— Ах, вот чего ты боишься? Город неприступен, глупышка. Мы стали сильнее и у нас есть волхв, помнишь?

Оксана не смогла сдержать горький вздох. Сколько таких наивных людей погибло от ослепляющей уверенности в неприступности стен, сооружений и прочего. Всё, что построено можно сломать. Всегда. Потому что ломать легче всего.

— Ты не ответил.

— Буду защищать город до последнего вздоха.

— А где буду я?

Это не просто вопрос. И Оксана думает не о своей шкуре, а о том, уцелеет ли хоть кто-нибудь в роковой день? Знать бы ещё, когда он.

— Почему ты спрашиваешь?

— Поехали отсюда, пожалуйста.

Она оторвала голову от мужниной груди, чтобы погладить его по бородатой щеке. Боялась ли Оксана его ответа? Очень. Ждала ли согласия? Безусловно. Но она полюбила этого сильного мужчину за его надёжность и монолитность. Он никогда не придаст своего слова, как бы юн не был. Девушка смотрела в Глаза мужа и уже знала ответ. Они остаются. Густой бас только подтвердил её догадку.

— Прости, я не могу. Я защитник. Если я сбегу, на новом месте буду предателем и никем более.

— Ясно.

Она встала с колен толлько затем, чтобы убрать со стала. Нужно было занять себя и приспосабливаться к новым обстоятельствам. Они выберутся живыми из этой передряги. Во всяком случае на это хотелось надеяться.

Мирослав потянулся вперёд и девушка оказалась снова сидящей на коленях. Мужчина хмурился, потому что это "ясно", сказанное бесцветным тоном ему абсолютно не понравилось.

— Постой. Оксана, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Наверное, нет. Я не знаю ничего. Просто, боюсь.

Мирослав поцеловал её. Он старался стереть все заботы и тревоги своими губами. И Оксана не собиралась хоть как-то противиться этому занятию. С чего бы вдруг? Однако она твёрдо решила сбегать к Аристарху Олешевичу за волшебным чаёчком.

24 дня до нападения.

Оксана впервые проснулась посреди ночи с неясным предчувствием беды. Удушающий страх не смогли разогнать ни ночная прохлада, ни размеренное дыхание спящего мужа. Девушка проснулась как от толчка и не могла больше уснуть, как бы не уговаривала. Всё было как обычно — тихо, темно — но вот предчувствие чего-то нехорошего не отпускало, пока девушка не поднялась с кровати и не заварила себе чай. Так её утром и застал Мирослав. Он только головой покачал и сел рядом.

— Ксанка, родная, не начинай. Ты снова строишь стену между нами. Доверься мне.

Девушка прикусила губу. Её муж говорил о доверии. Снова. И она рискнула. Оторвалась от кружки и в упор посмотрела на Мирослава.

— Менеск сгорит. И мы все вместе с ним.

Именно так — без приукрас, патетических завываний и истерии. Сухо и по существу. Оксана замолчала. А что ещё говорить? Что она знает? Год и факт. Всё.

Оксана нежно прикоснулась к руке, привлекая к себе внимание.

— Уедем, Мирослав. Нам не спастись иначе.

Она смотрела в его серьёзные глаза и понимала, что не переубедит. Он воин. Долбанный защитник. Обязательный. Верный своему слову. За это она и любила своего молодого мужчину.

— Расскажи. Всё, что знаешь.

Оксана смотрела на тревожную складку между сведённых бровей. Для неё прошлой, история оставалась всегда только историей. Даты, цифры и события. Всё. Девушка никогда не проживала их жизнь день за днём. Чёрт, да наша Оксана — лингвист. Половина важных дат просто стёрлись за ненадобностью. А вот теперь её "басурманский" свободный английский здесь ни к месту. А когда-то было не так. Оксана закрыла глаза и заговорила.

— Мы познакомились с тобой осенним вечером. Мне только недавно исполнилось 25. Жизнь казалась тогда скучной и… слишком правильной. А я хотела перемен. Я хотела чего-то… особенного. Быть особенной самой. И я… тем вечером я сделала ритуал призыва, а пришёл ты. Ты был призраком и умер в 19… Защищая этот город.

Девушка не повышала голос, прекрасно зная, что её слушают. Она запиналась, с трудом вспоминая то, другое время и нравы и удивлялась пропасти между прежней собой и настоящей. — Пойдём к волхву. Он поможет.

Оксана лишь слабо улыбнулась. Наивный. Они все слепо поклоняются этому дряхлому старику. Но если этот пройдоха знает, что она из будущего, то знает и про битву. Весь парадокс заключается лишь в том, чтобы разгадать его игру.

— Обязательно.

Девушка на мгновение задумалась и хитро блеснула глазами.

— А знаешь, у нас как-то неправильно начался день.

Мирослав покачал головой и подхватил девушку, чтобы усадить её к себе на колени. С недавних пор они всегда так делали. Потребность быть как можно ближе друг к другу воспринималась друг другом вполне естественно.

— И как правильно?

Не важно, что попросит его зазноба. Мирослав готов был на всё, когда видел эти лукавые глаза; чувствовал нежные пальчики на своих плечах. Мужчина всегда подавался вперёд, прижимался теснее, чувствуя странное, глубокое душевное единение от простых прикосновений.

— Проведи со мной день, пожалуйста.

— Ох, шалишь, сердце моё. Кто зарабатывать нам на хлеб будет?

Его красавица просила так много и так мало. Но все дела отодвигались в сторону, стоило видеть её вымаливающие глаза. Знала и пользовалась.

— Один день. Прошу.

— Ох, лиса. Говори, что задумала.

Так они и оказались на берегу небольшого озерца рядом с лесом. Тем самым, где состоялась их первая встреча. Приятные воспоминания горячили кровь. Тогда ещё не свободный парень героически спас прекрасную, обнажённую вдову. И в заварушке поучаствовал и прелестницу на руках понёс. Как только не сорвался, одни Боги и знают.

Кузнец не сразу сообразил, что происходит. Оксана довольно спорно скидывала с себя одежду. Наплевав на все правила и приличия. Иногда Мирослав не мог не восхищаться её дерзостью и смелостью. Оксане было всё равно, заметит ли их кто-нибудь, какие сплетни поползут после. Важно только здесь и сейчас. И это прекрасно.

— Ксанка, что ты делаешь, распутница? У Мирослава нет ни единого шанса против раскрепощенного дитя 21 века. — Раздеваюсь и ты не мешкай. Поплаваем вместе? Она играючи снимала с себя весь этот ворох из нижних юбок и верхних слоёв ткани. Мирослав улыбнулся своей красавице широкой, мальчишеской улыбкой. Он ещё помнил оторопь во взгляде, когда Алёна вывалила повседневный наряд. Как девушка неловко путалась в многочисленных завязках и спрашивала очевидные вещи. Хмурилась и кивала, пытаясь запомнить всё и сразу.

Теперь её тонкие ласковые пальчики порхают над завязками как крылья бабочки. Неловкость давно ушла.

Когда на Оксане осталась лишь нижняя сорочка она нагнулась и приподняла края. Девушка знала, что видит Мирослав: очертания бёдер в ярком полуденном свете и, возможно, нет, однозначно, думает о том, что находится между её сведённых ног. Оксана отставила свою аппетитную попку и приподняла подол ещё выше, когда почувствовала грубые пальцы на голой коже. — Хочешь сам меня раздеть? Она повернула голову к нему, продолжая стоять спиной к напряжённом мужскому телу. Девушка заглянула в глаза кузнецу и потерялась в пучине его голода. Он хотел её. Мог заниматься сексом столько, сколько ей хотелось. Соблазнительная перспектива.

Он так и взял её стоя. Оксане пришлось хорошенько прогнуться в пояснице, чтобы найти баланс и не свалиться на землю. Тонкая ткань натянулась чуть выше груди, создавая некое подобие точки опоры. Его сильная рука держала смятую ткань как бандаж, постоянно натягивая на себя. Всё для того, чтобы левая нетерпеливо впилась в оголённую грудь. Мирослав чутко прислушивался к каждому похотливому стону, контролируя силу и глубину проникновения. И Оксана теряла себя в водовороте острых ощущений.

Он был её центром. Опорой. Девушка сосредоточилась на своём мужчине, как на точке, чтобы не захлебнуться в шромовом шквале новых эмоций. Оксана чувствовала, как с каждым проникновением земля всё больше крениться и уходит из-под ног, хотя это не так.