Пока Девин бессмысленно шастал по кораблю, команда подготовила всё для заморозки. Из громкоговорителей на стенах послышался голос капитана, который оповестил всех о начале крио-сна. Вскоре люди собрались в низкой комнате за герметичными дверями с несколькими рядами холодных капсул.

— Мистер Маккензи, проверьте, всё ли я сделала правильно, — Кэтрин закончила настройку крио-камер, но не имела права их применять без проверки Клиффом.

— Та-а-к, температура в норме, давление нужно опустить ниже на 20 процентов, и-и похоже, что всё остальное тоже в норме. Время сна — сто девятнадцать лет. Недурно.

— Ну да, это значение стояло по умолчанию. К тому же, нам говорили, что можно ставить любое число, если сигнал пробуждения будет отправляться с Гитери. Они-то разбудят нас, когда обработка данных закончится. А мы должны находиться здесь на случай, если чего-то не хватит. Никто же не знает, сколько времени это займет.

— Верно. Как минимум не выгодно будет в случае чего снова посылать всю команду сюда. Ладно, оставляй сколько хочешь, мне нужно отправить сигнал о начале сна на Гитери.

Помощник сказал Девину раздеться. Он посмотрел на Кэтрин, та сказала: «Всё-всё, ничего не вижу, я ушла». Он снял с себя одежду, положил её в контейнер внутри пола возле своей капсулы и собирался было войти в неё, как вдруг сзади его схватила Бит-Дзет. Она указывала на капсулу в левом углу комнаты. «Гражданин 67023.1, вам приказано воспользоваться другой анабиозной машиной. Проследуйте за мной», — сказала она. В случаях, когда Наблюдатель что-то приказывал, нельзя было отказываться. Всё же, Клифф поинтересовался, чем плоха эта капсула. На это он получил довольно развёрнутый ответ: «Вам не положено знать».

Девин забрал свои вещи, прошел за Бит-Дзет и лег в другую капсулу. Дверь закрылась. Он расставил руки, тут же резиновая оболочка полностью облегла его, не покрыв только голову. Его положение зафиксировали металлические стержни. Основа капсулы отсоединилась от крепления и совершила оборот на сто восемьдесят градусов. Тёмные держатели снова схватили капсулу, и она ввинтилась в пол.

— Заснёт через пятнадцать секунд, — сказал Клифф, и вошел в свою капсулу.

Вся команда начала погружаться в сон. Последней закрылась капсула Бит-Дзет, и на корабле наступил космический тихий час.

Монитор замигал красным цветом.

Холод пронизывал изнутри. Голова раскалывается. Такое чувство, словно из тебя вырвали душу, а заодно и все внутренности. Девин открыл глаза — комната за замерзшим стеклом наливалась красным светом, послышались крики и ругательства. Он закрыл глаза. Когда он снова пришел в себя, капсула уже полностью оттаяла, и дверь открылась. Девин вывалился из крио-камеры и упал на пол. Он смотрел вниз. Вокруг бегали люди, звуки становились всё громче. Вдруг кто-то резко поднял его. Девин еле стоял на ногах, его держала Кэтрин. Он смотрел на неё, видел, как она кричит, но не слышал её. «Последнее слово техники, тоже мне». Кэтрин растормошила его, и он наконец-то окончательно пришел в себя, хотя все-ещё опирался на её руки.

— Что вообще происходит? Я уже дома? — сонно спросил Девин.

— Девин, прости, пожалуйста, прости, это всё моя вина, — испуганно сказала Кэтрин.

— Подожди, что так… — он опустил взгляд и не увидел на себе одежды, — боже мой, как неудобно.

Он отпустил её и ринулся за одеждой, думая, что это самая большая из его проблем сейчас.

— Девин! Мы проспали всё! — на неё напала паника.

— Что значит проспали? — спросил он, натягивая обувь.

— Сто девятнадцать лет… мы спали сто девятнадцать лет, — она не сдержалась, и заплакала.

Она прижалась к нему. Теперь ей нужна была опора.

— Что? Почему сто девятнадцать лет? — Девин был растерян.

— С Гитери не пришел сигнал, который должен был разбудить нас. Я не знаю почему. За всё это время пришло лишь обратное сообщение о том, что наш сигнал не был получен. Ни одной попытки связаться, ничего. Ноль! — она окончательно впала в истерику, — мы посылаем им сигналы, но они будут идти на Центр связи больше месяца!

— Что за Центр связи? — спросил Девин.

— Космическая станция, предназначенная для более качественной передачи сообщений, — сказал Клифф, и помог им обоим встать: — нам всем нужно успокоиться и отправляться домой. Наверняка всему этому есть объяснение.

Центр связи находился возле Гитери так, что он мог беспрепятственно получать сигнал с планеты и отправлять его в любое направление. Когда сигнал приходил с Гитери, его нужно было направить в конкретную точку, чтобы избежать потери данных и доставлять информацию только туда, куда было нужно. Само место получения должно было вручную указываться с Гитери.

Кэтрин лежала на полу, окутавшись в одеяло печали. Клифф и Девин посмотрели на неё, перевели взгляд друг на друга, и решили на время приостановить выяснение отношений. Когда Клифф увёл её, и Девин остался сам в комнате с крио-камерами, он наконец осознал всё. Осознал, что его мир умер сто девятнадцать лет назад. Осознал, что там, внизу, не осталось никого, с кем бы он мог разделить этот мрак. Куда он вернётся — в мир, безжалостно захваченный врагами Доктрины, или в тот же утопичный мир грёз, где он жил до этого? Будет ли действовать гарантия на Клависа?

Открылась ещё одна капсула.

Высшее руководство корабля провело собрание в круглой комнате, дабы придумать план дальнейших действий. В комнату вошла Кэтрин и обратилась к капитану корабля, которого звали Фонс Либор.

— Капитан, со всей непримиримой скорбью на душе хочу доложить, что ваш старший внук Сагуан не выжил. Вероятнее всего, герметичность кислородного отсека была нарушена, и он просто задохнулся. Я не знаю, как так вышло, мы всё проверяли, мы… — Кэтрин нервничала.

— Оттоссон, отставить. Узнайте имена механиков, которые следили за состоянием капсулы на Гитери, и тех, кто пользовался ею в предыдущем полёте, — резко ответил капитан.

— Будет сделано, — Кэтрин вышла из комнаты.

«Интересно, чего он ждёт от мертвеца. Кто бы не испортил этот кислородный отсек, вряд ли он смог прожить сто девятнадцать лет», — подумал Клифф.

Дверь закрылась за уходящей девушкой. Капитан Либор, видный коротковолосый мужчина с морщинистым лицом, был сам на себя не похож. Он был подавлен. Ещё минуту после этого он был втянут в свои мысли. «Я должен вернуться к своей семье». Ему было около пятидесяти лет, что при средней продолжительности жизни в восемьдесят пять лет было средним возрастом. У него уже была семья из нескольких сыновей и двух внуков. Своей роднёй он дорожил, поэтому, выслушав все предложения, он принял решение совершить экстренный рывок, чтобы прибыть на Гитери в течение тридцати часов. При таком манёвре достигалась максимально возможная скорость, превышающая световую, но даже при том, что это космическое судно имело новейшие системы защиты от внешнего воздействия, не все могли пережить такую превысокую нагрузку, тем более после столетнего сна. Капитан отверг все претензии и приказал выстроить маршрут.

— Чтоб тебя, Фонс! Как ты смеешь подвергать нас всех смерти из-за своих эмоций? — Клифф резко встал из-за стола и ударил о него руками.

— Мистер Маккензи, соблюдайте субординацию. Пока мы здесь, приказы отдаю я, — он злостно смотрел на Клиффа, указывая на него пальцем.

Оставленный на обочине без чьей-либо поддержки, Клиффу не оставалось ничего, кроме как повиноваться и привести приказ в исполнение. Все люди на корабле разбрелись по своим комнатам, чтобы собрать вещи и включить локальную гравитацию. Из-за чрезвычайно большой скорости полёта корабль буквально разрывал само пространство, что влекло за собой серьёзные перегрузки. Находиться в общих помещениях было запрещено — воздух сжимался, убивая всё живое, и только изменение гравитации в пределах своих комнат давало возможность выжить.

Девин уселся на кровать и приготовился к тридцати часам захватывающей скуки. В его комнате висели агитационные плакаты Доктрины. Главное, что он знал о политике — то, что он обязан всем Доктрине. О предыстории своего государства он знал только со слов деда. Старик рассказывал, что ещё его прадед застал в юности Последний Рубеж — момент, когда человечество полностью переложило все обязанности на роботов. Сразу после этого началась война. Но безоружные и зависимые от технологий люди очень быстро преклонились перед группой изобретателей, именовавшими себя Восемьдесят шестыми. Почему они себя так назвали — Девин не знал. Он считал, что в этом был какой-то глубокий смысл, который он не сможет понять. Зачем ему это понимать?