– Ах ты ж псина шелудивая, – негромко произнес я для того, чтобы просто хоть что-нибудь сделать.
Хейг на мои слова внимания не обратил. Еще несколько долгих секунд ожидания, и наконец он, глядя уже сквозь меня, сделал пару плавных шагов, приближаясь. Я не шелохнулся, и противник остановился, вновь замерев на месте.
Я так и стоял неподвижно, но и противник не спешил нападать. Сержант Хейг не был индигетом. Но его мутировавший организм способен воспринимать лириум, и умением владения артефакторным мечом он ненамного уступает тем, кто владеет силой Сияния по праву крови. Даже если бы у меня в руках был меч, то мы бы с ним, теоретически, находились примерно в равных условиях. Ведь в боевых искусствах возраст работает так: сначала избыток сил, реакция, скорость и свежесть компенсируют пробелы в технике, а с годами улучшенная техника латает дыры в недостатке сил из-за уходящей молодости. Речь не о физической немощи, конечно – но в схватке всегда решают мгновения, доли секунды и незначительные нюансы, которые позволяет выигрывать быстрая стремительность молодости, а зрелость опыта, наоборот, компенсирует недостаток скорости экономией движений и сил.
У меня перед Хейгом было преимущество молодости и силы по крови первого сословия. У него – опыт. Так это выглядело со стороны. Вторым же моим планируемым настоящим козырем сегодня было то, что и у меня памятью старой жизни был серьезный опыт. Причем много серьезнее, чем у Хейга – ведь в прошлой жизни я состоялся как первый меч Запада, и все мои знания остались со мной. Пусть возможности до конца еще не вернулись. Так что у меня даже сейчас было преимущество перед Хейгом.
Вот только у меня не было меча.
Противник между тем устал ждать, и алый взблеск мелькнул совсем рядом. Хейг показал, что хочет отрубить мне голову, но после его клинок резко ушел вниз, ближе к земле. И, спасая целостность, ног я прыгнул – сделав сальто назад. Едва подошвы коснулись земли, на ногах оставаться не стал – как приземлился, так и упал, мягко складываясь и уходя от атаки возвратного движения клинка перекатом. И едва вскочил на ноги, практически мгновенно увидел еще один алый росчерк, летящий в лицо, и вновь сразу после этого снова меч Хейга нырнул вниз – он повторил прием, надо же. В этот раз я отпрянул в другую сторону и, легко пробежав по дуге несколько шагов, опять оказался в центре площади.
Ветер снова стыло взвыл, вновь в лицо прилетело ледяной крошкой. Если бы не противник, в руках которого светился алым пламенеющий полуторный меч, я бы, наверное, крепко задумался о причинах такой погодной аномалии. Но мне было некогда – пламенеющий клинок порхал рядом как бабочка, рвано взблескивая с самых разных сторон, пытаясь меня достать и разделить на несколько частей.
Мне пока не составляло труда уклоняться от устрашающего оружия, со свистом разрезавшего воздух. Внешне не составляло труда – тем, кто смотрел со стороны, наши движения казались легким и выверенным танцем. Вот только каждый пируэт этой смертельной пляски мне давался на самом пределе сил и возможностей. Клинок Хейга несколько раз проходил совсем рядом, а один раз и вовсе вспорол мне уплотнение тканевой накладки на плече.
И я уже начал уставать. Секунда, две, три – в масштабах привычного восприятия времени незаметные мгновения. В смертельной схватке же каждый краткий миг имеет свою ценность. Не прошло еще и минуты, как начался поединок, а я уже чувствовал, что на лбу, несмотря на стылый холод и ветер, уже появились бисеринки пота, а спина так вообще вся мокрая. Хейг, хотя и двигался на первый взгляд так же легко, только что и вовсе остановился перевести дыхание. Я ему, конечно, не поверил, что он устал, но возможность все же допустил.
Он заметил, что я ему не поверил, и атаковал снова. Провоцировал, надо же – даже раскрылся немного, ожидая от меня условный кинжал из-за голенища. Реально опасный парень. Я уже видел все его подходы, он изучил все мои уклонения. Сюрпризов у нас друг от друга не осталось, и теперь вопрос окончания схватки – только вопрос времени и удачи. Как в детской игре камень-ножницы-бумага ему оставалось ждать, пока я ошибусь или же когда устану. Мне же оставалось надеяться только на прибытие варгрийских всадников.
Еще около минуты прошло в безмолвных смертельных догонялках по полю. Хорошо, оно здесь больших размеров, на маленькой площадке Хейг меня очень быстро бы загнал. Он атаковал, я уклонялся и убегал, при этом старался все время держаться ближе к центру площадки, не давая загнать себя ближе к склонам холмов.
Все это происходило в полнейшей тишине. Поединок под взглядом богов требовал молчания – и, хотя большинство нордлингов распирало от неправильности происходящего, никто из них не отваживался на выкрики.
Хейг по мере усталости все же немного потерял осторожность. Он до этого момента воспринимал меня серьезно, и каждый раз атакуя делал это так, словно у меня все же есть оружие. Но предпоследняя и последняя атаки уже были более открытыми – не «с открытым забралом», но, видимо, Хейг не только подустал физически, а уже утомлен долгой (каждая минута за целую отдельную вечность) беготней и хочет завершить дело поскорее.
Во время очередной атаки я, больше от задора безысходности, решил его пугнуть. Стремительно разорвав дистанцию, я шагнул под падающий клинок в полупируэте – так, что на краткий миг мы с Хейгом оказались спина к спине. И когда разошлись, я «ударил». Да, в руке у меня не было меча, но Хейг машинально попытался закрыться. Удивились мы оба и одновременно – потому что в момент моего удара очередной стылый порыв ветра взвихрился вокруг моей кисти, мгновенно формируясь в полупрозрачный ледяной клинок, сотканный из чистой стихийной силы.
Хейг удар отразил – и ледяной клинок в правой руке, столкнувшись с адским пламенем фламбержа, со звоном разлетелся на тысячи маленьких льдинок. Но я уже – так же машинально, бил и левой рукой, словно подсекая противника. Если бы исполнил подобное еще минуту назад, Хейг бы атаку отразил. Но он уже потерял осторожность; так что второй взвихрившийся из чистого льда клинок на отходе беспрепятственно рванулся понизу, врубаясь в ногу Хейга. И корпусом продолжая движение удара левой руки, я прянул вперед, падая и перекатившись по земле – в последний миг успел уйти от ответного удара алого меча. Пламенеющее лезвие просвистело совсем рядом, я даже адский жар у лица почувствовал.
Перекатившись по земле, я вскочил на ноги. И только отбежав на несколько шагов, посмотрел на ледяной клинок в руке. Чистая стихия, полупрозрачная энергия льда, сформировавшаяся в виде меча. Кожа уже горит болью – стихия не моя, обморожение ладони гарантированно. Но лучше так, конечно же – я совсем не в обиде за то, как Северные боги вмешались в ход поединка.
Хейг, кстати, произошедшего еще не понял до конца. Не понял и не заметил даже, что у него практически перерублена нога – и только сделав шаг вперед, не найдя опоры, он упал на одно колено. И ошарашенно посмотрел вниз, увидев, что теперь одноногий.
Как все просто оказалось, надо же. «Если хочешь быть успешным… будь им!», – как вещали еще сто лет назад на Равенне тренеры личностного роста на лекциях по мотивации. Сегодня я почти последовал советам: если у тебя нет меча на поединке Суда богов – просто сделай вид, что он у тебя есть, и все получится. Так все просто, но я об этом даже и не подумал, надо же. В первый раз на Суде богов, мне простительно.
Левую ладонь жгло уже невыносимой болью, и сотканный изо льда клинок я отпустил. Взвихрился снежный порыв, и меч исчез, распавшись на колкие ледяные снежинки. Короткий взгляд на ладонь: кожа темно-синяя. За несколько секунд с ледяным клинком в руке я действительно, как и предполагал, заработал серьезное обморожение. Но на фоне одноногого Хейга это право такая мелочь. Больше сейчас меня занимало, что на темной омертвевшей коже металлическим отблеском горит серая руна Хагаль, метка Высокой женщины.
На ладонь я бросил совсем краткий взгляд. Цепко держа взглядом Хейга – пусть у него уже нет ноги, но все еще есть силы и меч, так что я на всякий случай отошел от него еще на несколько шагов. Пусть в таком состоянии жить ему недолго, но он сейчас не менее опасен чем тогда, когда стоял напротив меня на двух целых ногах.
