– Ну получил, – нахохлился его друг. – И даже прочитал. Только не пойму, что ты от меня хотел.

– Хотел узнать, не удалось ли тебе…

– Расшифровать знаки, над которыми мы ломали головы еще двадцать лет назад, – ворчливо перебил Фил. – Это я понял. Но неужели ты думал, что я все эти годы буду заниматься такой ерундой?

– Ерундой? – нахмурился Сэдли. – С каких это пор наследие Изначальных стало ерундой?

– С тех пор, как от всей их магии не осталось ни шиша! Какой в этом смысл, Вильмер? Ничего нет. И все эти значки – просто пшик!

Сэдли машинально потер левое предплечье и раздраженно поморщился.

– Магия… – уже спокойнее буркнул Фил, оценив его мрачную физиономию. – Я постарался выбросить все это из головы. Так безопаснее. Да и легче. Когда не думаешь о том, кем ты был и что потерял.

Бывший историк снова поморщился, но спорить не стал. Для всех них потеря магии оказалась настоящим ударом. И церковникам не нужно было напрягаться, чтобы извести лишенцев. Они прекрасно справились с этим сами. Кто-то наложил на себя руки, не выдержав сосущую пустоту на месте некогда сильного дара. Кто-то спился. Кто-то просто потерял волю к жизни. А кто-то, как Фил, спрятался в свою нору, отринул все, что когда-то знал и любил, превращаясь в потрепанного жизнью унылого обывателя.

– А ты все никак не выбросишь их из головы, – хмуро проворчал тот.

– Эти знаки важны, – сказал Вильмер Сэдли. – Они могут быть ключом к исчезновению магии. Или наоборот, к ее возвращению.

– Важны, важны… Знаешь, ты сейчас напоминаешь мне Безумного Альбехта.

– Кого?

– Альбехт Дорн с кафедры магометрии, помнишь? Такой странный старикан, вечно растрепанный, в заношенной академической мантии.

– Помню, – медленно кивнул Сэдли, покопавшись в воспоминаниях.

– Так вот, он был одержим идеей поиска магического полюса. Ну… считал, что у Нортана есть не только магнитное поле, но и магическое. И что у этого поля есть полюса – места, где у него то ли максимальное напряженное, то ли наоборот. Я не вдавался.

– И что, у него получилось вычислить этот полюс?

– Не думаю. В последние годы он окончательно сбрендил. Точно как ты, утверждал, что если мы узнаем, как работает поле, то поймем, почему нас покидает магия.

– Но ему никто не поверил, – мрачно озвучил очевидное бывший историк.

– Конечно, – развел руками Фил. – Ну это же ерунда. Даже если бы мы и нашли этот… полюс, что бы мы с ним сделали? Задницами своими заткнули?

– Почему ты мне об этом не говорил?

– Почему? Да потому, что сначала ты сбежал из Атараксии, не оставив нам адреса. Потом университет закрыли, а наших коллег стали на допросы таскать. Куда там думать о бреднях спятившего старика? Мы своих голов чуть не лишились.

– Я же писал тебе. Много раз.

– Ой, а откуда я знал, что это ты мне писал? – брюзгливо спросил Фил. – Вдруг это все подстроили церковники, чтобы вывести нас на чистую воду?

Вильмер Сэдли откинулся на спинку стула и покачал головой. Теория магического поля ничего ему не говорила, потому что расчеты никогда не были сильной стороной историка. Но вот тот факт, что кто-то кроме него пытался понять природу катастрофы, здорово вывел из равновесия.

– Где сейчас этот Альбехт Дорн?

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Фил. – Наверное, помер. Дорна не казнили, но уже тогда, двадцать лет назад, ему было под сотню.

– А ты знаешь, где он жил? – продолжал упорствовать Сэдли.

– Откуда? Мы с ним только в коридорах здоровались. И то, когда Дорн не был погружен в свои фантазии.

– Нужно, чтобы ты нашел его адрес.

– Мне делать больше нечего? – изумился Фил.

– А разве есть? – иронично хмыкнул Сэдли, окидывая взглядом захламленную пыльную гостиную.

– П-фф, вот еще, нашелся тут критик.

– Фил, ты мне должен.

– Ой, ладно, – скривился тот и тяжело поднялся с кресла. – Поспрашиваю кое у кого. Приходи завтра в это же время.

– Спасибо, – Сэдли тоже поднялся и пошел к выходу, осторожно лавируя между стульев и коробок.

Выйдя на улицу, он запахнул поплотнее плащ и медленно побрел в сторону остановки. Встреча с бывшим другом всколыхнула что-то внутри. Нет, Вильмер Сэдли никогда не старался забыть прошлое, как делали некоторые. Все же бывший историк хорошо понимал, что оно – основа для настоящего и будущего. Но его собственные воспоминания уже успели покрыться пылью прожитых лет. А сейчас эта пыль будто слетела, обнажая их. Возвращая молодого преподавателя, который только-только закончил аспирантуру и был полон надежд и идей. Друзей, таких же молодых и живых. Студентку, которая сначала прилежно училась под его руководством, а потом перевернула всю жизнь с ног на голову. И что из этого вышло…

Вильмер Сэдли скрывался восемнадцать лет. Думал, прикидывал, пытался докопаться до истины, хватаясь за самые дикие версии. Наблюдал за тем, как растет та, ради кого он и торчал в захолустном городке. И когда Илларе Дэй исполнилось восемнадцать, а надежда, казалось, уже успела угаснуть в душе историка, все изменилось. И теперь он просто не имеет права отступать, как бы сильно ни хотелось это сделать. Как бы сильно ни болело где-то глубоко внутри, где все еще хранились воспоминания о жене и новорожденном ребенке. Ведь Нортану была нужна помощь...

***

– Как она работает?

Я валялась на кровати Нейта и вертела в руках светилку Крыса. Это была небольшая банка в пол-ладони высотой. Толстая пробка плотно забивалась в горлышко. В ней торчала маленькая палочка, один конец которой немного выходил наружу, а другой – внутрь банки, прямо в налитую в нее жидкость.

– Это алхимический фонарь, – пояснил Крыс, размешивая в маленькой кастрюльке темную жижу. – Внутри банки специальный раствор. Чтобы заставить его светиться, нужно как следует нажать на штырь-активатор, и тогда пойдет реакция. Ее хватает на три-четыре часа. А если захочешь вернуть раствор в исходное состояние, банку нужно подержать в кипятке.

– Круто, – искренне восхитился лежащий рядом Нейтон.

– У меня еще есть рецепт похожих штук, – похвалился Крыс. – Только они не светят, а греют.

– Это сам придумал?

– Ага. Нашел как-то рецепт этого светящегося раствора и сообразил, как его можно использовать.

– Тебе бы лабораторию открыть, – вздохнула я. – И собственный магазин.

– В мечтах, – скривился алхимик. – Представляешь, сколько денег надо даже на самый завалящийся сарай на окраине Нугрима? А на оборудование? А на взятки, которые нужно дать, чтобы получить разрешение на торговлю?

– Представляю, – ответил вместо меня Нейт. – Я тут недавно считал, сколько нужно, чтобы открыть мастерскую хотя бы в Триме. Мне три года понадобилось бы работать без сна и еды, чтобы накопить.

– И в Триме так дорого? – неприятно удивилась я. – Ты не говорил.

– Не хотел тебя расстраивать, – друг отвел взгляд. – Мы же вместе мечтали… Да и что уж теперь.

Дверь номера открылась, обрывая нас, и в комнату вошел Кас. Он сунул мне в руки тоненькую потрепанную книжицу, вторую отдал Крысу.

– Ваши новые документы.

– Лар Вур, – прочитала я свое фальшивое имя и хихикнула.

С этой фамилией оно звучало как-то глупо. Но зато сразу отметало все вопросы по поводу семьи. Ведь такие коротенькие фамилии из двух или трех букв давали только приютским детям.

– Что-о-о? – взвыл вдруг Крыс. – Это еще почему я «Венедикт Свин»?

– Ну извини, – хмыкнул Кас. – Других вариантов, подходящих тебе по возрасту, не было.

– В смысле?

– Мой… знакомец, он же не сам их делает. Так, торгует тем, что попадает ему в руки. Так что выбор обычно невелик.

– Венедикт Свин… – пробурчал Крыс. – Ну ладно.

– Раньше было еще сложнее. Когда в Нортане нормально работали чары, документы привязывались к хозяину особой магической меткой, которую очень непросто подделать. Сейчас легче. Хотя мне сказали, что со следующего года хотят обязать людей вклеивать в свои удостоверения фотокарточки.