Пока мы с ней идем, ступая ногами на хрустящий, замерзший снег, я прислоняюсь плечом к плечу Кейси. Это привлекает ее внимание, и она смотрит на меня с нежной улыбкой на губах.

— Они рады, что ты осталась на Рождество, — говорю ей я.

— Мне здесь нравится. У меня никогда не было настоящего семейного Рождества. Скорее бы уже всем этим заняться. Печь печенье, заворачивать подарки, петь рождественские гимны. Я в буквальном смысле взволнована.

— Ты никогда не праздновала Рождество со своей семьей? — спрашиваю я, мое дыхание вырывается облачком в морозный воздух.

Ветер раздувает волосы Кейси, и она пытается повернуть голову так, чтобы они не попали ей в глаза.

— Нет. Не совсем. Не так, как я себе это представляю. Снежное утро с горячим шоколадом и открывающими подарки детьми. Большой рождественский ужин со смехом, гоголь-моголем, и обоими родителями, которые при этом не ссорятся. Никакого бухого папаши, появившегося с цыпочкой, с которой познакомился прошлой ночью, а теперь называет ее подругой, и не скрывает, что уже ее трахнул. Никакой мамаши, которая дарит тебе на Рождество машину и считает, что ты должна быть благодарна за то, что у тебя есть такие дорогие вещи, а тебе всего на всего нужно, чтобы она тебя любила, — Кейси моргает, на глазах появляются слезы. — Можно подумать, что в детстве круто иметь родителей, которые могут позволить себе все, что ты хочешь, но я была полна разочарования, потому что они никогда не видели, что мне действительно нужно. Они. Чтобы они меня заметили.

Я смотрю на нее, тишину нарушает доносящийся издали смех девочек.

— Ты же знаешь, что ни у кого не бывает идеального Рождества, верно?

Я пытаюсь добавить в свои слова немного юмора, боясь, что, если этого не сделаю, она заплачет.

— В смысле, Морган… мы знаем, что это Рождество не будет идеальным.

Кейси прикрывает улыбку затянутой в перчатку рукой, и если совершенство и существует, то оно в этом моменте, с раскрасневшимися щеками, улыбкой и голубыми глазами. Не знаю, к чему это приведет, но с ней я готов это узнать.

Взгляд Кейси перемещается на девочек.

— Знаю, что все будет не идеально, особенно если Морган завладеет текилой, но это идеально. Здесь. С вами, ребята. И начнется это с выпечки печенья с двумя маленькими девочками. Я испеку все рождественские печенья, которые только можно себе представить.

Я притягиваю ее к себе и обнимаю за плечи.

— Ты — просто нечто, дорогая.

— Это хорошо, да?

Я прижимаюсь губами к ее виску.

— Очень хорошо.

Мы не говорили о том, к чему это приведет и, что будет после Рождества. Я не хочу даже думать о том, что она уедет.

— Здесь так красиво, — говорит Кейси, шагая рядом со мной по снегу, девочки опережают нас на несколько шагов.

Мы прогулялись по ранчо. Девочки хотели показать ей, где они купаются летом, и это превратилось в поиски потерянного заклинания среди деревьев. Ладно, Сев охотится за несуществующим заклинанием, а Кэмдин пока с этим согласна. Должен признать, что с тех пор, как здесь появилась Кейси, Кэмдин стала к Сэв намного добрее. За эту неделю мне пришлось разнимать всего одну драку.

Недолго думая, я беру Кейси за руку, прекрасно понимая, что держу ее так впервые.

— Весна прекрасна, — бросаю я, мне любопытно, что она ответит. — Лето жаркое и невыносимое.

На лице Кейси появляется беспокойство, она бросает взгляд на детей.

— Мне… нужно с тобой кое о чем поговорить.

Мое сердце бьется чуть быстрее.

— Об отъезде?

— Нет. Просто, ну, я не знаю… нам нужно поговорить. Наедине.

У меня начинается паника.

— Кейси, если это насчет того, оставаться ли тебе здесь на Рождество… Я хочу, чтобы ты осталась. Девочки хотят, чтобы ты осталась.

— Нет, насчет тебя…

— Папа? — кричит Кэмдин. — Кто это?

Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, на кого она показывает. И тут вижу знакомый грузовик Шевроле. Грузовик Джонни. Только рядом с машиной стоит вовсе не он. Бл*дь. Какого черта она сюда заявилась?

— Черт возьми, Тара, — ворчу я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

Я опускаю руку и смотрю в лицо Кейси. Она бледная, глаза распахнуты от страха, паники… Я не знаю, но не могу точно сказать, от чего именно. Как будто она увидела привидение.

— Можешь отвести девочек в дом? — спрашиваю я, протянув ей куртку Кэмдин, которую та сняла и бросила мне.

Кейси кивает, тянется за курткой, но в ее глазах читается нерешительность.

— Я… да. Могу.

— Ты в порядке?

Она снова кивает, покусывая нижнюю губу. В этот момент я понимаю, как, должно быть, странно это выглядит — у меня перед домом объявляется женщина, да еще с таким видом, будто хочет оторвать мне яйца. Вероятно, это требует объяснений.

— Это моя жена, но девочки понятия не имеют, кто она такая, — предупреждаю я в надежде, что Кейси поймет.

Кивнув, почти судорожно, она улавливает суть.

Я понятия не имею, почему Тара сюда заявилась… вообще-то, имею. Я просто не думал, что у нее хватит смелости встретиться со мной лично.

Кейси уводит девочек к дому, под крыльцо.

— Может, зайдем внутрь? Становится холодно.

Я делаю шаг в сторону идущей к нам Тары, которая выглядит в точности, как на своих фотографиях в Instagram, а совсем не так, как уехавшая отсюда три года назад девушка с фермы.

— Что ты здесь делаешь? — рычу я.

Шагая по снегу, Тара смотрит на меня злобным взглядом и вскидывает руки.

— Чтобы заставить тебя подписать эти чертовы бумаги, Бэррон, — у нее, по крайней мере, хватает порядочности говорить тише.

— Зачем? — фыркаю я, шагнув к ней и под опоясывающее дом крытое крыльцо. — Чтобы ты снова вышла замуж? Ведь все ради этого, не так ли?

— Да, — признает она, глядя на то, как позади меня Кейси пытается разуть девочек. У нее дрожат руки. Черт. Держу пари, она в шоке от всего этого, и одна мысль об этом еще больше меня злит.

Я снова поднимаю глаза на Тару. От ее присутствия у меня давит в груди. Поверьте, я скорее засуну руку в коровью задницу, чем буду разговаривать с Тарой об этих гребаных документах о разводе. Но я знал, что это произойдет. В конце концов. Я просто не думал, что она объявится здесь за несколько дней до Рождества в присутствии девочек.

— Так ты проделала весь этот путь, чтобы я их подписал?

Я смеюсь, засовывая в карманы дрожащие руки. Я не хочу, чтобы она видела, что ее визит меня как-то обеспокоил. Я никогда не рассказывал о ней девочкам. Они понятия не имеют, как она выглядит и вообще ничего о ней не знают. Девочки думают, что вылупились из яйца, как цыплята. Это неправда, но они не особенно об этом спрашивают, поэтому я не вдаюсь в подробности.

— Если хочешь, чтобы всё было сделано правильно, сделай это сама, верно, Кейси? — Тара переводит свои холодные голубые глаза на Кейси.

Моё сердце уходит в пятки, и мне вдруг становится трудно дышать. Кейси? Проходит минута, прежде чем я это осознаю. Она из Калифорнии. Неужели она… нет. Она не могла. К сожалению, судя по выражению лица Кейси, все так и есть, это ясно без слов. Она… знает Тару. Я медленно перехватываю взгляд Кейси; ее бледное лицо все подтверждает.

Она удивленно смотрит на Тару.

— Что ты делаешь?

— О, это мило, — смеется Тара. — Ты ему не сказала, да?

Кейси качает головой, но не произносит ни слова.

Сев берет Кейси за руку.

— Это Барби?

Сев никто не отвечает.

Тара смотрит на Кейси.

— Как печально. Ты так мне завидовала, что тебе пришлось приехать сюда, чтобы найти того, кого я оставила.

И тут, бл*дь, я прихожу в ярость. И не от того, о чем вы подумали. Не знаю почему, но мой мозг даже не фиксирует эту связь, или, может, меня это не волнует. Я готов сорваться на Тару из-за того, что девочки находятся так близко к ней. У меня выступает пот, я готов схватить их и броситься прочь от нее. Это делает меня уязвимым, потому что я не хочу, чтобы они знали, что мама их бросила. Только не перед Рождеством, когда они просили Санту подарить им маму.