— Как?! Как ты это делаешь?

— Да не знаю я! Само как-то! А ну попробуй ты. Я щас чокнусь со всем этим дерьмом, что происходит вообще? — Ник швырнул пачку туда же, куда и я, а затем отошел в сторону и сделал приглашающий жест.

Пачка виднелась в явной недоступности. Я вытянул руку вперед и начал думать о ней, о том, как она влетает мне в руку, представил это настолько ярко, насколько мог. Ничего не происходило несколько секунд, я просто стоял как дурак с вытянутой рукой и пыжился. Ерунда какая; я разочарованно опустил руку. Но взгляд не отводил, Ник молча смотрел на меня.

— Я представил, что она приподнимается, будто на скатерти или платке… Всегда так делаю. Мои загоны, не обращай внимания, — неуверенно произнес он.

Я скептически зыркнул на него. На скатерти или платке, интересно. Снова вытянул руку и представил, что под пачкой расстелили носовой платок, и потянул не за пачку, а за него. Коробочка резко полетела ко мне в руку, да так быстро, что я не успел схватить ее, она отрикошетила от ладони и попала мне прямо в нос.

— Твою же мать… — Ник уже поставил топор обухом на березу, желая повторить финт. — Ты уверен, что это хорошая идея?!

Нику было плевать, он просто не обращал на меня внимания и как одержимый отошел от ствола и вытянул сразу обе руки в направлении топора. Я замер, если у него сейчас получится, значит, меня точно глючит. Топор не шевелился несколько мгновений, затем просто упал. Ник разочарованно посмотрел на меня. Затем снова поставил топор на березу. Отошел, вытянул руки, топор снова упал. Я предположил, что он просто неустойчиво стоит. В следующий раз Ник положил его боком. Результат был тот же. Топор падал с березы, хотя на него ничего не воздействовало, кроме кривляний Ника.

Я взял пачку в руку и тупо на нее уставился. Разжал ладонь и представил, как она взметается вверх. Коробочка поднялась сантиметров на сорок и упала рядом со мной. Закружилась голова и, похоже, не у меня одного. Ник подошел ко мне, уселся рядом и завернул такой витиеватый матюг, что ему позавидовали бы все портовые матросы.

Еще один кирпич в фундаменте понимания окружающего мира громко хрустнул. Теперь еще и это. Может, я и правда схожу с ума?

Я притянул пачку последний раз и отдал ее Нику, он достал две сигареты, одну протянул мне. Мы молча закурили.

— У тебя закружилась голова, когда ты тянул топор? — Ник кивнул.

— Мы в матрице, — многозначительно выдал он. — Нео умел так же. Других объяснений у меня нет. Я — Нео, чтоб его. А ты Тринити.

Я хохотнул.

— Пошел ты. Тогда уж я Морфеус. — Ник был не против.

— Давай проверим еще, на чем это работает? — Его голос звучал глухо. Он уставился в пространство перед собой. Я знал: когда он так делал, значит, он зациклился. Проверить я был не против, нужно только утащить спиленные ветки к лагерю. Заготовленного количества должно хватить на ночь. У меня возник только один вопрос: можно ли развить этот навык? И не временный ли он? Был лишь один способ проверить.

Ник

Солнце подбиралось к скале, на которую убежал Альберт, совсем скоро раскаленный шар скроется, и до заката останется всего несколько часов. Мы с Андреем, натаскав дров, принялись готовить плов, курица — самый скоропортящийся продукт, с нее и начали. Костер бодро потрескивал, нагревая содержимое котелка, вода почти закипела, Андрей готов был закидывать рис. У меня же из головы все не шли мысли насчет пачки сигарет, с чего вдруг мы стали уметь такое? Придя в лагерь, мы проверили свои способности почти на всех предметах и обнаружили интересную штуку: органические вещи практически не поддавались движению или влиянию. Трава, сорванные ветки, косточки курицы, едва заметные колебания можно было разглядеть, и все; чуть лучше дела обстояли с сухим хворостом — его можно было, в зависимости от размера, немного сдвинуть. А лучше всего мы могли влиять на металлы, камни, резину, пластик. Мы не переставая минут сорок проверяли, что можем, на всем подряд. За это время вымотались настолько, что от усталости руки и ноги налились свинцом. Ощущения были такие, как будто я пришел в зал впервые и прокачал каждую мышцу, да так, что на следующий день болело абсолютно все. Это сопровождалось головокружением, но азарт от невероятной способности затмил здравый смысл, мы не могли остановиться, за что и поплатились жуткой усталостью.

Андрей предположил, что это больше всего похоже на телекинез, но необычный. Органика слабо поддавалась воздействию, будто утекала сквозь раскинутую под такими предметами скатерть, словно песок сквозь сито. Я не видел причин с ним не соглашаться. Нужно рассказать парням, вот они удивятся! Скоро истекает время, которое отвел Вано, мы с Андреем готовы были отправиться за ними. Альберта тоже не было. Оставалось только ждать и не оставить парней голодными, когда они все вернутся. Сидеть у костра было уютно, но мерзкое беспокойство от нахождения на незнакомой местности меня истязало. Лесное зверье в нашем мире довольно опасно. Встретиться с медведем в лесу — все равно что подписать себе смертный приговор. Страшно было представить, какие твари водятся здесь. А нам даже защититься было нечем. Рука сама потянулась к топору; преодолевая жуткую усталость, я выбрал ветку попрямее и принялся обтесывать ее до острой палки. Хоть что-то. Иллюзия того, что мы можем себя защитить, определенно лучше, чем ее отсутствие. Андрей не возражал, по его лицу читалось что он готовит на голых инстинктах и жутко хочет прилечь отдохнуть.

Шаг за шагом, ветка становилась все стройнее, силы удара топором хватало на мелкие веточки. На большие же мне приходилось тратить намного больше взмахов. Я шумно выдохнул, пот залил мне глаза. Треклятые ветки не поддавались; чтобы срубить одну, я тратил непозволительно много сил. Почему бы мне не попробовать толкнуть топор силой мысли? Останавливало только то, что я мог обессилить себя до состояния Андрея. Только пару попыток… Странно, но мне нравилось играться с этим. Применять силу мысли на предметы было очень занятно. Так-с. Отведя острие топора в замахе над особо крупной веткой, одновременно опуская руки, я толкнул силой в обух. Топор метнулся к ветке, срубил ее полностью и дернул меня инерцией за плечи так, что я потерял равновесие и чуть не отчекрыжил себе палец на ноге. Жесть. Применять силу сверху вниз было намного легче, чем в горизонтальном направлении, и уж точно легче, чем поднимать что-то вверх. Интересно, значит, сила тяжести, сила руки и сила мысли, направленные вектором вниз, приумножали силы друг друга? Интересно, а всю березу я смогу перерубить с одного удара? Выбрал верхушку ствола втрое толще ветки, которую только что перерубил. Встал напротив, расставил ноги пошире, чтобы не зацепить ненароком пальцы, сделал засечку, чтобы не промахнуться, взялся двумя руками за топорище, и прицелился. Сконцентрировался на обухе и представил, что давлю на него, словно десяток рук, вместе с этим опуская их. Береза с глухим стуком распалась на две части, а топор я засадил в землю аккурат под стволом, да так глубоко, что касался землей своих ладоней. Тут же дернул на себя, доставая засевшее лезвие из объятий земли.

— Ты что, не устал от этого? Я вообще весь вымотался. — Андрей помешивал уже засыпанный рис, смотря на меня с опаской, видимо, он не увидел, что у меня получилось. — Копье лучше доделай. Дров и так много.

Предложение было дельное. Решив больше не изнурять себя экспериментами, я обточил палку, гордо обозванную Андреем «копьем», до приемлемого состояния, и поставил ее рядом с разложенным стулом. Стоило подумать, что еще можно сделать с силой.

Парни вернулись вскоре после того, как я закончил обтесывать вторую палку. Вид у них был обеспокоенный.

— Долго вы. Нашли воду? — Андрей поднялся встречать друзей.

— Нашли. — Вано разложил стул и поставил его вблизи костра. Сашка поступил так же. Они даже не взглянули на дрова, которые мы заготовили, и на ужин тоже не посмотрели. — Когда Альберт придет, нужно будет кое-что обсудить.