улыбается. Неужели, считает, что между нами могут сложиться полноценные отношения?

— Отвезите домой! — требую.

— Ты дома. Располагайся, выбери любую комнату, — невозмутимо отвечает.

— Вы… вы… вы… деспот… — подгибаю колени к груди и прячу лицо в ладонях. Очередная волна истерики накрывает. Как же достучаться до него, чтоб отпустил?

— Снежана, — прикасается к моим волосам. Платок он снял с меня еще в интернате и кинул на пол специально, оставляя послание Самиру.

— Не трогайте, — отмахиваюсь от него. — Вы просто мстите, пользуетесь мной и принципиально не хотите слышать. Вам наплевать… Преследуете свои интересы.

— Дочка… — присаживается на подлокотник, обнимая за плечи. — Мой интерес — это ты, и никому мстить — не собираюсь. Пусть Самир пойдет навстречу, перестанет препятствовать общению и встречам. Если договоримся, как будем делить тебя, то отпущу.

— Делить? — пересекаюсь с ним взглядом. — Я не вещь!

— Да, делить! — он резко встает. — На сегодняшний день вопрос не решен. У меня не осталось выбора, кроме, как увезти, раз случай подвернулся. Может, так до него дойдет… Он — муж, я — отец. Ты мои слова близко к сердцу не принимай, наговорил лишнего… Вижу, как любишь и ребенок будет у вас… Но все равно беспокоюсь.

— Вы оба занимаетесь ерундой, по сути — свои разногласия прикрываете мной… — возмущаюсь. — А меня никто не хочет спросить?

— И что же хочешь ты? — доносится со стороны холла.

— Самир!!! — соскакиваю и бегу к нему, бросаясь в объятия. Мгновенно расслабляюсь в надежных руках.

— С тобой все в порядке? — он крепко прижимает к себе, зарываясь носом в мои волосы. На его вопрос просто киваю. Быстро нашел.

— Я бы не причинил вред дочери, — вмешивается Иван Николаевич.

— Верится с трудом… — шипит сквозь зубы от злости муж.

— Пожалуйста! — смотрю на мужчин, которые опять собираются сцепиться. — Не нужно спорить. Давайте нормально поговорим?

29.2.Самир

— Да о чем тут говорить?! — возмущаюсь, глядя на жену, которой вздумалось выяснять отношения. И боюсь выпустить ее из своих рук хоть на секунду. — Тебе мало наглядного поступка?

— Э… м-нн… — замешкалась она. Потом обернулась на Александрова.

— Прости… — виновато произносит «папочка», не отрывая глаз от Снежаны. Зная о беременности, подверг волнениям, а теперь прощения просит. Сволочь…

Неужели, рассчитывает, что стерплю подобное?

— Да пошел ты со своими извинениями! — в вежливости и прочих условностях больше нет необходимости, едва сдерживаюсь от матерных фраз, но не хочу перед ней опускаться до словесной грубости — вряд ли меня это украсит.

Возникла пауза. На удивление папаша промолчал.

А Снег уткнулась в мою грудь и тихо плачет… Крепче обнял свою девочку в успокоительном жесте. Пора уезжать. Обсуждать нечего. Он не увидит дочь. Его действия продиктованы лишь неприязнью в мой адрес, иначе «мозги включал», прежде чем похищать.

В это момент с улицы зашел Владимир.

— Семейная идиллия, — радостно сказал он. — «И жили они долго и счастливо»…

— Опусти свои шуточки, — посмотрел на него.

— И ты здесь… предатель… на две стороны бегаешь… — печально усмехнулся Александров. — Теперь ясно, чья излишняя болтливость всему виной…

— Да брось, Иван… Реально перебор… Вам сложно, что ли, решить мирным путем разногласия? — разглядывает нас.

— Лучше отвези в город, и не лезь не в свое дело, — как же бесит всё происходящее.

— Ладно-ладно, — Владимир не стал спорить, — поехали тогда.

— Пойдем, — веду жену к выходу, придерживая за талию.

— Нет! — возмутился «папочка» и попытался остановить, еще имеет наглости перегораживать путь собой. — Мы не поговорили!

Собрался ответить: сказать все, что думаю о нем… Но тут прозвучал жалобный, с нотками беспокойства, голос Снежаны:

— Самир… — она сильно схватилась за мои плечи.

— Ты чего? — поднимаю лицо за подбородок, вижу, как корчится от болезненных ощущений.

— Что-то не так… — шепчет, потом прикладывает ладонь к животу.

— С ребенком? — только этого не хватало.

— Да… жжет внутри и тянет… — в ее глазах застыл страх.

Ситуация принимает опасный поворот, неподдающийся контролю.

— Вот черт… Подгоню машину ближе, — произнес Владимир и выбежал из дома.

— Иди ко мне, — беру ее на руки, направляюсь на улицу, несу предельно осторожно, чтобы лишний раз не тревожить. — Девочка моя, потерпи, в больнице помогут, обязательно помогут…

— Давайте отвезу вас, — не отстает Александров, плетется следом.

— Ты… — прошипел, кинув презрительный взгляд на него. — Не приближайся. Никогда!

Подхожу к машине. Владимир предусмотрительно открыл дверь. Аккуратно уложил жену на заднее сидение.

— А-а-й! — она закричала о боли, подтянув колени к груди.

— Сейчас поедем… лежи и не шевелись…

— Снежана! — папаша попытался подойти.

— Уйди! — оттолкнул с силой, тот покачнулся на ногах, но устоял. — Если из тебя, мы потеряем ребенка, то я… с тобой…

Сжал кулак перед его лицом, а так хотел врезать по холеной роже, да времени нет. И устраивать разборки перед Снегом не стану — она и без того напугана…

Сажусь вперед. Владимир стартует и мчит в город. Звоню врачу. Нас ждут, и это вселяет надежду.

Внешне я собран, стараюсь держать себя в руках, контролировать эмоции, чтобы не наводить своим обеспокоенным поведением еще больше страха. Но что творится внутри… Ураган бушует… бессилие душит… Зависеть от обстоятельств, на которые не в состоянии повлиять — хуже не придумаешь.

Оборачиваюсь назад. Снег усердно терпит. И на миг, кажется, будто ей стало легче.

— Как ты? — дотягиваюсь до нее, прикасаясь к руке.

— Низ живота режет… и не проходит… только нарастает…

— Скоро будем на месте… По шкале: от одного до десяти — насколько сильно болит? — мне нужно знать, каковы наши шансы доехать и сохранить беременность.

— Пять-шесть, — тихо отвечает и морщится.

«Меньше половины процентов…» — обреченно вздыхаю.

Прикончу папашу, если они пострадают. Впрочем, все равно ответит за свой поступок. Называется: прикрылся радостью и желанием общаться с дочерью, а сам плевать хотел на ее положение. Интересно, что он успел наговорить? Слышал лишь, как сказал, будто волнуется за нее и чтобы не принимала слова близко к сердцу. Значит, чем-то задел, расстроил… Потом выясню…

Возле клиники ожидала бригада.

Сам достал Снежану из машины максимально бережно, не позволил никому прикоснуться к ней. Переложил на каталку. Она вновь ощутила жгучую боль и мучительно застонала. Взял ее за прохладную ладонь и шел рядом, но в «смотровую» меня не пропустили, кинув сухую фразу «ожидайте в коридоре».

— Самир? — Владимир положил руку на плечо, привлекая к себе внимание. — Все будет хорошо. Надо верить.

«Мне бы такое спокойствие…» — пока только обрастаю еще большей тревогой. Хочу этого ребенка.

— Моя жена, — говорит он, и, заметив непонимание в глазах, ведь я на секунду забыл про вторую семью, тут же пояснил, — моя настоящая жена скоро родит. Почти всю беременность она не вылезает из больницы. С первым ребенком: было то же самое — сплошные сложности, угроза выкидыша, но ее это не остановило и пополнение на подходе. После всех злоключений — выработал стальную выдержку в вопросе деторождения. Ты столкнулся с этим впервые. Так что… Набирайся сил уже сейчас… всякое может случиться…