Девин восстанавливался ещё две недели. За это время он виделся с Кэтрин лишь единожды, после работы. Они так и не поужинали за это время. А потом прошло ещё четыре дня. Четыре дня бессмысленного блуждания по опустевшему кораблю и окрестностям. Четыре дня уговоров и просьб Клиффа о работе. И наконец Девин добился своего. Теперь уже капитан корабля Клифф попросил его раздобыть несколько регуляторов напряжения и добавил, что их можно найти у любого робота под крышкой где-то в области головы. А ближайшим местом, где могло остаться много роботов, была больница. Она находилась прямо на краю города, в который они уже ходили. Девину придется идти одному, потому что все оставшиеся люди так или иначе занимаются починкой корабля и его подготовкой к отлету.

В последнее время в городе не наблюдалось никаких активностей, поэтому эта вылазка не должна быть опасной.

«Побороть себя» — с этой навязчивой мыслю он теперь проживал каждый день. Ему хотелось что-то значить. Умри он от ран, ничего бы в этом мире не изменилось. Потому что он никто. Он ничего не значит. И это стало ему надоедать. Да, всё время он жил, не задумываясь о своём месте в этом мире. У него была крыша над головой и комфорт, он всегда был сыт. Ему было не за чем думать вообще о чем-либо, как, собственно, и остальным гражданам. Доктрина в своей политике поступила очень ловко — не стала ограничивать и издеваться над людьми, а дала им всё необходимое. Жилье, еда и возможность ничего не делать. Дайте человеку эти три вещи, и он больше никогда не будет напрягаться. У людей было всё, что удовлетворяло их природные потребности, они были сыты и довольны. А когда человек долго остается в своей зоне комфорта, ему не захочется ничего менять.

Происходило массовое отупление населения. Их потребности аккуратно и постепенно свели к низменным желаниям, отчего людям больше не приходилось думать и напрягаться ради выживания. Всё давно сделано за них.

Потеряв это всё, Девину пришлось меняться. В любом случае, даже если он сможет изменить своё сознание, он не сможет достаточно быстро адаптироваться к новым правилам игры, и умрет. Поэтому ему было просто необходимо лететь прочь. Дальше он в этом убедится.

Вещи были собраны. В рюкзаке лежало несколько фляг с водой, еда на два дня, фонарик, нож и отвертка. Он написал Кэтрин сообщение с предложением о ужине и с улыбкой положил рацию в рюкзак. На корабле было всё так же пусто. Никто его не провожал. Он ступил навстречу городу.

С ним было его верное одиночество и рация, из которой периодически слышались переговоры Клиффа с рабочими. Впрочем, отойдя от корабля на несколько километров, сигнал пропал, осталась лишь тишина.

Он шел по высокой острой траве, что оставляла царапины на его одежде. Трава становилась всё гуще, и идти было всё сложнее. Дневной свет опаливал его голову. Ноги промокли от пота.

Вот уже четче виднелись дома, окружающие громадную каменную постройку — больницу, над которой знатно поиздевалось время. Почти полностью разрушенная, она хранила вечное молчание. Построенная людьми и брошенная ими же здесь на произвол судьбы.

Крепкие металлические балки всё так же неподвижно стояли, хоть и держать-то уже было нечего, почти все этажи обвалились. Повсюду валялись куски камней и разбитое помутневшее стекло. Среди завалов обнаружился вход внутрь. Там перед ним открылась круглая комната с таким же круглым столом посередине. Он подошел к нему. Под ногами хрустели обломки кирпича. Столы, покрашенные под стать темного лакированного дерева, давно покрылись слоем грязи.

— Почему здесь больше нет людей? — снова этот детский голос, звучащий отовсюду.

— Кто здесь? Почему я тебя слышу? — сказал Девин немного дрожащим голосом, поворачиваясь со стороны в сторону.

— Я вернулась к тебе, — после этих слов голос вновь затих.

Девин постучал себя по голове, но уже ничего не было слышно. Он глубоко вдохнул и пошел дальше.

Он дошел до коридора. Здесь были пошарпанные стены, кое-где ещё можно было разглядеть обесцвеченные рисунки — дерево, озеро, холм. Впереди лежала раскуроченное заржавевшее инвалидное кресло. По левую и правую сторону находились палаты. Возле некоторых из них лежала пыльная обувь. Он подошел ко входу в одну из палат. С что-то посыпалось. Дверь в комнату была выломана и держалась на одной петле. Девин зашел внутрь и сразу ужаснулся. Он увидел шесть коек. На двух трухлявых матрасах было видно углубления, по форме напоминающие силуэт человека. Кое-где там лежали остатки костей. Остальное разложилось за долгие года.

Девин подошел к одной из кроватей и увидел на стене над тумбочкой металлическую табличку с именем — пациент Полди Нарисумаси. Сама кровать была перевязана стальными тросами. И так с каждой постелью. Все эти люди были связаны. Они ничего не могли сделать в тот момент, когда всё начало рушиться. Их бросили здесь. Забыли про них. Девину стало даже немного тоскливо от этой мысли. Он двинулся дальше.

Он позаглядывал ещё в несколько комнат и дошел до кухни. Зайдя в внутрь, он резко обернулся. Ему показалось, что кто-то шептал прямо у него за спиной. Но здесь было пусто. Никого поблизости. Девин стоял в тишине и прислушивался. Ничего.

Кухня. Она была практически полностью устелена плиткой. Слева от входа находилась большая плита, а на ней стояла кастрюля. Немного правее из огромной дыры в стене дул прохладный ветер, а в полу у стены находилась длинная крылатая ракета. Она давно вошла в пол и застряла здесь, так и не сдетонировав.

Девин решил не приближаться к такому опасному экспонату прошлого и пошел дальше. Через коридор он прошел к холлу.

Перепрыгнув через стол, он пошел налево, в единственный не заваленный проход. Следы от обуви остались в круглой комнате, а здесь было довольно чисто. И вот здесь, как на подносе, левитировал робот, похожий на Клависа. Черная матовая краска давно облезла. Но он всё ещё работал. Девин подошел к нему, немного повернул и заметил неровность на корпусе. Он снял рюкзак и достал оттуда затертую отвертку. Топорным движением он вогнал инструмент в щель. Приложив усилие, он поддел крышку, и та с характерным щелчком вылетела и упала на пол. Этой же отверткой он кое-как отделил мерцающий синим регулятор напряжения и сунул его в рюкзак. Внутри робота что-то застучало, и спустя несколько секунд он лежал на полу.

Умерщвленное создание заговорило с ним, но он не мог разобрать ни слова. Девин приблизился к нему, но понял, что шепот идёт не от робота — он услышал звуки ботинок, несколько человек ходили где-то рядом. Он осмотрелся и залез в железный шкаф, скрытый бетонными балками. Изнутри он ничего не видел. Слышал лишь шаги и невнятные разговоры. Звуки становились всё ближе. У Девина участилось дыхание. Он представил, что с ним могут сделать местные, если узнают, что он сломал робота. У него вспотели ладони, а когда звуки стали ещё ближе, по его тело пробежала дрожь. Из их разговоров он разобрал только последнее услышанное слово — «Роб». Скорее всего, так звали одного из них. После этого разговоры прекратились. Он продолжал слышать тихое шуршание. Даже когда всё затихло, Девин долго не решался выйти.

Он всё же выглянул из шкафа, когда почувствовал, что у него затекли ноги и руки из-за неудобной позы, а ко всему прочему ещё добавился голод. В комнате было пусто. Робот лежал там, где и должен. Он вылез из шкафа и потянулся, размяв ноги и руки. Приятное пощипывание пробежалось по всем его мышцам. Ещё раз прислушавшись, он насторожился и неспеша пошел к выходу из комнаты, но у двери споткнулся и чуть не упал. Что-то тяжелое покатилось по глухому полу. Он обернулся и увидел сработавшую растяжку и гранату у своих ног.

Из запыленного, окутанного шумом помещения вышла Кэтрин в рабочем комбинезоне. Она стянула желтые рабочие очки на шею и сняла капюшон, освободив грязное лицо. Она вся была в грязи и от неё пахло машинными маслами. Не самое приятное сочетание.