– Если от нас через пятьдесят лет вообще что-то останется, – буркнул Нейт.

Я вздохнула. Загадывать так далеко было страшно.

– Да, – протянул господин Сэдли, невидяще глядя куда-то в стену, – в этом мальчик прав. Пусть власти не хотят это признавать, но люди видят и чувствуют. Вместе с магией из нашего мира уходит жизнь. Не уверен, что первопричиной стали церковники, но убийства магов процесс только ускорили. Гибнут урожаи, появляются странные болезни, техника рассыпается ржой. Видели, что случилось с домом на улице Святителей?

Мы только кивнули.

– Это страшно, – сказал мой начальник тихо. – Страшно наблюдать за тем, как рушится все, что ты знал и к чему привык.

И после этих слов я вдруг посмотрела на желчного и резкого мужчину другими глазами. Если он был магом, а он явно был, то может говорить так не только о засухе и болезнях. Он видел тот самый крах магии. Видел зверства церковников. И живет с этими воспоминаниями уже много лет.

– Что ж, – тряхнул головой господин Сэдли, – я рад, что проповеди не успели промыть вам мозги. И вы не разучились думать. Поэтому расскажу, откуда пришли эти символы.

Я замерла, затаив дыхание.

– Это символы ар-раэна, языка Изначальных. Языка первых заклинаний.

– Кто такие Изначальные? – просил Нэйтон.

– Вряд ли вам кто-то это рассказывал, но раньше, еще до появления идеи Всеотца, люди верили в то, что наш мир был создан сразу десятью богами. Каждый из тех, чьи имена уже забылись, вложил частичку себя в новорожденный мир. А потом они ушли, оставив здесь своих наместников, которых люди назвали Изначальными. Кто-то считал их потомками богов от браков с первыми людьми, кто-то – самими богами во плоти, а кто-то всего лишь смертными, которые раньше всех осознали магию. И пусть Изначальные, как и вера в древний пантеон, давно признаны ересью, они все же существовали. Маги всегда это знали. Изначальные обучали людей магии и наукам, хранили всеобщий порядок, прекращали войны. Их женщин, чья красота и мудрость воспевались в песнях, называли Хранительницами, а храбрейших и благороднейших мужчин – Стражами.

– Как же случилось, что о них никто не помнит? – прошептала я.

– Наверное, люди стали слишком самостоятельными и свободными, – пожал плечами начальник. – Перестали нуждаться в их мудрости, и Изначальные стали уходить. Может быть, они ушли в другие миры, может быть, просто умерли, чтобы освободить свой дух от плотской оболочки. Но за несколько веков от них остались только книги и легенды, а кровь их потомков окончательно разбавилась людской.

– Откуда вы это все знаете? – подозрительно прищурился Нейт.

– Я ведь знаю, что обо мне ходят слухи, как о лишенце, – слабо улыбнулся господин Сэдли. – Так вот, это не слухи. Я действительно был магом. Правда, не очень сильным, что позволило легко затеряться среди людей и избежать ненужного внимания.

– Понятно.

– Всех магов учат ар-раэну, потому что именно на этом языке произносятся наши заклинания. И легенды об Изначальных рассказывают тоже, просто чтобы мы помнили, где лежат наши корни.

– Каково это, быть магом? – спросила еле слышно.

– Это как будто внутри есть нечто, что дает возможность летать, – горько ответил мужчина. – А потом это нечто исчезает, и ты остаешься навсегда привязан к земле.

Я виновато опустила голову. Не надо было напоминать ему об этом. Видно же, что это до сих пор причиняет боль. Теперь даже понятно, почему господин Сэдли готов срываться на всех и каждом.

– Так вы знаете, что означают эти символы? – подал голос Нейт.

Вместо ответа Сэдли вытащил из кармана маленький ключ, открыл ящик стола и вытащил книгу, видимо, ту самую, о которой говорил Нейт. Я вытянула шею, стремясь рассмотреть то, что было на обложке.

– В отличие от нашего алфавита, – проговорил бывший маг, стряхнув с книги невидимую пыль, – каждый символ соответствует не букве, а слову. Причем смысл этих слов может меняться в зависимости от соседних. Поэтому расшифровка древних текстов и заклинаний – дело очень непростое. Дайте мне немного времени.

Следующие полчаса мы просто молча сидели и смотрели, как господин Сэдли с тихим шелестом перебирает страницы и сравнивает их с моим рисунком, задумчиво хмурясь. Затем он отложил книгу и подозвал нас ближе к столу.

– На самом деле, точно сказать, о чем говорит этот рисунок, сложно. Вот этот символ, – начальник ткнул пальцем в завитушку в центре, – собственно, центр и обозначает. Или средоточие, если выразиться по-другому. А вот этот, – его палец сместился к знаку, похожему на незамкнутый треугольник, – обозначает землю в значении твердь, основа. Хотя в сочетании с символом «человек» может значить защиту или защитника. Но «человек» находится не рядом, а напротив, так что не знаю, имеет ли это смысл. А еще здесь есть «смерть» или «конец», «жизнь», «бесконечность». В общем, такое ощущение, что здесь собраны символы, имеющие совершенно разный смысл.

– И что это дает? – без энтузиазма поинтересовалась я.

– Вообще художественные тексты, заклинания или инструкции Изначальных имели линейное написание, – Сэдли потер переносицу. – Так что этот рисунок может быть ритуальным или символическим. Или вообще не иметь никакого смысла.

– Ну почему? – внезапно подал голос Нейт. – Может они так и подобраны, чтобы противопоставляться друг другу? Жизнь и смерть, конец и бесконечность, одушевленное и неодушевленное.

– Может быть, может быть, – пробормотал бывший маг.

– Даже если так, – вздохнула я, – мне понятнее не стало. Почему их вижу я? Что с этим нужно делать?

– Как часто ты их видишь?

– В последнее время все чаще и чаще. А еще... – я замялась, не зная, насколько могу быть откровенной, но в итоге решилась. – Они стали меняться. Раньше я видела только этот знак, теперь появляются реальные картины. Иногда я просто вижу города или леса, над которыми будто летаю. А иногда – человека с таким же знаком на руке.

– Картины становятся четче? – подобрался начальник.

Я кивнула.

– Возможно скоро ты увидишь то, что должна. Я пока попробую поднять свои старые связи. Не уверен, ответит ли кто на письмо, но попробовать стоит.

Мне ничего не оставалось, как согласиться.

– А сейчас идите по домам, – приказал Сэдли. – И ради всего благого, воздержитесь от краж и взломов.

Нейт хмуро кивнул, подхватил меня за руку и вывел вон.

После того, как у нас появился такой неожиданный союзник, все, казалось, успокоилось. Нет, что случилось с домом банкира, так никто и не понял, но больше ничего странного в Триме пока не происходило. Да и сны почти оставили меня в покое. Я больше не видела полетов над империей. Просто знак на руке незнакомого мужчины.

Вот только беда пришла оттуда, откуда мы ее совсем не ждали.

Это был совершенно обычный день. Я разложила по папкам очередные бумаги, отнесла их в шкаф и уже собиралась отправиться обедать, как дверь в архив с шумом распахнулась. Оглядываясь по сторонам, к нам вошел грузный лысоватый мужчина в форме, в котором я без труда узнала господина Гроулера – начальника полиции нашего города.

– Иллара Дэй? – не здороваясь, спросил тот.

– Да, это я, – кивнула растерянно. – Чем могу быть полезна?

– Вы знаете, где сейчас находится Нейтон Мур? – Гроулер мрачной скалой навис над моей стойкой.

– Нет, – еще больше растерялась я. – Не знаю, в мастерской или на вызове, как обычно.

– Когда вы видели его в последний раз? – прищурился полицейский.

– Вчера, после обеда.

Какие странные вопросы. Я начинаю волноваться. Неужели с Нейтом что-то случилось?

– Он что-нибудь рассказывал вам о своих планах? – не отставал господин Гроулер, пристально сверля меня взглядом.

– Не знаю, – пробормотала я. – Вроде сегодня ему было нужно чью-то машину глянуть, но чью и где... А что с ним такое?

– Нейтон Мур обвиняется в похищении драгоценностей у госпожи Долорес Шолти, супруги нашего уважаемого мэра.