— Самару? — Удивила. Ибо здесь, в Альфе, Самара для латинос считается местом отмороженным, небезопасным. Это не так, но тут так считают.

— Да. Мы благодаря тебе начали там ряд новых проектов. Отец отправил их курировать. Срочно.

Пауза.

— Я не знаю, чем всё кончится, но, кажется, всё серьёзнее, чем думала. Держитесь тут. Удачи.

— Спасибо, Сильви, — вырвалось у меня.

— Я люблю тебя. Вы мне дороги. И ты, и Фрейя. И это, Хуан… Защити её. Хорошо?

— Конечно, Кудряшка.

После этого о биологии не думал совершенно.

Вечером забрал Марину, в машине ехали молча. Она устала — перегрузилась морально. У неё тоже завтра важный экзамен, и в отличие от меня, не просто теория; для неё мало просто знать. Надо понимать. А ещё показать практикум, то есть уметь делать, а не только понимать.

К вечеру у Золотого дворца образовался пикет из юношей и девушек, с плакатами и баннерами: «Спасите наших детей». Это совершенно точно не были родители тех, кто остался в детском саду, но страна воспринимала текст баннеров без эмоций. Естественно, окопались тут на ночь, и теперь просто так не уйдут. Кто-то серьёзно начал вкладываться в переворот, пользуясь захватом террористов, как поводом. Спросил ребят в Берлоге — они сами ещё не поняли, кто.

Потом мы втроём лежали в кухне на диване, вытянув ноги на столик, и смотрели очередную говно-передачу с перебивающими друг друга «экспертами», несущими дичь. Когда я не вытерпел и выключил звук, Сиби спросила:

— Хуан, ну что опять не так?

— Потому, что это бред! — лаконично ответил я. — Бред, девочки, понимаете? Не делают так. Да, нам нужна война. Да, нам нужен к ней повод. Но если ты нормальный правитель, а наши правители как бы ни выглядели со стороны, люди грамотные, ты создашь такой повод филигранно. Смотрите, — я вскочил и стал расхаживать по кухне, размышляя вслух. — Смотрите, допустим, мне нужен повод ввести войска и начать демонтаж враждебного и очень полезного твоей экономике государства. Что я сделаю? Устрою шумиху. Шумиху, девочки! То есть акцию, которую будут очень серьёзно обсуждать, но которая не принесёт такой головняк.

Предположим, я решил разыграть карту с заложниками. Но на Венере, блин, все слишком любят детей, чтобы рисковать ими! А значит что? — устремил взгляд на Марину.

— Что? — растерянно переспросила та.

— Значит, что я ПОЗВОЛЮ протащить упырям на Венеру боевую группу, и, всячески её опекая, ПОЗВОЛЮ захватить заранее выбранный объект. Важный, но не ключевой. От которого будет большой резонанс, но потери при штурме в котором для королевства не будут иметь большой ценности. Например, извини, зай, я говорю мысли, как думаю. Например, позволю захватить больницу в рабочем районе. Или персонал какой-нибудь шахты. Или небольшой торговый центр. Но только не детей!

— Хуан, я тебе ничего не говорила, но у нас в академии ходят слухи, что сразу после захвата начальной школы, была попытка захвата больницы, — мгновенно напряглась Марина. — Отделение двадцать два — сорок семь, это восточная окраина Санта-Марты. То ли ЛОР-корпус хотели захватить, то ли глазную, то ли хирургию — слухи разнятся. Но их прижучили прямо там, на подъезде к отделению.

— Откуда инфа? — теперь напрягся я — пазл начал складываться, и он мне не нравился.

— Ну… — Она смутилась. — У нас учатся дети непоследних людей на планете. Я тебе ничего не говорила! — испуганно пискнула она, осознав, как подставилась. Слава богу тут Изабеллы нет, которая может передать «наверх» любую ненужную там информацию. — Я сама толком не знаю, это ребята шёпотом друг другу передают.

Поюзав поиск, нашёл в городе несколько подобных слухов. Естественно, только в блогосфере — в официальных СМИ тишина. Получается, было ДВА захвата? Удачный и неудачный?

Чёрт, вообще ничего не понимаю! И да, слухи, тем более в блогосфере — это не та информация, которую можно без оглядки использовать в аналитических расчётах.

Из груди вырвался вздох. Как бы там ни было, я не при делах. Ничего не могу сделать, ничем помочь — там без меня справятся гораздо лучше. Да и что могу даже в теории? Морду набить? Кому, блин? Могу организовать информационный фронт, стать временным пресс-секретарём антитеррора. Ага, как боец информационного фронта, он самый. Тот «мальчик» в погонах майора явно не на своём месте, ему бы опергруппой при штурме руководить. Но…

Эх, была не была!

…Но Фрейя не отвечала.

Поскольку дело не великой важности, кавалерию подключать не стал, а лишь написал высочеству текстовку с предложением услуг и обоснованием оного на два листа. Освободится — прочтёт. И пошёл спать.

С утра Фрейя не ответила. Но сообщение прочитано. Ну и ладно.

Также как вчера, наказав Сиби никуда не ходить и музицировать с парнями, повёз Марину в академию. Сегодня с нами снова Кассандра с девочками — что радовало. Уже высадив супругу у шлагбаума (добывать пропуск на въезд, наглеть, не хотел), включил новости. И не зря. Или наоборот, зря? Не перед экзаменом такие новости. Ибо все СМИ передавали кадры расстрела упырями… Детей. Девять ангелочков, испуганно плачущих мальчиков и девочек, сидящих в ряд. Которые прекращают плакать и медленно падают на землю после выстрелов раскалёнными иглами в голову. Хоть смерть лёгкая, и без кошмара разлетающихся от пули в стороны мозгов. И десятая жертва — ещё одна избитая и изнасилованная воспитательница.

— Я хочу, чтобы ваше правительство и ваша королева знала! — разглагольствовал с горящими глазами и обдолбанными зрачками тот же тип, Мухариб — его погоняло все СМИ муссируют. — Если они начнут ещё один штурм — погибнет больше, куда больше детей!

Мы не хотим убивать вас. Мы не хотим убивать вообще. Просто освободите наших братьев, не предпринимайте атаки на нас, и мы сами отпустим всех, когда окажемся в безопасности!

Да, вы нас ненавидите, но прошу понимания. Между нами — война! Вы — наши враги! А значит мы в своём праве. Будете делать, как мы сказали — всё закончится хорошо и никто не погибнет. Нет — значит, будет война, и мы к ней готовы!..

Су-у-уки! Я до боли сжал кулаки, а на глазах выступили слёзы.

— Таким образом, несмотря на то, что каждый из них мы расшифровали и не по одной тысяче раз прогнали через уйму нейросетей, в целом более девяти десятых генов для нас по-прежнему тёмный лес, — закончил я по данному вопросу. — Мы, как сказал Ньютон, подобны человеку, сидящему во тьме со свечой в руке. Вокруг нас океан неизведанного, но видим ли мы лишь то, что ограничено светом маленькой свечки. И то, что нам помогают нейросети и современные лабораторные методы, лишь изменило свечку на более мощный фонарь, вокруг которого по-прежнему океан неизведанной тьмы.

— Браво, прекрасно сказано! — похлопал приглашённый гость, а им оказался профессор Венерианского Медицинского, с кафедры генетики. Мне как раз попался вопрос по его стихии, чем я нагло воспользовался, эмоционально разведя демагогию. — Но я прошу у коллег разрешения задать дополнительный вопрос. — Наш биолог, НОВЫЙ завуч, я его досье пока не изучал, и биолог из соседней школы пожали плечами, но не ответили — были не против. — Хуан, да, мы мало что в генах понимаем. Их много, причём бОльшая часть безбожно пересекается с генотипами близких эволюционно животных. Но что нам делать дальше? Как быть? Мы ведь не сложили руки в исследованиях, и активно генетику используем. Например, для создания модов. Ты сам сказал, что ты — мод.

— Да, мод. — Кивнул.

— Но мы топчемся на месте. Как дети, играющие в песочнице, никак не можем покинуть её пределов, пересыпая с места на место одни и те же песчинки. Тогда, как за бортиком — целая Сахара. Как нам перешагнуть этот бортик?

— Я… Я не знаю, сеньор, — признал я, ибо не понимал, чего профессор от меня хотел. А он определённо что-то хотел, подводил к какой-то мысли, но я понятия не имел, к какой.