Это был охотник на волков, который внушал уважение, даже несмотря на непримечательный внешний вид. Жилистый, с коротким ежиком светлых волос; возраст около тридцати, сам невысокий, на полголовы ниже меня. Выражение лица устало-скучающее, смотрит вокруг с вежливым интересом. Вроде незаметный, совершенно невзрачный, но вот от него словно веет опасностью – у меня даже по спине холодок прошел. И совсем не от очередного промозглого и стылого порыва ветра с колким ледяным снегом.

Ратоборец Дракенсберга был облачен в стандартную экипировку бойцов инквизиции, с силовым поясом. Только вместо Ока Конгрегации на груди эмблема отряда Вольфсангель в виде волчьего крюка. Щита-эгиды не видно, на пальце перстень с алой печаткой. Фламберж – пламенеющий полуторный артефакторный меч, конечно же, запрещенный к использованию Кодексом.

Вот это плохо. Очень плохо. Но и претензий не предъявишь – я сам предлагал для дуэли артефакторные мечи, не оговорив запрет на использование оружия с адским пламенем. Держа в уме, что к Суду богов прибудут варгрийские всадники. Кто ж знал, что моя предусмотрительность против меня же и сыграет.

– Могу я узнать, кто это? – сдержанно поинтересовался я, обращаясь к жрецу.

– Мое имя Константин Хейг, сержант особого отряда Вольфсангель, если тебе вдруг интересно, – вежливо улыбнулся мне будущий противник.

– Мне не нужно имя этого пса, – даже не глянув на сержанта Хейга, вновь обратился я к жрецу. – Я интересуюсь, зачем он здесь.

– Это ратоборец маркграфа Дракенсберга, – спокойно ответил жрец после некоторой паузы.

Причем отвечая мне, слепой жрец как будто водил носом, словно что-то почувствовав. Надеюсь, почувствовав именно то, что я так долго ждал – появление неподалеку от Нордхейма варгрийских всадников.

– При чем здесь этот пес?! – повысил я голос. – Я обвиняю Дракенсберга!

В моей интонации многим (довольно справедливо, я старался) послышался испуг. Сыграл я его довольно хорошо – вокруг поля тинга поначалу жиденько, но все разрастаясь раздались смех и улюлюканья. Многие свободные ярлы поддержали веселье – в Северном круге вообще сочувствие к чужим неудачам найти очень сложно.

– Согласно правилам Суда богов Севера, каждый может выставить вместо себя ратоборца, – поднимая руку и перекрывая гомон, произнес жрец.

– И что, ваши боги так спокойно принимают обман, когда правота обвинений вместо ответчиков решается другими людьми? – спросил я, но моя фраза, еще не будучи завершенной, потонула в многочисленных выкриках собравшихся.

Не могу сказать, что мне нравилось мое поведение, но все же я продолжал играть роль испуганного обвинителя. Да, зная о возможности замены ответчика на ратоборца, я вообще не надеялся на легкого противника. Но то, что противником станет охотник на волков с артефакторным пламенеющим мечом, который как нож сквозь масло проходит через любую артефакторную защиту и ломает другие силовые мечи – к такому я точно не готовился. Вернее, готовился, но я готовился к тому, что такой меч будет у меня!

И сейчас, если мое поведение хоть немного поможет мне предстать перед противником в образе истеричного юнца, я готов продолжать и продолжать играть испуг дальше. Потому что после начала схватки, если у меня не получится убить противника нахрапом неожиданного натиска, шансов у меня будет совсем немного. И еще я готов играть испуг в попытке потянуть время. Надеясь, что здесь все же сейчас появятся варгрийцы и передадут мне один из запрещенных мечей.

– Мы живем по воле богов Северного круга, и не тебе ставить под сомнения их правоту! – ощерившись в гримасе похожей на оскал, со скрытым торжеством произнес жрец.

Этот точно на мой испуг купился, уж не знаю, как насчет охотника на волков. Сразу после этих слов вновь невидящий взгляд верховного жреца скользнул по сторонам. Он вглядывался вдаль, куда-то за холмы, глядя будто сквозь них и сквозь собравшуюся толпу.

Надеюсь, это все же прибыли варгрийские всадники. Впрочем, даже если и так, то дождаться их у меня не получилось – верховный жрец, пресекая мой спор, крепко стукнул посохом в землю, знаменуя окончание прений.

– Ты готов к бою, лорд Кайден де Рейнар?

Сержант Хейг в этот момент усмехнулся, показав белоснежные зубы. Показательно презрительно плюнув мне под ноги (без слюны, жестом демонстрации презрения), он отошел на несколько шагов назад, отводя руку в боевое положение – чтобы без задержек извлечь меч из пространственного кармана.

Ладно, от судьбы не убежишь. Пора начинать уже. И да помогут мне все боги, которым интересна моя судьба, и да помогут мне после варгрийские всадники, которые, надеюсь, в Нордхейм все же пришли, а не уничтожены как группа Блайда.

– Пусть будет так, – произнес я и громко добавил, обернувшись на стоящего неподалеку в первом ряду зрителей Дракенсберга. – Я готов сражаться с другим ратоборцем, если само обвиняемое мною недоразумение боится выйти на поле тинга. Но запомните, нордлинги, ваши боги не только смотрят, но и все видят!

У зрителей мои слова вызвали очень бурную реакцию. Нордлингам, которые называют сами себя нордами, очень не нравится, когда их называют нордлингами. Впрочем, как и варгрийцам, которые называют себя варгрийцами, очень не нравится, когда нас называют варгарианцами. В этом мы с нордлингами чем-то похожи.

– Перед взором богов здесь и сейчас решится на чьей стороне правда, – громко произнес слепой жрец, а стылый ветер подхватил его слова, закружив эхом по полю тинга, возвращая их снова и снова.

Под звук непрекращающегося эха, стукнув несколько раз в утоптанную землю своим посохом, старик направился к краю площадки. При этом пройдя между нами с сержантом Константином Хейгом. Охотник на волков уже смотрел перед собой нефокусирующимся на деталях взглядом – глядя и сквозь жреца, и сквозь меня, по-прежнему держа правую руку чуть на отлете. Я смотрел похожим взглядом, также не фокусируясь на противнике.

Слепой жрец между тем шаг за шагом приближался к границе площади. И когда он ее переступит, можно будет обнажить мечи. А когда верховный жрец подаст сигнал, поединок начнется.

Ветер между тем завывал все сильнее, стылые порывы пронизывали, как казалось, до костей. Хейг внимательно на меня посмотрел, заставив обратить на него внимание. И когда наши взгляды встретились, он сделал несколько шагов назад и мне подмигнул.

Так, игра в истерику обиженного юнца не прошла. Это плохо.

Ветер стыло взвыл и взвихрил вокруг нас водоворот колких снежинок. Хейг сделал еще один широкий плавный шаг назад, и в руке его материализовался артефакторный меч. Сияющий алым отблеском адского пламени фламберж, убийственный по силе клинок, запрещенный Кодексом Инквизиции.

Зеркально повторив движение противника, я также шагнул назад. И привычным жестом повернул перстень, вызывая из пространственного кармана свой офицерский меч Корпуса Спарты.

Привычной тяжести не ощутил. Рука так и осталась пустой – меч не откликнулся.

Ветер снова стыло взвыл, а стоящий напротив охотник на волков довольно улыбнулся.

Он знал. Знал, что мой меч не появится. Ветер снова взвыл, стылый порыв бросил мне в лицо уже колкую и крупную ледяную крошку.

Так прекрасно начавшееся осеннее утро становилось все прекраснее и прекраснее.

Сержант Хейг, не убирая с лица улыбку, с места не двигался и продолжал внимательно на меня смотреть. Взгляд холодный, оценивающий. Он наверняка знал, что в развитии владения силы я выбрал путь танцующего с мечами и оперировать стихиями не могу; но при этом Хейг вполне объективно сейчас опасался сюрпризов. И никуда не торопился.

Ветер продолжал завывать, снежинки кружились вихрями по утоптанной земле. Я не двигался, не торопясь с голыми руками бросаться на противника. У меня сейчас надежда только одна – время. Если появятся варгрийские всадники, можно будет крикнуть, чтобы бросили мне артефакторный меч. Еще есть, конечно, призрачный вариант добраться до выброшенного Кавендишем перстня – но для этого нужно оказаться за спиной Хейга. Это несложно, но фамильный перстень Великого Дома меня за своего вряд ли признает, так что я им просто прицельно кинуть в Хейга смогу. Хотя печатка массивная, тяжелая, в моем случае хоть что-то.