– Нос.

– Ой, точно! Я чуть не испортил, у тебя и так классно получается, – отец протянул лодочку сыну.

Снова, без всякого перехода, Иван ощутил себя в группе мирно беседующих людей. Стола не было, но у всех в руках были разнообразные вкусности. Сок спелых, сочащихся фруктов капал вниз и питал собой землю, на которой, поджав под себя ноги, сидел Петя и с упоением вырисовывал свою картину. Он аккуратно двигал раскрытыми ладонями над поверхностью земли, и на ней появлялись объёмные изображения определённых мест. «Интересно, это три дороги пересекаются в центре или шесть дорог расходятся от такого замысловатого перекрёстка»? – подумал Иван.

– А какая разница, папа?

Выверенные движения Петиных рук проявляли реки, возвышали горы.

С каждым пассом карта оживала и преображалась во всех местах одновременно. Боковым зрением Иван увидел, что все окружающие с интересом наблюдали за возникающим на их глазах чудом.

Иван присел на корточки и увидел почти готовую карту, на которой Петя вырисовывал мельчайшие детали с постройками, животными и людьми:

– Сынок, это у тебя вид сверху, что ли?

Петя кивнул головой, продолжая сосредоточенно работать. Только Иван отвлёкся на прекрасные голубые озёра, на луга ярко-зелёного цвета, как в центре начала образовываться большая пробка из машин и людей – авария. Всё это было настолько объёмным, красочным и реалистичным, что дух захватывало. Кто-то из обступивших людей восторженно произнёс:

– Да, Петя, из тебя хороший Творец получается!

Присутствующие плотным кольцом окружили картину, звучали аплодисменты:

– Художник! Настоящий художник!

Поднявшись с земли, Петя взял отца за руку и увлёк к своему творению:

– Папа, пойдём!

Они вошли в ручей с прозрачной водой, запустили лодочку, а сами легли на живот и, отталкиваясь руками от дна, поплыли за своим корабликом. Под руками чистый песок перемежёвывался с мелкой галькой, прохлада воды помогала безграничному счастью полностью овладеть Иваном. Вдруг он увидел, что три других кораблика, каждый раза в два больше Петиного, быстро приближаются к ним сзади. Ветер играючи наполнял их паруса сказочной силой.

Иван занервничал:

– Смотри, они нас обгоняют! Петя, давай к нашей мачте тоже паруса приделаем!

Петя мягко улыбнулся:

– Нет, папа, не нужно. Так хорошо. Гребём потихонечку.

Иван оттолкнулся руками от большого и гладкого камня, уютно лежащего на дне, наверное, целую вечность, а то и поболее, позавидовал его счастливой судьбе и подумал: «А почему здесь живности никакой нет? Хоть бы одного краба поймать или ракушек каких-никаких найти». Иван пристальнее всмотрелся в воду – ничего. По берегам красивого стерильного ручья тоже никаких изменений не наблюдалось, но постепенно, то тут, то там, начали попадаться клешни крабов, части от рыб и мелких животных. На высоком уступе сидела ощипанная курица, каких продают в продуктовых магазинах, с надетой на голову головой небольшого крокодила. «Что за люди здесь? – подумал Иван. – Зачем так над животными издеваться?»

Ручей становился всё меньше и мельче, пока не исчез совсем, но отец и сын продолжали плыть.

Наконец Петя нарушил молчание:

– Вот, папа, ты удивляешься многим вещам, а тебе не удивительно, что вода давно кончилась, а мы всё плывём за нашим корабликом? А ещё ты хотел поймать краба – посмотри, сколько их вокруг!

Действительно, продолжая грести руками, Иван не увидел под собой воды, зато песок просто кишел крабами разных форм и размеров, хотя секунду назад (Иван мог поклясться в этом) никаких крабов здесь не наблюдалось.

Петя улыбнулся, посмотрев на растерянного отца:

– Здесь ты можешь придумывать, строить и изменять свой собственный мир так, как пожелаешь.

– Как это?

– В своё время тебе об этом расскажут.

– В какое время? Кто расскажет? – Иван растерянно продолжал «плыть» вперёд.

Петя:

– Учителя, Ангелы, Гиды, Проводники… У них много имён, но суть одна – они на ступеньку выше нас и знают намного больше.

Иван сделал сильный гребок воздуха и, перевернувшись на спину, заскользил над поверхностью:

– А сколько всего ступенек? Какие ступеньки, Петь? – Иван задрожал всем телом, заметив, что со всех сторон к ним быстро приближается темнота. – Я, кажется, вообще сейчас ничего не понимаю, но мне становится страшно как-то внутри. Я боюсь чего-то…

Последним, что Иван увидел в кромешной тьме, был светящийся голос сына:

– Не бойся, пап, в своё время узнаем. Мы не Боги, мы только учимся…

Полная темнота и монотонный звук падающих в воду капель действовали завораживающе: «кап»… «кап»… Звук нарастал, и темнота дрожала, становясь неустойчивой и зыбкой по углам. Она уступала место мутной рвотной серости. Через отступающую пелену вырисовывались огромные капли, которые с нестерпимым грохотом разбивались о плотную водяную плёнку: кап… кап…

Брызги в виде огромной короны поднимались из воды, замирали на миг и уходили обратно в ожидании следующей капли: кап… кап… Завораживающая картинка медленно отдалилась, звук капель стал тише, и в лунном свете появилась капельница, трубки которой вели к лежащему на больничной койке человеку. Серое лицо Ивана было беспристрастно, широко открытые глаза смотрели вверх, а прибор ИВЛ через отверстие в горле размеренно поднимал и опускал грудь. Казалось, что само пространство искривилось, став густым и тягучим. Очередная капля физраствора, с трудом оторвавшись от кончика трубки, медленно полетела к своим подругам, смиренно ожидающим её в прозрачной колбе капельницы, чтобы на мгновение примерить корону и подтолкнуть бывшую королеву поближе к своему единственному предназначению – к израненной вене еле живого человека. Вместе с оглушительным разрывом капли глаза Ивана закрылись. Полная темнота надёжно укрыла зачатки нечаянного чуда.

Утром Свете разрешили навестить мужа в палате интенсивной терапии.

– Терпи, терпи, Ванечка, всё будет хорошо! – жена погладила мужа по высохшей руке.

К койке подошёл врач и покачал головой:

– Не обольщайтесь, прогноз неутешительный – в любое время…

Света оборвала эскулапа на полуслове:

– Не нужно мне этого говорить, я это уже сто раз слышала! Всё будет хорошо.

Врач вскинул голову, порывисто отошёл и выругался перед тем, как хлопнуть тяжёлой дверью:

– Умные все стали! Всё сами знают!

Медсестра кивнула сменщице, бросив взгляд на Ивана:

– Утопленник утром из комы вышел.

В реанимации Иван жил… нет, не жил, скорее он обитал где-то между небом и землёй. Он видел и даже узнавал лица посетителей, но вместе с ними видел и слышал множество разных людей в других местах. Он слышал необычайно красивую музыку света, видел такую тонкую палитру красок, о которой и помыслить раньше не мог. Иван не умел различать реальности, но никакой нужды в этом не было: он спокойно общался со всеми родственниками – с живыми, с ранее ушедшими, – и его это совсем не удивляло. В это же самое время он видел людей в других палатах больницы, свою квартиру, собаку, дачу и много всего ещё. Ему казалось, что он разговаривает со всеми, и в то же время слышал, как врач говорил Свете о том, что он никогда больше не сможет говорить, а будет простым овощем. «Интересно, я буду помидором или огурцом?» – равнодушно подумал Иван и тут же забыл об этом как о чём-то незначительном и неважном. Он видел разноцветные волшебные миры, полные счастья и гармонии, видел то, что было давно, то, что было во снах, и то, чего никогда не было. А может, и было, кто его разберёт? Все мысли происходили одновременно с действиями и были неотделимы друг от друга. Сейчас Иван видел сына.

Свесив вниз ноги, они сидели на крыше высокого здания и весело болтали:

– Петя, а если я сейчас вниз прыгну, то я полечу?

– Рождённый ползать летать не сможет! – Петя важно сложил руки на груди.

– Сам ты змеёныш, смотри! – расставив руки в стороны, Иван прыгнул вниз и проделал несколько воздушных кульбитов в воздухе.