Сима вздрагивает и медленно подносит руки к ушам, будто это может ее защитить от неправды, которая неминуемо наступает, пытаясь поглотить ее душу и отнять мечту. А ведь мечта – это все, что у нее осталось.

Клавдия Ивановна перестает сердиться и даже кладет руку ей на плечо.

– Будь умницей, сходи сегодня же, – говорит она. – И постарайся не говорить лишнего. А как будешь подписывать договор – не читай его, раз ты принимаешь так близко к сердцу свое сиротство. Вот твои документы, – она кладет на кровать небольшую папку, – не забудь их взять.

***

– Конечно, надо сходить, – Тамила смотрит на нее пристально сверху вниз после того, как Симе пришлось ей рассказать, «что здесь делала эта старушенция». – Тебя никто не заставит работать, если не понравится, но попробовать-то можно!

Она говорит с ней намного мягче, чем до ночного происшествия, будто до сих пор чувствует свою вину.

Сима глядит на нее и сразу опускает глаза. Тамиле действительно не все равно. Но почему? Она ведь даже не воспитательница.

Тамила, оставив свои щетки и швабру, присаживается к ней на кровать.

– Хочешь, я пойду с тобой? – говорит она.

– Нет, я сама, – стараясь придать голосу как можно больше уверенности, говорит Сима и встает в надежде, что уборщица последует ее примеру и уйдет.

– Я подожду тебя здесь, – говорит Тамила, оставаясь сидеть на ее кровати.

Сима вздыхает. Кажется, это не закончится никогда.

Она берет папку с портретами и вынимает оттуда самый дорогой и важный для нее. Почему он таким стал, Сима не может объяснить.

И если Тамила решит избавиться от портретов, то этот останется. Да и вообще – лучше взять с собой в дорогу лучшего друга, с которым не будет так одиноко.

Свернув портрет Назария в трубочку, Сима выходит из комнаты, не оборачиваясь, чтобы не передумать.

На улице сыплет мелкий снег. Все бы ничего, да только он на ее тряпичной куртке, сшитой из кусочков, оставляет некрасивые разводы. А застиранная шапка вообще скоро размокнет и станет похожей на тряпочку. Ее в таком виде и на порог офиса не пустят, как это было с художественным училищем.

Становится совсем неуютно. Уж лучше было остаться в теплой комнате вместе с Тамилой, вдыхать запах кофе, который она часто пьет, из-за чего комната, кажется, уже пропитана этим ароматом. А если Тамила предложит чай – согласиться и выпить с ней чашечку.

А потом Тамила окончательно усыпит ее бдительность и нанесет решающий удар – убедит, что никакого папы не существует, что он всего лишь выдумка больной головы. Что, конечно, он когда-то был – иначе, как Сима бы появилась на свет? А потом ушел, как многие отцы, оставил семью или просто сдал ее в детский дом, чтобы не мешалась под ногами.

И Сима поверит, хотя правда совсем другая.

Эта правда приходит к ней во сне. Но никому не докажешь.

Поэтому, превозмогая холод, колючий снег в лицо, давящую серую погоду, Сима продолжает идти.

– Эй, куда? – ее ловят за плечо на перекрестке. Прямо перед ней с визгом пролетает автомобиль.

Сима провожает его взглядом и приходит в себя. Сколько она так прошла, погруженная в свои мысли, не замечая никого вокруг? И где она? Улица будто бы незнакома.

Она оборачивается, чтобы посмотреть на того, кто только что спас ее от сильного удара, а может, и от смерти. Позади нее стоит Олег, тот самый парень из церкви, и все еще держит ее за плечо.

А рядом с ни…

Сима непроизвольно задерживает дыхание. Назарий. Самый красивый парень, которого она когда-либо видела. И он так близко, как никогда раньше! И он не проходит мимо, едва удостоив ее взглядом, как обычно, а стоит в двух шагах от нее, смотрит ей в глаза – удивленно и даже с неким интересом.

А еще с ними высокая девушка с длинными светлыми волосами, уложенными в модную прическу. На ней коротенькая черная шубка, ноги обуты в высокие замшевые сапоги на каблуке. И – что это? Она обеими руками берет Назария под руку. Ее взгляд отличается от взгляда парня – он такой, уничтожающе-презрительный. Сима невольно отводит глаза.

– И? Долго мы еще будем стоять? – спрашивает девушка скрипящим голосом, обращаясь то ли к Назарию, то ли к Олегу, то ли к ним обоим.

– Сима, как же ты так, чуть иномарку не сбила! – Олег улыбается, смотрит мягко, по-доброму. Он как будто не слышал слов подруги Назария и попросту проигнорировал ее.

– Я… – Сима теряется. И еще больше съеживается под внимательным взглядом Назария и пронзительно темными глазами блондинки. Вот бы показаться совсем маленькой и незаметной, но рядом как назло – фонарь; он отражает каждую блестяшку ее старой куртки и, наверное, при таком свете особенно хорошо видны линялые разводы на шапке. Олег, кажется, ничего не замечает. Но вот Назарий… В глубине его глаз проскальзывает ирония. Ясное дело, это все из-за одежды. Если бы на ней было длинное темно-синее платье с прозрачными рукавами и бантом – все было бы по-другому. Еще его подруга ведет себя странно. Она, похоже, считает его своей собственностью, вон как на руке повисла…

Сима не в силах остановить мысли, которые перебивают одна другую со скоростью звука. Она обращает умоляющий взгляд на Олега, будто тот может ей как-то помочь, преобразить ее одежду и вообще избавить от этого неловкого положения, когда горло что-то сковывает, сердце нестерпимо сильно колотится о грудную клетку, а к щекам приливает то жар, то холод…

– Может, тебя проводить? – Олег замечает не только ее взгляд, но и улавливает настроение. Странно, ведь раньше они толком и не общались, а теперь он смотрит обеспокоенно и вообще ведет себя так, как будто они близкие друзья или даже родственники.

– Нет, зачем? – пугается вдруг Сима. И украдкой поглядывает на Назария.

– Ты выглядишь немного… нездоровой, – заминается Олег, не спуская с нее глаз. – Очень бледная.

– Я и не знала, что у тебя есть подруга, – красавица в шубе отпускает Назария и протискивается между ними, подбираясь ближе к Симе. Теперь она разглядывает ее в упор. Сима непроизвольно хватается за рукав куртки Олега – этот взгляд придавливает ее к земле.

– Для меня это тоже новость, – впервые за все это время подает голос Назарий. Сима замирает. Как давно она хотела услышать его голос! Он только звучал в ее голове, переливаясь разными оттенками, и каждый раз они приобретали новую окраску. А когда он ей снился, то говорил как-то по-особому, как люди вообще не говорят, а только ангелы…

– Что это у тебя такое, волшебная палочка? – девушка бесцеремонно дергает за портрет у нее под мышкой, скрученный в рулон, и недобро смеется. Сима вздрагивает от неожиданности и еще сильнее сжимает руку Олега.

– Алена, прекрати, – говорит Олег. – Ничего смешного я не вижу.

– Кажется, твоя подруга – волшебница, – Алена не спускает с нее колючего взгляда. – И она тебя заколдовала. Впервые вижу, как ты злишься из-за девушки.

– Ничего он не злится, – вступается за него Назарий. – И она ему не подруга, я бы о ней знал.

– Покажи, что это такое? – напирает Алена.

– Да ничего особенного, просто рисунок, – Сима прижимает портрет к себе, но девушка ловко выхватывает его и демонстрирует парням, как трофей. Олег протягивает руку, намереваясь забрать, но Алена отступает назад и разворачивает обойную бумагу.

Ее темные глаза становятся еще больше, она приоткрывает рот и даже дергается, будто увидела что-то неприятное.

Назарий тоже заглядывает к ней через плечо. У Симы замирает сердце.

– Ничего себе! – выдыхает он. – Это ты нарисовала? А мы разве знакомы?

– Ну… что-то вроде того, – заминается Сима. – Я тебя видела много раз, как ты шел по той дороге… ну, по такой, длинной. Мы там несколько раз встречались.

– В смысле встречались? – перебивает Алена.

– Вообще не помню, чтобы я тебя когда-то видел, – говорит Назарий. Его лицо становится напряженным, и он бросает мимолетный взгляд на Алену, которая, кажется, начинает злиться не на шутку.