Капитан быстро опорожнил стакан, потрусил его над землей и направился ко входу в космическое судно. Перед тем, как войти внутрь, он обернулся и посмотрел на Келмиура. Тот немного согнулся и смотрел в землю. «Спокойной ночи», — сказал Келмиур. Фонс промолчал и пошел в свою комнату.

Пройдя пешком несколько этажей (ему захотелось пройтись по кораблю в тишине, а не на ехать на лифте), он дошел до своей комнаты в дальней части корабля. Одинокая комната, отрезанная от основного жилого блока. Ночью он оставался в одиночестве. Он приложил левую руку к сканеру отпечатка пальцев. На ладони всё ещё виднелись три глубоких пореза. «Надо будет попросить Итакуса подлатать меня».

Дверь открылась, и в комнату полился холодный белый свет. Включилась система обновления воздуха. Фонс вошел в прихожую, и за ним закрылась металлическая дверь. Он снял с себя легкое черное поношенное пальто и повесил его на вешалку. Далее он сунул ногу в ботинке в специальное отверстие в полу, после чего манипулятор внизу сам снял с него обувь. Он потянулся и, пройдя мимо ванной, вошел в спальню. Ступая босыми ногами на мягкий ворсовый ковёр, Фонс подошёл к прикроватному столику в углу комнаты и присел возле него на коленях. Он опёрся локтями на столик, на котором стояло фото его сына Обина в рамке, а также удостоверение его внука, Сагуана. Оба они были мертвы, а этот маленький столик был своего рода мемориалом в память не только о них, но и о прошлой жизни. Он скучал по былым временам.

Он стоял на коленях в слабоосвещенной комнате и тяжело дышал.

— Обин. Я уподобаюсь тому, что ты всю жизнь презирал… Боже, если бы ты видел, в кого я превратился, ты бы меня возненавидел. Эта чертова работа превратила меня в такого расчётливого упыря. В уродца, которому статус важнее жизни человека. Сейчас я понимаю, что нужно было бросать это дело при первой же возможности. А я ещё хотел втянуть в это Сагуна. Как же сильно я ошибался, сынок. Всю свою жизнь я совершал неверные поступки. Больше всего я корю себя за то, что не поддерживал тебя. Я вижу, каким желчным и невыносимым я был. И я надеюсь измениться. Этот юноша, Девин, он помогает мне. Хоть сам он и не знает об этом.

Когда его ранили, я искренне захотел помочь ему. Тут меня уже не волновало повышение статуса, как тебе могло показаться… За несколько часов до этого я был в ужасе из-за смерти Дойла. Я боялся того, что потеряю поддержу. На него мне было плевать, — Фонс достал из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. Где-то в соседней комнате тихо шумел включенный передатчик.

— Что-то в этом Девине напоминает мне о тебе, Обин. Может, я просто пытаюсь загладить свою вину, помогая ему. И я правда буду помогать ему. Но, видно, ничего у меня не выйдет. Он улетит в космос, где его будет ждать только смерть. Его многому не научили в своё время, но, знаешь, я вижу, что он не глуп. Далеко не глуп. Но тогда почему он решил лететь? Неужели не ясно, что это дорога в никуда?

Он замолчал. Думал над своими же словами. Корабль спал, пока его капитан копался в себе. Хоть иногда он может быть наедине с собой. Не бояться быть собой. Освободиться от груза.

— Спасибо, что выслушали. Мне вас так не хватает, — он посмотрел на фотографии. С фотографий на него смотрели умершие. Он больше не увидится с ними. Они ушли навсегда.

Фонс склонил голову к рукам на комоде и заплакал. Суровый капитан космического судна заплакал, потому что больше не мог скрывать эмоций. Слишком больно.

Корабль спал, пока его капитан горько плакал. Капитану пора оставить разбитый корабль в бухте и двигаться дальше.

Девин лежал неподвижно. Очередная операция прошла успешно, и вот, вновь спасенный из лап смерти, он наслаждался покоем. Итакус проводил заключительные анализы.

— Жить будет, — сказал он, смотря в планшет.

— Никуда он уже не денется. Он просто обязан выжить после моего ухода, — с улыбкой сказала Кэтрин.

— Что правда, то правда. Ты быстро учишься. Благодаря тебе у него ещё будет время пожить.

Так же, как и в первый раз, Кэтрин проводила с Девином всё свободное время. Наблюдала за его состоянием, разговаривала с ним. Хоть Девин и был без сознания, Итакус сказал, что ему будет полезно слышать человеческую речь.

— Ещё пара дней, и он придет в себя. В этот раз без искусственной комы. Результаты говорят, что он сможет выздороветь и находясь в сознании. Незачем снова рисковать, — Итакус принялся уходить.

— Не хочу, чтобы он снова оказался в том состоянии, — Кэтрин смотрела на Девина.

— Вот поэтому-то мы и вводили строго ограниченную дозу препарата. Как ни странно, передозировка снотворным имеет обратный эффект и сопровождается повышенной активностью мозга и перенапряжением нервной системы. Повезло, что он ни на кого не напал во время аффекта, — он стоял у выхода, — Если я уже не нужен, то я пойду. Не хочу опоздать.

— Да, конечно. Спасибо за всё.

Она села на стул возле кровати Девина и смотрела на него. «Ещё несколько дней». Она вздрогнула от неожиданного шума сзади.

В палату вбежал Клифф.

— Ты здесь. Срочно идём, нужна твоя помощь с двигателем, — едва не крича, сказал он.

Кэтрин провела своей рукой по руке Девина и встала. Возле двери она нажала на выключатель, и комната наполнилась искусственной темнотой. Они ушли.

Снова эта тьма. Когда закончатся страдания?

Вокруг звучал звонкий детский смех. «Папа!» кричала девочка. Но её не было видно. Ничего не было видно. «Папа, смотри!» повторил голос. Этот голос… он был знаком Девину. Он пошел на звук. И чем четче становился голос, тем больнее было его слышать.

Пространство заполонил красный свет. Красная волна накрыла всё. Приятный смех сменился душераздирающим криком агонии. «Папа, что ты делаешь?». Крик звучал со всех сторон, он всё повторялся и повторялся. Раз за разом он резал слух.

Белый свет. Ослепляет словно солнце. Глаза открылись. Перед Девином сидел ангел, который должен быть решить его судьбу. В рай или в ад?

Мир вокруг начал рушиться, и Девин полетел вниз в бездну. Пролетая километры тьмы, он заново проживал свою жизнь. Ту её часть, которую мог вспомнить. Он упал на дно бездны и резко вдохнул.

Наконец-то он очнулся. Открыв глаза, он увидел перед собой Кэтрин, которая спала сидя на стуле. Он закашлял. Кэтрин сразу же проснулась и вместе с ней на её лице проснулась улыбка. Она пригнулась к нему и обняла его, стараясь сильно не давить.

Её мягкие руки охватили его, её голова была немного ниже его носа, отчего он чувствовал хороший запах шампуня. Он попытался обнять её в ответ, но все силы куда-то делись. За те несколько минут, что он «штурмовал» корабль, он израсходовал годовой запас энергии, и сейчас мог только лежать и наслаждаться объятиями.

Это могло бы продолжаться вечно, столетие за столетием, если бы не постоянный шум и писк из рации Кэтрин. Это Клифф звал её к себе. Работа намечается.

По комнате разнесся очередной писк, после чего послышался голос Клиффа:

— Кэтрин, без тебя не справимся. Быстро в моторный отсек! — звук был прерывистым и шипящим, на фоне рокотали механизмы.

— Мне надо бежать. Постараюсь зайти на днях. Столько работы, что я света белого не вижу, — она улыбнулась и продолжила: — Мы скоро улетаем. Где-то через месяц. И ещё кое-что. Я сейчас позову Фонса, он хотел тебе кое-что сказать, — она принялась вставать и собирать вещи.

— Не надо. Я сам схожу, — он попытался подняться и закряхтел. Сил не было даже на то, чтобы подняться с кровати.

— Ну уж нет. Он сам к тебе зайдет. Оставайся, пожалуйста, здесь, — рация вновь запищала. — Всё, мне пора. Выздоравливай.

Она улыбнулась ему на прощание и ушла. Девин остался сам в комнате. Лежал и глазел в потолок. Со стороны он выглядел жалко. Но не на долго он остался тет-а-тет с собой. В комнату постучали.

Это был Фонс. Он вошёл в тихое помещение и подошёл к кровати Девина, на которую из окна падал яркий дневной свет.