Враги дали нам примерно минуту форы, в течение которой мы их расстреливали практически на выбор. Грохот взрывов и приглушённые выстрелы некоторое время позволили нам быть невидимками для людей-насекомых. Ну, и хорошая маскировка помогла.

Липны и несколько уцелевших вууршев бросились на склон густой массой, едва не сбивая друг друга — так им хотелось добраться до нас. Почти все оказались на поле с ловушками. Лишь десяток богомолов промчался по его краю.

Кто-то из врагов упал, угодив в яму или зацепившись за верёвку. Другие споткнулись об упавшего или пробили ногу колышками. Вот только таких было мало, куда меньше, чем хотелось. В лучшем случае каждый третий оказался на земле. А выжило после расстрела и взрывов штук шестьдесят. Правда, вместе с мохнорылыми, которые не пошли вместе со всеми в атаку, а остались на дороге.

Мушкетёры сделали залп, когда до врагов оставалось метров пятьдесят. Несколько десятков свинцовых шариков влетели в толпу инсектов, совершив там ужасное опустошение. Это было золотое попадание: враги шли в нужной скученности, картечь разлетелась идеальным облаком, стрелки разобрали направление так, что их заряды накрыли всю толпу. Вууршам картечь мало что сделала, слишком мелкая оказалась, зато липнам досталось по полной. Их тонкий хитин свинцовые шарики пробивали насквозь. Смявшись после столкновения с телом, внутри они начинали всё рвать, и выходили из спины с кусками хитина в фонтанах слизи с ошмётками внутренностей.

Я и Иван добавили перчика в пряное блюдо врагам, под названием бойня, выстрелив из нижних стволов штуцеров по инсектам, которые неслись по краю поля с ловушками. Свалили трёх или четырёх.

Потом пришла очередь браться за револьверы. И сейчас, ведя стрельбу из улучшенного оружия, где не нужно было вручную поворачивать барабан, по-настоящему оценил улучшения.

Всех перестрелять у нас не вышло. Дюжины полторы липнов и два вуурша добежали до наших позиций.

— Ура! — заорал Максимка и схватился за тесак.

— Назад, бля! — рявкнул я, успев схватить ошалевшего пацана за край кирасы и дёрнуть назад. — Прикрывай!

Не знаю, понял он, что я ему напомнил про обязанность прикрывать нас из-за спины с помощью револьвера. На слова больше времени не был. Обнажив палаш, я рванул вперёд. Двумя быстрыми ударами я отбил в стороны руки-клинки богомола, отчего тот широко раскинул их в стоны, будто распахнул объятия. После чего сделал выпад и насквозь пробил его голову. Секундой позже принял на жёсткий блок удар первого клинка следующего липна, рукой в наруче заблокировал второй, шагнул вперёд и пинком вниз живота сбил врага с ног, а затем прикончил его на земле, рубанув по телу так, что развалил пополам.

Не успел перевести дух, как чуть не упал от сильного удара в спину. По инерции сделав несколько шагов вперёд, я резко развернулся и одновременно полоснул палашом перед собой. Сталь заскрежетала по прочному хитину, останавливая атаку третьего липна. У того имелся только один клинок. Второй он успел потерять с частью руки, отрубленной чуть выше локтя. Или ту оторвало пулей, например, мушкетной, которой вполне по силам такое.

Добить искалеченного врага мне не дали. Кто-то из товарищей появился за его спиной и быстрым ударом снёс ему голову.

И на этом враги закончились. На ногах стояли только мы. Инсекты лежали на истоптанной траве, кто-то из них ещё дёргался, но было видно, что это агония.

— Все живы? — крикнул я. — Назовись!

— Прапор! Живой!

— Максим! Я цел!

— Иван! Цел!..

Промолчали двое: Ганзовец и один линкиец, новенький в отряде. Ганзовца отыскали на его позиции без сознания, а рядом валялся дротик кентавра, который оставил на шлеме нашего товарища немаленькую вмятину. Новичку не повезло столкнуться с единственным вууршем, добежавшим до позиций. К счастью, парень был жив. Вражеский удар только выбил из него дух, отправив в нокдаун на землю. Добить инсект его не успел, пав в ту же секунду от пули Максимки, который после моего окрика взялся за ум и револьвер, заряженный усиленными патронами. Одной такой хватило, чтобы проделать огромную дыру в теле человека-скорпиона, а второй — отправить его в мир иной.

— Хера себе метатель! — присвистнул Прапор, когда мы нашли оглушённого Ганзовца. — С такого расстояния, да так точно попасть и ещё суметь оглушить! Вовремя мы его щёлкнули.

Хуже всех в бою показали себя гоблины. Их луки и пращи с трудом брали даже хитин липнов. Про вууршев и вовсе промолчу. И потом в схватке они больше бегали от своих врагов, чем сражались. Но хоть никого из них не убили. К парочке этих зеленокожих коротышек я начал присматриваться за время похода. В бою они себя показали лучше всех. Если и дальше не ударят в грязь лицом, то попробую переманить их в свою группу. Как разведчики, следопыты, знатоки природы они показали себя не хуже, чем Шуа.

К своему стыду мы все позабыли про остатки отряда инсектов. Радуясь успешному завершению боя, мы упустили из вида мохнорылых. А те, увидев, что их соплеменники все убиты, решили удрать. И только Шуа помогла избежать потери трофеев, ради которых мы и затеяли эту авантюру с нападением на превосходящий отряд врагов. Хобгоблинка догнала всех и прикончила. Нам осталось только собрать с убитых их мешки и сумки.

Кристаллов среди вещей не нашли, зато обнаружили шары, похожие на осиные ульи из серой бумаги. Эти штуки были плотные и тяжёлые. Когда разрезали один из них, то увидели внутри крупных личинок или вернее куколок насекомых. Все они были разного размера. От пяти до десяти сантиметров в длину и формой напоминая круассан. Только цвет грязно-белый с коричневыми и тёмно-красными точками. Разрезав четыре куколки, внутри мы нашли слизь, остатки какой-то личинки и один прозрачный сверкающий кристалл с лёгким зеленоватым отливом.

— Есть! — непроизвольно воскликнул я, когда увидел его.

Прямо на месте боя мы принялись потрошить ульи и ломать куколки. Всего нам досталось двадцать четыре бумажных шара величиной с баскетбольный мяч. В каждом находилось от десяти до тридцати куколок. И от двух до семи кристаллов. Всего мы получили их сто два.

Кроме кристаллов мы взяли только копьё кентавра и два его дротика. Всё оружие было будто бы отлито в одной форме. Но при этом по ощущению и балансу казалось, что древки частично пустотелые. Главное оружие кентавра всезнающий оружевед Ганзовец обозвал «пальмой». Длиной то было примерно два метра и на пятке имело круглую пластину, как у восточного меча-шамшира. Она препятствовала выскальзыванию копья из руки.

Дождавшись, когда к пострадавшим вернутся силы, я приказал выдвигаться в путь. Нам предстояло добраться до посёлка на своих двоих. Увы, но струг не вызвать.

«Ничего, дойдём», — пообещал я себе.

Первой, кто встретил мой отряд, была Маша. Девушка вышла к нам из-за деревьев, когда до посёлка оставалось чуть менее километра. Впереди уже был виден просвет — последствия вырубки леса вокруг нашего дома.

Сначала я обратил внимание на Шуа. Хобгоблинка неожиданно укорила шаг и вышла вперёд, чуть не заставив наступить ей на пятки. Мало того, она обнажила тесак, да так быстро, что я не заметил этого момента. — Раз — и клинок уже у неё в руке.

— К бою! — приказ сорвался с моих губ быстрее, чем я успел осознать и разложить по полочкам всё увиденное. Рефлексы и инстинкты сработали раньше разума.

Вот тогда и появилась перед нашими глазами «дроу».

— Это я! — быстро сказала она. — Маша! Не узнали?

— Тебе за такие шутки кто-нибудь пулю в лоб загонит, — не преминул высказаться в сердцах Прапор.

— Ты что тут делаешь? — поинтересовался я, потом посмотрел на револьвер в руке (и когда только успел его достать?) и убрал в кобуру. — Ты одна?

— Одна. Была в разведке, нашла стадо диких коз в пяти километрах отсюда. Шла в посёлок за охотниками, чтобы устроить на животных охоту. Но увидела, как вдалеке кто-то спугнул птиц, и повернула сюда, — Маша ответила, будто доклад сделала.